Василий Горъ - Клинок его Величества

…Ударов пятьдесят сердца внутри было тихо, а потом до шири донесся еле слышный шепот побратима Гогнара, сына Алоя:

— Хватит притворяться! Я точно знаю, что ты уже очнулся! И дергаться не надо — связывать я умею… Что, убедился? Отлично. А сейчас внимательно выслушай то, что я тебе скажу… Итак, мне очень нужны ответы на некоторые вопросы. Если я их получу — ты получишь легкую смерть, а твоей дочери Геле завтра подкинут кошелек с двумя золотыми… Да, ты не ослышался — именно с золотыми! Как ты понимаешь, этих денег и ей, и всем четверым ее детям хватит на долгую и безбедную жизнь… Неплохая цена за никчемную жизнь никому не нужного калеки, правда? Спрашивать, что произойдет, если же ты начнешь упираться, я не советую… Впрочем, так и быть, скажу: я все равно узнаю то, что мне нужно. Но чуть позже, чем в первом варианте. Ты мысленно спрашиваешь, от кого и как. От тебя. Очень просто: я прямо сейчас пошлю своих людей на улицу Речного камня, а эдак через час ты сможешь полюбоваться, как долго и мучительно могут умирать на неструганных кольях твоя дочь и внуки…

После этих слов лайши недолго помолчал. Видимо, дал Носу время подумать. А потом удовлетворенно хмыкнул:

— Как я понимаю, ты готов рассказать все, что мне нужно… Что ж, я рад, что мы договорились… Замри — дай вытащить кляп…

…Нос — отставной десятник городской стражи Сайка-ойтэ — оказался далеко не дураком: уже после третьего-четвертого вопроса Маруха он страшно заскрипел зубами, и вместо ответа угрюмо поинтересовался:

— Война?

Лгать сын Нардара не стал:

— Да…

— Кто?

— А какое это имеет значение?

— Большое… — без тени страха в голосе сказал десятник. — Я хочу понять, где сможет выжить моя дочь…

— Где-нибудь в глуши, подальше от крупных городов…

Нос немного помолчал, а потом негромко вздохнул: — Пусть твои люди передадут ей, чтобы она уезжала к тетке Зелире. А чтобы Геля им поверила, пусть скажут, что в детстве я называл ее Одуванчиком…

— Передадут… — пообещал лайши. — Обещаю. А теперь давай-ка вернемся к сотнику Дарману! Говорят, ты часто бывал у него дома. Скажи, на каком этаже находятся его покои, и ночует ли кто-нибудь по соседству с его спальней…

…Юрта сотника Дармана оказалась ненамного ниже погребального кургана Атгиза Сотрясателя Земли. Черная, как ночь и высоченная, как городские стены, в окружении остальных юрт она выглядела степным львом в отаре овец. Даже забор вокруг нее был не деревянным, а каменным. И не по пояс — а в полтора человеческих роста. Впрочем, воинов, совсем недавно захвативших Ош-иштар, он остановить не смог. Так же, как и два здоровенных канмирца, молча бросившихся на незваных гостей из темноты и напоровшихся на короткие, но от этого не менее смертоносные клинки.

Кстати, на месте сотника для охраны двора такой юрты от воров и грабителей Касым завел бы пару фатташцев или сирдарцев: в отличие от канмирцев те всегда подавали голос, а значит, сообщали хозяевам о приближении опасности…

…Вытерев нож о шкуру пса, способного убивать только изнеженных жителей каменных стойбищ, шири скользнул к широченным двустворчатым дверям, и, увидев, что одна из створок приоткрыта, ошалело почесал затылок: определенно, домочадцы сотника давно не чувствовали мужскую руку!

Пальцы сомкнулись на дверной ручке — и тут же соскользнули. А рука Касыма онемела от сильного удара по плечу.

Возникший рядом сын Нардара легко отвел в сторону удар ножа, мгновенно выхваченного из сапога, заблокировал руку в положении, из которого невозможно ударить, скользнул к шири вплотную и что-то злобно прошипел на ухо.

«Шуметь рано! Дай смазать петли!» — запоздало разобрал тысячник. И, виновато пожав плечами, опустил нож…

Десять ударов сердца — и створка, еле слышно скрипнув, распахнулась. И, впустив в дом четверых вооруженных воинов, закрылась обратно…

…«Второй этаж… С лестницы — направо… То ли вторая, то ли третья дверь…» — мысленно повторил Касым, потом вытащил из-за пазухи кусок тряпки и повязал его на лицо так, как показывал лайши. Взгляд на сыновей Шадрата, которые тоже превратились в демонов Хелмасты — и шири, усмехнувшись, вслед за Марухом двинулся к лестнице. На всякий случай легонько касаясь левой рукой стены…

Замерев перед первой ступенькой, лайши несколько раз прикоснулся носком сапога к самому правому ее краю и жестом приказал:

«Делай, как я!»

«Там — шляпки гвоздей. Если наступать прямо на них, то ступеньки не заскрипят!» — вспомнил шири. И криво усмехнулся насмешке Аишки-нэй: еще совсем недавно, врываясь в дома мягкотелых и трусливых жителей Ош-иштара, он даже не предполагал, что когда-нибудь ему придется входить в такие же дома тихо, как вор…

…Двадцать два шага по ступенькам — и лайши свернул одесную. Занял заранее оговоренное место, выждал какое-то время и приподнял над головой левый кулак.

Убедившись, что оба сына Шадрата уже уперлись плечами в первую и вторую дверь, Касым поудобнее перехватил неудобную рукоять того, что в Сайка-ойтэ называли ножом, слегка согнул колени и мысленно ответил:

«Готовы…»

…Стоило стеклянному кувшину с горлышком, изогнутым, как лебединая шея, слететь с резной деревянной подставки и разбиться об каменный пол, как в первой и третьей комнатах лязгнула сталь. А когда Марух, сын Нардара приглушенно выругался, мешая в свою речь такие же слова, как убитый днем нищий, дверь в спальню сотника Дармана провернулась на петлях и со всего размаху ударилась об стену.

— Бежим!!! — испуганно взвыл лайши, и, развернувшись на месте, бросился к лестнице.

— Держи вора!!! — взвыл сотник, воинственно взмахнул мечом, рванулся следом и… схватился левой рукой за поясницу…

«Убит… Невесть кем… Совершенно случайно…» — мысленно усмехнулся шири, глядя на то, как один из самых уважаемых и опытных воинов Сайка-ойтэ оседает на колени. — «Всего один удар — а какие будут последствия?»

…Мастерская шевалье Рутиса была самым странным местом, которое я видела за свою жизнь: все восемь(!) огромных шкафов в полтора человеческих роста, три стола, широченный подоконник и даже здоровенная жаровня были завалены свитками, обычными и драгоценными камнями, стеклянными и глиняными банками с содержимым и без, металлической утварью, приборами и инструментами. Увидев среди последних пару ножей весьма неприятного вида, я невольно вспомнила хозяйство мэтра Джиэро и на мгновение даже почувствовала дурноту. Но тут же успокоилась, удостоверившись, что в комнате нет ни дыбы, ни пыточного стула, ни самой завалящей рамы для подвешивания за ребро, а пахнет в ней не кровью и нечистотами, а травами и отварами.