Евгений Прошкин - Враг «Монолита»

— Ну, пусть пассажир поможет, — сказал он.

— У него вообще сил нет, — мотнул головой Хаус. — Тащил меня на горбу от самых теплиц. Без привалов.

Кабан перевел взгляд на Сергея и несколько долгих секунд всматривался в него, как в старого знакомого, чье имя не удается вспомнить. Затем он покинул машину и приблизился к Хаусу. Чак закончил копаться с пулеметом и, спрыгнув, подошел к проводнику с другой стороны. Вдвоем они взяли сталкера под руки и перенесли в кабину, на переднее сиденье.

Шведов, не дожидаясь приглашения, враскачку поднялся со скамейки и дотащился до джипа. Это определенно был УАЗ, но какой модели, Сергей так и не понял: то ли сильно покопанный «Хантер», то ли, наоборот, доведенный до ума «четыреста шестьдесят девятый». В машине было что-то узнаваемое, из самого детства, но ее покрывало такое количество вмятин и царапин, словно ее использовали в качестве ледокола. Шведов забрался назад и сел рядом с Чаком. Тот повернулся и по примеру командира рассмотрел Сергея в упор. На его маленьком зверском лице между черной бородой и черными бровями вдруг возникло какое-то теплое выражение — впрочем, всего на один миг.

Кабан выкрутил руль и резко тронулся, развернувшись через весь переулок, с заездом на противоположный тротуар. Шведов с Чаком одновременно схватились за поручень и тут же откинулись назад: водитель придавил педаль газа по-юношески горячо, без оглядки на правила дорожного движения. Ни движения, ни, соответственно, его правил в Припяти давно уже не было.

На магистральной улице Сергею показалось интересней: дома здесь стояли большие и, главное, разные. Где-то еще сохранились вывески и витрины, где-то их не осталось, но назначение зданий легко можно было угадать по архитектуре. Когда-то это был благополучный и, возможно, даже счастливый город. «Проспект Строителей» — прочитал Шведов на случайно уцелевшем указателе.

Машина пролетела несколько перекрестков и, уходя в глубь города, свернула налево. Сергей от такого маневра привычно испугался, но снова вспомнил, что сплошной линии, которую они вероломно пересекли, на этой дороге давно не существует.

Поездка закончилась на небольшой улочке возле четырехэтажного дома казенного вида. Двери на входе стояли широкие, двойные — некрасиво, но добротно сваренные из толстых листов железа. Над крыльцом нависал козырек с проржавевшим крепежом для светящейся вывески, но какое тут раньше висело слово, определить было невозможно. Фасад неоднократно обстреливали, и от пластика на козырьке не осталось даже осколков.

Кабан посигналил, дверь тут же приоткрылась, и из-за нее выглянул молодой парень.

— Зови кого-нибудь, Доктора к врачу отнести надо, — распорядился командир.

Паренек растерянно поморгал и, наконец сообразив, скрылся. Вскоре из подъезда вышли трое бойцов, которых Сергей вряд ли смог бы отличить от диких сталкеров, повстречавшихся на дороге у Новошепеличей. Здесь все носили примерно одно и то же: сапоги или высокие ботинки, плотные брюки с накладными карманами, маскировочные куртки или комбинезоны болотного цвета. Бойцы извлекли Хауса из машины и понесли к дому.

— Швед! — позвал проводник. — Поднимайся на четвертый этаж и иди по коридору. Справа увидишь дверь с номером… или с табличкой. Дверь открыта. Заходи и располагайся.

— Так с номером или с табличкой? — не понял Сергей.

— Разберешься, — загадочно улыбнулся Хаус и хлопнул бойцов по спинам: — Вперед!

Шведов вопросительно взглянул на Кабана.

— Иди, поднимайся, — подтвердил тот. — Я надеюсь, долго его не задержат.

Сергей отдал свое ружье Чаку и, пропустив добровольных санитаров, зашел вслед за ними в подъезд. Хауса понесли куда-то по длинному проходу, а Шведов через вторые двери направился к лестнице. Похоже, это была гостиница самого что ни на есть эконом-класса для мелких командированных специалистов.

В холле второго этажа стояли несколько человек, все в том же камуфляже. Когда Сергей появился на лестничной площадке, они прервали разговор, довольно холодно осмотрели новичка и демонстративно отвернулись.

Шведов поднялся до четвертого этажа и вышел в коридор. С обеих сторон тянулись ряды дверей, штук по десять в каждом. Ни одной таблички с номером Сергей не обнаружил — на дверях висели сплошь плакаты да какие-то фотки, в основном с недетскими групповыми сюжетами. Он растерянно шагал по скрипучему рассохшемуся паркету и уже собирался поворачивать назад, когда неожиданно понял, о чем говорил Хаус.

Номер на двери проводника все-таки был — автомобильный. Почему-то латвийский, синего цвета. Блатной, без цифр, а с одними лишь буквами: «HOUSE MD».

Сергей уверенно толкнул дверь и оказался в обычном гостиничном номере, вполне соответствующем впечатлению, которое Шведов составил еще в холле. Холодильника и телевизора в комнате не было. Причем не было никогда. Ванной и туалета тоже не оказалось — видимо, советским командированным полагалось довольствоваться общими удобствами на этаже. Но поскольку водопровод и канализация в Припяти едва ли могли работать, отсутствие унитаза в кубрике не играло никакой роли.

Что из гостиничной утвари осталось нетронутым, так это мебель. В номере стояли две кровати, казенного вида тумбочки, тоже две, и огромный шкаф. На окне висели шторы цвета мокрой грязи, которые вдруг пронзительно напомнили Шведову занавеску в кабинете вербовщика. Страшно подумать, но ведь это было еще вчера — черный флаер, крутая лестница вниз и бестолковый разговор в подвале зоомагазина.

Сергей вспомнил его название и невесело усмехнулся. «Странные Друзья». Да, прошло чуть больше суток. А как будто половина жизни.

На обеих койках лежали голые матрасы с подушками без наволочек. Шведов попробовал угадать, какая из кроватей свободна, но, махнув рукой, завалился на ту, что была ближе.

— Я же сказал, что вывих! — раздался бодрый голос.

Сергей открыл глаза и оторопело уставился на Хауса. Тот потряс в воздухе эргономичным алюминиевым костылем:

— Вывих, не перелом. Уже не сильно-то и болит.

С трудом отгоняя сон, Шведов сел на кровати.

— Долго я спал?

— А кто тебя знает. Полчасика, наверно. — Хаус, забавно прихрамывая, добрался до тумбочки и с видом черного мага достал обещанный «Блэк Лейбл». — А посуда у тебя. — Он показал костылем на вторую тумбочку. Кажется, ему нравилась временная хромота. Во всяком случае, он делал все, чтобы его травма была заметна.

— Нам бы пожрать чего-нибудь… — обронил Шведов, выдувая пыль из граненых стаканов. — Еда есть?

— Ты на ней сидишь. Посмотри под кроватью.

Сергей нагнулся и увидел на полу коробку тушенки.

— Это все? — спросил он.

— Тебе мало?