Евгений Прошкин - Враг «Монолита»

Шли уже около часа — так сказал Доктор Хаус, взглянув на солнце. Сергей был уверен, что сталкер врет и тащатся они уже часа три.

— Ты душа-а, душа-человек, — пропел сзади проводник.

— Не пыхти мне в уши. И вообще не трепись! Брошу.

— Не-е, теперь уж точно не бросишь. Я тебя понял. Ты правильный.

— Хватит в уши дышать, я возбуждаюсь! — огрызнулся Шведов. — Лучше скажи: ты с двух рук стрелять можешь? А я тебя подержу, если что.

— А что? — встрепенулся Хаус. — Увидел кого-то?

— Да не вертись ты! Никого я не увидел. Так, на всякий случай спрашиваю.

— На всякий случай — могу. Меткости не гарантирую, но шума наделаем. Да тут уже близко.

— Да ты с самого утра это повторяешь!

— Ну правильно. Семь километров — разве много?

— Вот, блин, не думал, что семь километров можно от рассвета до заката топать…

— Можно и дольше, как повезет.

— Лучше бы ты все-таки помолчал. А если неймется, то давай о чем-нибудь позитивном. Ты, значит, все серии «Доктора Хауса» смотрел? Вот и рассказывай.

— Что там рассказывать? — удивился проводник.

— Все. А то я только четыре сезона видел, потом времени не было.

— Да ну. Прям такой занятой?

— Учился, — буркнул Сергей.

— Где, если не секрет?

— Да какие уж секреты… В Академии СБУ.

— Ах, да! Так за что тебя оттуда выгнали-то?

— Сам виноват.

— А подробнее?

— Эй, тебе там не слишком удобно? — разозлился Сергей. — Начали с сериала, а закончили тем, что я тебе еще и сказки читать должен?!

— Сказок не надо, — ответил Хаус.

— Ну вот и помолчим тогда, — предложил Шведов.

Черту города пересекли незаметно, Сергей не уловил момента, когда они оказались в Припяти. Разоренные теплицы остались позади, какое-то время Шведов нес Хауса по сухой, местами выжженной траве, и это, совершенно очевидно, был еще пригород. Потом на пути оказался бордюрный камень, Сергей его перешагнул и вдруг сообразил, что сошел с газона на асфальтовый тротуар обычной городской улицы.

Так он и вошел в Припять: без фанфар и пальбы, хрипя от усталости, смаргивая натекающий со лба пот и не видя уже ничего, кроме маленького пятачка под ногами. После такого долгого пути Шведов представлял себе это событие иначе. Он ждал чего-нибудь значительного, запоминающегося, а в итоге получил… что-то вроде одноразовой шариковой ручки на столетний юбилей. Ничего то есть не получил. Настроение было скверным.

— Сейчас вправо, там переходим на другую сторону и на третьем повороте — налево, — обратился сталкер к Шведову, словно к таксисту. Разве что не пришпорил.

— «Переходим», говоришь? — крякнул Сергей, из последних сил встряхивая сползающего по спине Хауса. — Спасибо хоть не «перебегаем». Ты ногами сильнее держись, что ты на шее повис, как внебрачный отпрыск? И рюкзачок твой, кстати… рюкзачок надо было бросить давно. Сколько он весит со всей этой фигней ненужной?

— Ненужного в рюкзаке нет, — отрезал проводник. — А с ногами у меня дела неважные, сам знаешь. Не могу я ими держаться. Да ты переходи улицу, не оглядывайся. Авось не задавят.

Шведов сошел с тротуара на мостовую и направился по диагонали к противоположному дому. Проезжая часть была узкой, в две полосы, хотя сейчас называть ее так казалось кощунством. По этой улице не ездили уже много лет. Асфальт потрескался, а местами грунтовые воды подмыли его так, что он провалился длинными канавами. Из дыр в дорожном полотне беспардонно лезли кусты и даже деревца — растения, так долго таившиеся под гнетом цивилизации, теперь будто брали реванш. Трава пробивалась повсюду: из каждой трещинки торчал хоть маленький, да росточек, а в трещинах пошире стебли разрастались в густые копны. В некоторых пучках травы что-то цвело, и в принципе это выглядело даже симпатично. Это можно было бы принять за причудливый парк — если только выкинуть из головы название города.

Дома на фоне атакующей повсюду растительности выглядели как неживые декорации. В основном Сергей видел панельные пятиэтажки, но из-за дальних крыш выглядывали башни повыше.

— Вот здесь, — подсказал Хаус, когда Шведов добрел до углового здания с выбитыми витринами и двойной вывеской «Перукарня — Парикмахерская».

Сергей свернул в проулок, выходивший к какому-то широкому проспекту.

— Ну-ка, держи меня покрепче! — велел проводник и, подняв обрез высоко над головой, сделал два выстрела вверх с интервалом в секунду. — Все, отмучились. Вон лавочка, гляди. Давай сядем, я и то устал.

Шведов свалил сталкера на скамейку и тут же рухнул на нее сам. Ни рук, ни ног, ни спины он не чувствовал. Прикрыв глаза, Сергей запрокинул голову и мечтал сейчас только об одном: чтобы его не тревожили. Хотя бы пять минут. Хотя бы три. Чтобы ни одна сволочь не посмела…

— Нормально тебе, удобно? — обронил Хаус. — А сзади у нас что, не приметил?

— Что? — не двигаясь, простонал Шведов.

— Клумба здоровая, на ней бурьян по пояс, а в бурьяне — снорки!

— Где?! — Сергей конвульсивно дернулся, схватил с лавки обрез и обернулся назад.

— Они могли бы там быть, — наставительно заметил Хаус.

— Я убью тебя…

— Ага. Если самого раньше не сожрут. Нельзя здесь расслабляться, сколько раз повторять? Мутантам фиолетово, как ты устал и в какое место ранен. Им от этого только лучше.

— Да я понял, понял, — промычал Сергей, отмахиваясь от проводника, как от мухи. — Я буду бдителен. Клянусь. Но только не сейчас.

— Твое «сейчас» может оказаться последним. В любой момент. И чем чаще ты будешь вести себя как раздолбай, тем быстрее это с тобой произойдет.

Хаус собирался сказать что-то еще, но со стороны проспекта послышался шум. Из-за поворота выбежали четыре крупные собаки и понеслись прямо к скамейке.

— А вот и они, — удовлетворенно произнес проводник.

Вслед за псами, визжа резиной, на перекресток выскочил открытый джип с пулеметом на высокой турели.

— Ни хрена себе… — только и сказал Шведов.

Псы мчались не к лавочке, они убегали от машины. Как только джип выровнялся на дороге, стоявший за пулеметом человек выпустил несколько коротких очередей. Сразу две собаки, словно наткнувшись на препятствие, поднялись в воздух и пролетели с десяток метров. Через мгновение пули достали и третью: пес плашмя проехался по асфальту, оставив на нем длинный темный след. Четвертая собака успела добежать до конца дома и скрылась во дворе.

Джип затормозил и подъехал к тротуару. За рулем сидел Кабан. Чак за пулеметом деловито возился с замком, фиксируя ствол на турели.

— И это всё?! — крикнул Кабан Хаусу.

— А как ты думаешь? — хмуро отозвался сталкер.

— Ясно. Ну и что ты здесь расселся?

— Я сам не дойду, ногу вывихнул.

Командир недоуменно смерил взглядом расстояние от лавки до мостовой.