Александр Радин - Стрингер. Летописец отчуждения

— Кто бы говорил, сатанист, — продолжал хохотать стрингер. — Сам сказал, что поверил в Монолит только потому, что точно знаешь, что он существует.

— Дурак ты, — только и махнул рукой Саян. — По сторонам вон лучше смотрите! В «электру» не залезьте!

Смертин прошел по краю аномалии, пропуская вперед Рябого. У самых подошв защелкали электрические разряды. Алексей даже не испугался. Он вообще перестал пугаться того, что было перед глазами. Страшней всего в Зоне были неожиданные сюрпризы.

— Знаешь, Пресс, — сказал Рябой, выходя на след Саяна. — Шастал как-то по Зоне один священник. Проповеди читал, даже отпевал, если трупы находил. Наш, православный, — Рябой почесал затылок рукояткой пистолета. — Наша братия называла его Батюшкой, а за спиной — Крест. Он прямо и заявлял, что Зона — исчадие ада и проклятая земля. Библию все цитировал. Записки какого-то святого, кажется… Все про конец света твердил, что он близок и начнется с Зоны.

— Откровения Иоанна Богослова, — кивнул Алексей, поняв о чем речь. — Надо будет тоже глянуть.

— У Че через ПДА запроси. Он тебе в Интернете нароет и пришлет личным сообщением, — посоветовал Рябой. — Может, чего интересного и прочитаешь.

В горячих точках люди частенько становились крайне религиозными. А как же иначе, когда смерть шагает буквально по пятам, когда каждый день может быть последним. Смертин давно не удивлялся таким вещам. Скорее его удивляли террористы-камикадзе. Это как же надо истово, до умопомрачения верить, чтобы рвануть на себе пояс смертника. То есть у людей даже тени сомнения не было, что они сразу попадут в мир иной, причем будут там на первых ролях.

Смертин посмотрел на Саяна, размышляя, сможет ли тот подорвать себя ради Монолита и своего молодого вероучения.

— Саян! — позвал Алексей.

— Чего тебе?

— Ты бы за Монолит жизнь отдал?

— Мы с тобой обсуждали уже эту тему, — буркнул командир.

— Значит, не отдал бы… Не настолько сильна твоя вера.

— О силе моей веры могу судить только я сам, — проворчал командир. — По крайней мере я не начинаю верить, когда мне это становится выгодно.

— Кто сказал, что мне выгодно? — парировал Смертин.

— А разве ты не выгоду ищешь, когда начинаешь надеяться, что если есть черная сторона, то обязательно должна быть и белая? Чтобы не так страшно было оставаться с этой черной один на один.

— Все-таки ты считаешь Монолит черным богом.

— Нет. Ты не путай Зону и Монолит. Зона — это испытание, а Монолит — благодать. Ты вообще ничего не понимаешь, журналист. Посмотри.

Командир ткнул на свой комбинезон.

— Черное и желтое. Кто сказал, что Монолит должен быть или концентрированным злом, или добром. Что за глупости? Каждый сам решает для себя, что для него Исполнитель. Выходит, Монолит — это нечто другое. Ни белое, ни черное. Он всего лишь читает души людей — чьи-то совсем грязные, чьи-то чистые. Поэтому к нему нельзя допускать всякое отребье.

Саян начал наращивать темп. Из редколесья, примыкавшего к посадке, отряд вышел на плоское, как сковорода, поле. Командиру не нравилось, что рядом не было никаких укрытий. Впереди виднелся только узкий ручей, поросший по берегам редкими клочками осоки, а за ним территория завода, к которому вела дорога, бежавшая за край посадки. Саян по асфальту решил не идти — получался большой крюк, через поле можно было хорошо срезать.

У ручья командир приказал запастись водой. Узбек походил по глинистому берегу с датчиком радиации, но ничего подозрительного не заметил и взялся за флягу.

— Давно на очаги крупные не нарывался, — сказал Кляп, умываясь.

Он громко фыркнул и полил водой загорелую шею.

— Мы вон в Припяти в канализации нарвал-и-и-и-ись, — лысый неожиданно поскользнулся. Жора попытался восстановить равновесие, интенсивно махая руками, но не удержался и плюхнулся на мелководье, забрызгав Саяна.

— Жора, твою мать! Как лось прыгаешь! — гаркнул тот.

— Зачем туда полезли? — улыбнулся в усы узбек, протягивая Жоре руку.

— Куда? — не понял лысый.

— Да в канализацию! Не тупи.

— А… Ну это… От «брони» валили.

Саян напряженно смотрел по сторонам, положив ладонь на ствол М-16.

— Быстрей давай! И чего ты выжимаешь эти штаны? Все равно щас все полезем, — прикрикнул он на «монолитовца». — Бочка, что приборы показывают?

— Все тихо, шеф, — отчитался толстяк.

Рябой сидел на берегу и задумчиво бросал камешки, наблюдая, как разбегаются круги.

— Медитируешь? — подошел к нему, наполнив флягу, стрингер.

Сталкер размял пальцами комок глины, слепил из него шарик и запустил в ручей:

— Сейчас бы на речку нормальную! Как в город из деревни перебрался, так совсем покой потерял. То с жильем прыгал, то с работой. И главное, люди там безумные. Злые как собаки.

— А здесь не злые?

Рябой грустно улыбнулся.

— То здесь, а то — за Периметром. Это разные вещи. Есть такие сталкеры, что здесь режут друг друга, а там в десны целуются.

С одинокой сухой ивы резко сорвались наблюдавшие за группой вороны. Молча, без обычной суеты и недовольного карканья.

Саян насторожился, сразу обратив внимание на маневры птиц:

— Бочка!

— Все тихо, шеф.

— Уходим, — резко приказал командир, закидывая на спину рюкзак. — Через ручей и к «Целлюлозе».

Алексей что-то почувствовал. Будто кто-то смотрел ему в спину или подкрадывался сзади. Неприятные ощущения не на шутку встревожили стрингера, и он резко развернулся, вскидывая дробовик.

Никого.

Только ветер качает верхушки деревьев в посадках и гонит по полю пыль.

— Бочка! — заметил беспокойство Алексея Саян.

— Нет ничего! — развел руками толстяк.

Рябой изготовил пистолет, озираясь по сторонам. Узбек с непробиваемой физиономией схватился за РПК. Бочка недоуменно смотрел на экран. Все застыли.

Тишина.

Датчики взорвались треском у всех и одновременно.

— «Пятно»! — отшатнулся Саян.

Одна из самых опасных аномалий Зоны. «Пятно» нельзя распознать заранее, возмутить болтом, очертив примерно границы, или обойти. Оно может возникнуть где угодно и когда угодно. Среди сталкеров бродит поверье, что это «черная метка», которую посылает Зона особо ретивым. «Пятно» не убивает сразу. Оно накрывает конкретную область ионизирующим излучением. Самое худшее, что может произойти с несчастным, попавшим под действие аномалии, — на следующий день начнут клочками выпадать волосы. Но лучевая болезнь коварна. От такой мощной дозы радиации больше года человек вряд ли протянет, да и это время пройдет в страшных муках.

Группа метнулась форсировать ручей. До корпусов завода оставалось не больше пятисот метров, но Саян тормознул всех на поле. Пока Бочка прощупывал дорогу болтами, командир возился с Жорой.