Кирилл Тимченко - Сумерки человечества

- Док, а без шва никак нельзя? – спросил я, но снова скривился от боли в щеке, словно туда горячих углей напихали, - ведь даже без анестезии.

- Потерпишь, не девица на выданье, а иголка с ниткой стерильные, за это не беспокойся, - продолжал бурчать санитар, примериваясь, с какого края лучше начать.

Без анестезии это было очень больно. Даже уколоться не очень приятно, а когда тебя вот так методично штопают, кажется, будто доктор специально затягивает процесс и упивается твоей болью. Я даже зажмурился, крепко сжав зубы и стараясь не вертеть головой. Пальцы рук сами собой скреблись по полу, пытаясь хоть за что-то ухватится, пока просто не нашли друг друга и не вцепились до побеления. Умом я понимал, что без этой процедуры велика вероятность заражения крови или даже загнивания, но мозгу ведь не прикажешь не чувствовать боль.

Когда, наконец, санитар завязал кончик нитки в узелок и закончил шов, мне уже начинало казаться, будто у меня в голове стадо слано оттанцевало африканские пляски, прыгая по самым больным нервным узлам. К этому прибавлялись протестующие сигналы обоняния, бесившегося от жуткой вони, проникавшей, казалось, повсюду. Потом санитар наложил на щеку пару слоев бинта и закрепил все пластырем и боль немного отступила. Открыв рот, я почувствовал, как натягиваются нитки шва, вызывая тихую зудящую боль, но те жуткие спазмы, которые были раньше, больше не наблюдались. Сердечно поблагодарив санитара, я нацепил респиратор, более свободно ложившийся на место ранения, чем противогаз.

За то время, пока меня штопали, остальные уже успели найти пленников и сейчас выводили их из места прежнего заточения. Выглядели почти все весьма в плачевном состоянии. Бандиты не забивали себе голову такими вещами как условия жизни своих рабов. Зато за малейшее неповиновение жестоко избивали. Мужчин избивали даже просто так, ради пресечения возможных бунтов. Хотя та же система заложничества, использовавшая здесь, была гораздо эффективнее, чем любые избиения. Почти все попавшие в рабство, оказались беженцами из города, захваченные на дорогах, и почти все с семьями или родственниками.

Даже за простое неповиновение избивали не только тебя, но и твоих родных, не считаясь с тем, кто это – женщина или ребенок. Самое удивительное, среди пленных не было ни одного старика или старухи. С почтительным отношением к старшему поколению, которое из нас до конца не смогла выбить западная культура, я этому моменту удивился. Вряд ли бы кто-то решился оставить на произвол судьбы своих бабушек и дедушек.

Позднее мне рассказали, что причина оказалась очень проста – когда бандиты захватывали очередной автомобиль с беженцами, они просто убивали всех, кто не был способен работать. В расход шли как старики и старухи, так и маленькие дети. Рассказывали, что у этих тварей даже развлечение было такое – бросали ребенка мертвецам и ставили пари на то, какой зомби его первым укусит или сколько времени ребенок будет от них бегать. Были и извращенцы-педофилы, обрадовавшиеся всеобщему произволу, и насиловавшие даже младенцев. Некоторые из пленниц, когда их проводили в эвакуационные машины мимо пленных, поставленных на колени, с перекошенными от ненависти лицами кидались на бандитов, в бешенстве выкрикивая имена своих детей. Солдаты тоже были людьми и прощать такое не собирались. Троих таких извращенцев со связанными ногами столкнули в ров с мертвецами. И еще некоторое время над Кремлей разносились жуткие вопли поедаемых заживо людей сопровождаемые урчанием мертвецов, лакомившихся свежим мясом.

Большую часть оставшихся пленных отправили на погрузку трофеев на еще свободные машины. Грузили все, что только можно было увести, начинала от продовольствия и снаряжения, кончая доспехами и оружием из музейных коллекций, которым могло найтись вполне разумное применение в нынешних условиях. Солдаты грузили вместе с ними, подгоняя зазевавшихся окриками или пинками. Торопится был вполне очевидный смысл – мертвяки все сильнее и сильнее давили на оборонительные позиции мародеров, подкатывая уже не группами или по одиночке, а сплошным потоком, пытаясь в наспех развернутых мотках колючей проволоки, подрываясь на небольших противопехотных минах или падая под прицельным огнем. Этот выход из

Кремля не могли взорвать или завалить, как поступили с мостом, в таком случае сами солдаты оказались бы в положении окруженных – техника нигде больше не смогла бы проехать. Да и пешком пробиваться значило бы нести огромные потери, во много раз превысившие общие потери во время операции по ликвидации бандитской группы.

Все, кто оставался свободным от погрузки, были заняты на постах охраны или наблюдения за мертвецами. Меня, как раненного, поставили на неопасный участок, определив на место возле остатков колокольни. Там же, в двух шагах от меня, расположился командный состав, определявший, что делать дальше. Слабый ветер дул в мою сторону, поэтому я прекрасно слышал весь разговор от начала и до конца.

- Значит так, - стоял над картой города лейтенант спецназа, водя по ней испачканным в крови пальцем. Шальная пуля зацепила запястье, а на толковую перевязку он не посчитал нужным тратить время. Кровь каплями просачивалась сквозь наспех наложенный бинт и попадала на перчатку, - мертвяки лезут на шум боя, это ясно без объяснений. Снимки, что мы получаем со спутника, подтверждают предположение о их стечении со всего города. Толпы мертвецов стекаются даже из пригородов. Я буду не я, но они как-то сообщают друг другу о живых людях. Может, своими хрипами, может еще чем.

Черт! Нам даже не понятно, специально ли они это делают, либо просто реагируют на стоны друга…

- Командир, - спокойно напомнил Кантемиров, облокотившись о свою неразлучную снайперскую винтовку.

- Да! Так вот, оставленных людей в «Детской мире» мы уже эвакуировали на

Театральную. Похоже, некоторые толпы идут напрямую и налетают на укрепления площади. Оттуда помощь вряд ли будет. Не будет подмоги от заводских, они сидят за крепкими стенами и просто дождутся, когда зомби пройдут мимо.

- А связаться с ними пробовали? – спросил один из сержантов, участвующих в обсуждении, - они должны же понимать, что мертвяки не уйдут отсюда сами по себе. Хотел бы я тогда посмотреть на их машины, буксующие в этом море мертвячины.

- Мы уже пытаемся связаться с ними не менее получаса, - сказал один из радистов, выходя чуть вперед, - но пока у нас не получается установить с ними контакт. То ли частоты разные, то ли слишком много помех. Связь налажена только с Театральной, а через нее с полигоном.

- Хотите оттуда помощи дождаться? Да пока они доедут, нас всех тут уже сожрут десять раз, - возмутился командир мародеров, - решать все надо сейчас и быстро, пока мертвяков не собралось слишком много, - он еще что-то говорил, оживленно жестикулируя, но уже никто его не слушал.