Михаил Ахманов - Третья стража

При мысли о Хиггинсе сердце профессора сжалось. Связующих, считая с ним самим, было шестеро; он курировал Россию и Ближний Восток, Лю Хао и Такеши занимались Индией, Китаем и Японией, Бартон – Канадой и Соединенными Штатами, Виктор Ла Вега – Латинской Америкой. На Хиггинса возлагались контакты в Европе, и Грибачев сблизился с ним больше, чем с другими коллегами; от Лондона до Петербурга лететь всего лишь три часа, они виделись часто, и эти встречи со временем переросли в дружбу. Томас был прекрасным собеседником и очень эрудированным человеком.

Что же с ним случилось?.. Седой сказал, что он погиб в автокатастрофе, при столкновении с трейлером, но как такое могло произойти?..

Профессор машинально прикоснулся к медальону, висевшему на шее под рубашкой. Считалось, что это устройство предохраняет от неприятных случайностей, развоплощая возможные события или слегка изменяя их ход. Кирпич, упавший на голову, может искалечить, даже привести к фатальному концу, но только не владельца медальона – будто по наитию он замедлит шаг или обойдет опасное место и сохранит голову в целости. Грибачеву не было известно, как действует странный механизм, влияющий на причинно-следственные связи, но до сих пор прибор обеспечивал безопасность ему и остальных коллегам. Выходит, не всегда и не при всяком случае…

Он убрал компьютер в сумку и прислушался. Турбины гудели ровно, самолет не трясло, небо было безоблачным. Его соседки, две загорелые девицы, оживленно болтали о знакомых парнях, модных купальниках, хорватской кухне и любовницах маршала Тито. Народ читал, дремал или обменивался впечатлениями, дети пищали, стюардессы разносили легкое вино, пепси и минеральную воду. Словом, ничто не сулило беды. Но превратности, случавшие с Грибачевым не раз за время его долгой жизни, намекали, что все может очень быстро измениться: споткнулся, упал в окоп, и над тобой просвистели осколки снаряда… Вечер, звонок в квартиру, открываешь дверь, и люди в погонах тащат тебя к «воронку»… Или другой расклад: знакомишься с приятным мужчиной по имени Сергей Василенко, беседуешь с ним на разные темы, и вдруг он предлагает поучаствовать в инопланетной миссии. А затем еще и добавляет: я, уважаемый Павел Никитич, собственно, не человек, хотя и гуманоид… Неожиданности всегда не приходят, а прибегают и бьют крепко!

Конечно, гибель Тома было нельзя считать случайностью. Грибачев знал, что Седому и его команде противостоит иная и столь же мощная сила, но отношения тех и других чужаков, их открытое противоборство и разногласия регулировались Договором. С одной стороны, Договор ограничивал число контактеров, препятствуя слишком быстрому и опасному прогрессу; с другой, уничтожать Связующих – а тем более подопечных им гениев – строго воспрещалось. Кто-то за этим следил, некий таинственный гарант, еще более могущественный, чем Седой и его противники. Подобная доктрина, основанная на балансе сил, подконтрольных третьему партнеру, казалась вполне разумной, и Грибачев, как социолог, ее одобрял. Но теперь случилось нечто такое, что расшатало устойчивость конструкции, и поводы к тому могли быть разные. Или контроль ослаб, или противная сторона сравнялась мощью с гарантом и больше его не страшится?.. Или уверена, что такая мелочь, как убийство контактера, сойдет с рук?.. Или считает, что доказать злодейский умысел нельзя?..

Обдумав эти возможности, профессор их отверг. Гибель Связующего являлась отнюдь не мелочью, а прямым нарушением Договора, и сам факт смерти Хиггинса доказывал, что она случилась по вине созданий, способных нейтрализовать охранное устройство. Земные технологии тут были ни при чем; ни излучение локаторов, ни лазеры, ни радиация на медальон не влияли. Не могло произойти и ослабление контроля – прислали ведь Защитника! Как утверждал Седой, Защитник стоил целого космического флота и не имел иных ограничений, кроме директив своих владык. Могучее неистребимое существо, безжалостный и точный исполнитель приказов; его визит на Землю – явная акция устрашения.

Нет, размышлял Грибачев, дело здесь в другом. Были у нас две команды и судья, следивший, чтобы играли по правилам – все как на футбольном матче. И вдруг игра смешалась! Почему? Фанаты ринулись на поле, а им судья не указ… В нашем случае – внешняя сила, не Седой и не его противники, а кто-то еще. Возможно, некая раса, не связанная Договором?.. Но про таких Седой не говорил, даже намеков не было… С другой стороны, все ли он должен и может рассказывать? Галактические дрязги – не наша проблема… пока не наша…

Соседки с завистью шептались о какой-то Ксюшке. Ей повезло – окрутила олигарха. Толстый, лысый, старый, но – олигарх… Не очень богатый – банк у него, строительная фирма, сеть бутиков с дамским бельем и кое-что еще по мелочи. Ну, вилла в Испании, дом в Швейцарских Альпах и два отеля на каком-то острове, то ли Родос, то ли Лесбос… Не Абрамович, нет! Но все же – олигарх… Помрет, все Ксюшке достанется… А сама-то – мымра, ни кожи, ни рожи, ни приличной задницы…

Грибачев вздохнул. Вот он, социальный планктон, о котором толковал О’Рейли… Гении двигают прогресс вперед, а зачем, для чего? Чтобы Ксюшки и их подружки ели, пили и развлекали престарелых олигархов? Чтобы всякий хлыщ с пустой головой мог пересесть с «жигуля» на «Тойоту»? Чтобы множились где-то толпы сытых бездельников, торговцев и воров, а в других местах голодали, побирались и копили злобу?.. Третья стража, подумал он, третья стража, и не все увидят рассвет… Переселить бы куда-нибудь достойных, устроить заповедник и переселить… Хоть на другой конец Галактики!

Не будем слушать о Ксюшке, сказал он себе, не будем – тем более что у нее ни кожи, ни рожи, ни приличной задницы. Так что там у нас с внешней силой?.. Надо все же расспросить Седого, ибо, как говорили латиняне, кто предупрежден, тот вооружен. Может быть, это ерунда, одни пустые домыслы, а может, дело серьезное…

Насколько серьезное, он даже не мог представить.

Боевой звездолет Империи семипалых переместился из облака Оорта за орбиту четвертой планеты и висел теперь в тридцати семи миллионах километров от Земли. Вполне подходящая дистанция, чтобы открыть портал к дальнему краю Галактики и перебросить небольшую массу. Сделать это из кометного облака тоже не было проблемой, но требовался большой расход энергии – затраты на трансгрессию росли пропорционально кубу расстояния до точки портала.

Звездолет был огромен – толстая, покрытая броней сигара пятикилометровой длины. Пожалуй, кроме самых длинных мостов, на Земле не нашлось бы сооружений, сравнимых с этим кораблем; рядом с ним любой небоскреб выглядел более чем скромно. Выступы орудийных башен, антенны, стыковочные узлы и закрепленные на корпусе малые суда придавали ему сходство с чудовищной еловой шишкой.