Адриан Чайковски - Чернь и золото

— Быть не может, — сказала Кенис. — Мы их хорошо знали, нельзя же выдавать себя за…

— Он это умеет, — перебил Тизамон. — Ты же слышала — полное сходство.

Миннцев это, однако, не убедило. Стенвольд их не винил: его рациональный ум тоже отвергал возможность чего-то подобного, но он много путешествовал, встречался с разными странными личностями и давно уже вынужден был признать, что не все на свете поддается рациональному толкованию.

— К чему ты, собственно, клонишь? — спросил он мантида.

— К тому, что ни в чем нельзя быть уверенным.

Стенвольд сжал ладонями голову.

— Если даже и так, будь-что будет… я не откажусь от попытки спасти ребят.

— Тогда пусти меня на разведку, больше я ни о чем не прошу. Наши друзья покажут, куда идти, а ловушку мне не успеют расставить.

— Постой, — сказал Хизес. Он и мантид, оба заряженные агрессией, смотрели друг на друга через тесный подвал. — Если нам, как ты намекаешь, нельзя доверять, то и вам тоже. Когда вы отправитесь спасать ваших друзей, мастер Стенвольд останется здесь заложником. Не приведете Кимену — поплатится он.

Отношения с миннским подпольем обострялись все больше. Стенвольд кивнул в ответ на вопросительный взгляд Тизамона. Пусть себе думают, что он старый, толстый и ни на что не годится — он их еще удивит.

— Показывайте дорогу, — сказал Тизамон, — сам я в ваших чертежах разбираться не стану.

Хизес ощетинился было, однако пошел за планами.

Как только Тизамон вышел, Таниса последовала за ним — еще одна проблема, как будто других недостаточно.

— Мастер Вершитель, — пискнул Тото.

— Сколько можно тебе повторять… — Стенвольд поморщился, вспомнив, о чем они говорили в последний раз. — Ну, что еще?

— Мы так и не поняли, откуда ном знает, что Чи и Сальму перевезли в Минну.

— О чем это ты? — нахмурился Стенвольд.

— Возможно, это и есть та ловушка, о которой говорил Тизамон.

Стенвольд оглядел подвал, разыскивая Ахея. Тот, почти невидимый, сидел в углублении выщербленной стены.

— Он уже выдал бы нас осоидам, будь у него такие намерения. Не забудь, что он предупредил нас о засаде еще до Асты. Я не знаю, что побудило его примкнуть к нам, но уверен, что Империи он, во всяком случае, нас не продаст.

— И все-таки я не верю ему. Какой-то он…

Стенвольд посмотрел на честное лицо парня, отмеченное печатью смешанной крови. Живя изгоем, поневоле научишься недоверию… но подлинная причина не в этом. Ахей и Тото возненавидели друг друга с первого взгляда — кто разберет почему.

Ахею было ничуть не легче разобраться в своих мотивах. Находя план Хизеса крайне опасным, он спрашивал себя, следует ли здесь вообще находиться, не говоря уж об участии в этой безумной затее. К миннским жителям — жуканам-солдатам, как они себя называли, — он испытывал сильную неприязнь, не веря ни в них, ни в их пленного лидера.

При этом он сознавал, что попросту разорвать с ними и улететь прочь ему не удастся. Дело даже не в том, что он оказался в пределах постоянно растущей Империи; между Минной и Торном достаточно мест, где можно укрыться, — причина в безумной просьбе, с которой он обратился к Даракиону. Он сказал лесным обитателям, что хочет спасти Чируэлл Вершитель — и пообещал спасение ей самой благодаря полученной от них силе. Не желая бесповоротно связывать себя с этим делом, он, сам того не заметив, увяз в нем по уши.

Он с малых лет знал, что магия способна оказывать действие на подспудные течения этого мира. Возможно, в настоящее время эти токи ослабли вследствие технической революции, однако они существуют, и знающий человек способен направлять их по своему усмотрению. В этом, безусловно, и состоит секрет шпиона с чужими лицами: такая практика была известна задолго до их трижды проклятой революции. Удивительно, что она сохранилась до наших дней, но маги на то и маги, чтобы успешно скрывать свое тайное знание.

Глазами, которым не мешали ни темнота, ни маски, он обвел подпольщиков и их нежеланных гостей. Магического движения не ощущалось, но если эти легендарные шпионы действительно так хороши, то он, пожалуй, ничего и не должен ощущать.

Механик-полукровка так и сверлил его взглядом. Они крепко невзлюбили друг друга — а почему, собственно? Со стороны Ахея все ясно: механики разрушили культуру его народа и само его существование поставили под угрозу — но другой-то за что злится, раз весь мир теперь принадлежит им?

Будь Ахей честен с самим собой, он быстро нашел бы ответ, но он боялся быть честным.

Оставив позади себя подвал, Таниса сразу же вошла в один ритм с Тизамоном — так было и в Асте, и при их тайном проникновении в Минну. Они снова, без всяких слов или жестов, стали единым целым. Тизамон ни разу не взглянул на нее, уверенный, что она сделает все как надо.

Но при посторонних, как Таниса уже знала по опыту, эта связь мгновенно прервется. Хуже того — Тизамон сделает вид, будто ее, Танисы, вовсе не существует на свете.

Это терзало ее с тех пор, как она подслушала разговор Стенвольда с Тизамоном. Приятная при всем своем неправдоподобии иллюзия, что она дочь Стенвольда, разбилась вдребезги: теперь она жила в совершенно ином мире, с далеким и чужим человеком вместо отца. Она восстала бы против этого, но Тизамон увиливал, и воевать было не с кем.

Великий Бойцовый Богомол — просто трус, хоть и убивает сто человек одним чихом. Встретил то, что его пугает по-настоящему, и уходит от боя.

Следуя указаниям Хизеса, они пробирались по сточным каналам Минны. Эти обросшие водорослями туннели могли посрамить чертоги Великой Коллегии — ширина их порой достигала десяти футов. Минна явно не нуждалась в столь грандиозной канализации, но встречавшиеся здесь барельефы стерлись от возраста и не позволяли разгадать тайну древних строителей.

На одной из площадей подземного города торчал постамент со ступнями и краем одежд — остальную часть изваяния как ножом срезало.

В воде шевелились какие-то твари; тараканы с полчеловека длиной разбегались от потайного фонаря Тизамона. И ему, и Танисе вполне хватало тусклого света, который этот фонарь давал.

Дорогу мантид тоже запомнил до мельчайших подробностей. У подпольщиков было вдоволь времени, чтобы освоиться в подземных ходах, и очень скоро Таниса увидела перед собой образчик более современной архитектуры. До того как Ультер воздвиг свой дворец, здесь был Консенсус, миннский сенат. Кроме канализации, необходимой даже общественным деятелям, от него сохранились подвалы, над которыми и помещались непосредственно тюремные камеры и кладовые осоидов.

Узкая лестница нашлась в точности там, где сказал Хизес. Тизамон, идущий первым, обнаружил наверху люк, который агент подпольщиков во дворце все время держал незапертым.