Олег Никитин - Черный Шаман

Ихуси снова с готовностью захихикал, а Вадим только усмехнулся. Упоминание о шамане пришлось уж больно некстати. Только, кажется, начал забывать о Мвимба-Хонго, а тут Ирвин со своим глупым анекдотом.

Американец заметил перемену его настроения и предложил:

– Теперь твоя очередь, чувак!

– Я ничего не помню, – начал отнекиваться Косинцев, но Ирвин наседал:

– Давай-давай. Сам же говорил про моральный климат. Теперь вот и улучшай его, а то живо демоны повылазят.

– Ну ладно. Только это не анекдот, а реальный факт. Если человек шесть лет и девять месяцев будет без остановки выпускать кишечные газы в какую-нибудь емкость, а потом их подожжет, то взрыв будет, как от атомной бомбы.

– Эх, жалко, я свои не собирал, – хохотнул Ирвин. – Сейчас бы уже для газозаправочной станции накопил. Машины заправлял бы, деньжищ заработал... – Он шумно потянул носом воздух и ткнул Ихуси в бок пальцем: – Зато ты, мужик, времени не терял, да? Наверное, хочешь дворец Волосебугу подорвать?

Подавальщик испуганно замотал головенкой:

– Нет, что ты, здесь всегда так пахло. Это же канализация.

– Ври больше! – продолжал подзуживать его развеселившийся Ирвин. – Только нас не проведешь. Мы все про тебя знаем. Ты ведь дурачком только прикидываешься. А на самом деле мавротопский шпион и диверсант, как и мы. Правильно я говорю, Вадим?

Косинцев хмыкнул и дернул плечом. Жест можно было понимать и как отрицательный и как утвердительный. Он начал сомневаться, что подначки Хэмпстеда удачны. Нагнать страху на слабоумного легко. А что делать, если он от ужаса дорогу забудет или в обморок хлопнется? Возись с ним потом.

То, что произошло в следующий момент, оказалось куда хуже самых скверных предположений. Ихуси вдруг остановился, пронзительно вскрикнул, подскочил, будто подброшенный пружиной, и с разворота залепил сильнейший удар ногой Ирвину в грудь. Тот охнул и улетел в темноту. Загрохотала по камням слетевшая каска. А шустрый без меры подавальщик первых блюд уже подскочил к Вадиму и хлестнул его пальцами по глазам. Мгновенно ослепший Косинцев почувствовал, как у него отбирают фонарик и «Тавор». Он наугад сунул кулаком туда, где предполагал наличие Ихуси. Кулак провалился в пустоту. Тут же совсем с другого направления послышалось клацанье взводимого автоматного затвора, а затем – холостой щелчок бойка. Вадим с ревом бросился на звук, но получил стволом под ребра и утратил всякое желание ловить проклятого подавальщика. Ноги подкосились, и сержант сел на пол. Под задницей что-то подалось, упругое как губка. И такое же мокрое.

Тем временем автомат вторично щелкнула спуском. Опять зря. Откуда было Ихуси знать, что магазин пуст? И до чего же здорово, что командование ОАТ вручило лазутчикам незаряженное оружие!

Поняв, что расстрелять большого белого массу Вадима и его приятеля не удастся, предатель выругался на незнакомом гортанном языке и, кажется, шваркнул бесполезным оружием о стену. Зашлепали по нечистотам быстро удаляющиеся шаги.

– А ну стоять, зараза мавротопская! Урою козла! – заорал над ухом Вадима Ирвин, однако преследовать беглеца не стал. Вместо этого он подхватил Косинцева под мышки и начал поднимать на ноги. – Давай, чувак, вставай. Хватит рассиживаться. Почки застудишь.

– Сбежал? – отдыхиваясь и моргая, спросил Вадим. Глаза слезились жутко, хорошо еще целы остались. – А куда? Я что-то сослепу не разобрал.

– Обратно, в сторону дворца. Слушай, сержант, как бы он нас не заложил.

– Вряд ли рискнет. Сообразить должен: если нас схватят, мы на первом же допросе о нем все расскажем. И про то, как в суп пакостил, и про мясо ворованное. Да и про все остальное...

– Я еще и от себя что-нибудь прибавлю, – пообещал Ирвин. – Такого прибавлю, что ой-ой-ой!

Вадим вытер набежавшие слезы, задумчиво пробормотал:

– Это что же получается, он на самом деле мавротопский секретный агент? Настоящий замаскированный разведчик, не то что мы?

– Похоже на то, – согласился Ирвин и начал ногой вылавливать из ручейка каску. Та плыла по течению, будто кораблик, медленно вращаясь и покачиваясь с боку на бок. Когда непотопляемый головной убор был извлечен, американец тщательно обтер его о лишайник и снова водрузил на голову.

– Да-а, нечего сказать, повезло нам с тобой, – протянул Вадим.

– Ага. Как утопленникам.

– Я не в том смысле. Повезло, что живы остались. Он ведь мог нас тут прирезать, словно кроликов. Чирк ножичком поперек глотки – и готово. Вон какой проворный! Настоящий профи. Зато мы всякую бдительность потеряли. Даже не обыскали его. Последняя деревенщина мы с тобой, брат, а не диверсанты. Тувлюхи!

– Да кто ж знал, что этот Ихуси такой крутой? Слабоумного-то изображать у него очень здорово получалось. И в супницу он мочился. Разве настоящий диверсант позволит себе такие глупости? Если застукают, без разговоров из дворца вышибут. Вся операция этой самой супницей и накроется.

– Действительно, ерунда какая-то, – согласился Вадим. – А может, он и впрямь с придурью? Только этого даже его мавротопское начальство не знает.

– Ладно, чего уж теперь-то над этим голову ломать... Давай решать, как дальше быть.

– Выбираться надо. Помнишь, этот гад говорил, что следует идти, никуда не сворачивая. Вот и пойдем.

– Как можно верить словам шпиона? Наверняка ведь соврал!

– Ну, тогда нам крыш... – начал Вадим, однако тут же прервался. – Слушай, Ирвин, об этом лучше не говорить и не думать.

– Легко сказать. Да у меня других мыслей просто нету. Как оглянусь, как увижу эти стены с мокрицами, мох этот, так ужас накатывает. Почему он светится, мать его? Вдруг радиоактивный? Облучимся, так никакие хухум-трусы не спасут.

– Ерунда, – отмахнулся Вадим, – подумаешь, радиация. Вылечимся. В миссии ООН знаешь, какой госпиталь? Лучший на планете. Я там лежал после ранения. Врачи классные, оборудование современное. А медсестра одна, Наташа, – это просто ангел и ураган в одном теле. Любого калеку, хоть облученного, хоть кастрированного так раззадорит, обо всех проблемах забудешь.

– Наташа? Здорово! – обрадовался Ирвин. – Она русская, да? У меня русских девушек никогда не было. Ребята рассказывали, они какие-то особенные. Страстные, нежные и покорные. Правда или брешут?

Вадиму вспомнилась Эльза. Ни страсти, ни нежности у нее отродясь не водилось. Да и покорность скорей походила на лень или безразличие. Впрочем, разве Эльза русская? Вроде бы она говорила, что наполовину латышка.

– Конечно, правда, – не стал он разочаровывать приятеля. Да, пожалуй, и себя тоже. – Наши женщины самые лучшие. Уж я-то знаю. Много где побывал, сравнить есть с кем.

– Везет тебе с бабами, – сказал Ирвин завистливо. – Зейла вон тоже тебя любит, а она целый капрал.