Виктор Глумов - Легенды Пустоши

— Там, на месте, все и подготовишь, — кивнул лейтенант, запрыгивая на подножку самохода и садясь в кабину. — У меня тоже должен быть козырь. Если твой термоплан чудить начнет…

— Да не начнет, с чего бы! — чуть не плача, взвыл Чак.

Шифу захлопнул дверцу.

— Конечно не начнет, ведь у нас будешь ты. Если что, ты умрешь первым. — Он наклонился через дверцу и взглянул карлику прямо в глаза: — Шкуру лично спущу. Три шкуры!

Чака впихнули в кузов самохода. Из кабины сюда вела дверь, узкий отсек был отделен от остального кузова железной перегородкой с решётчатым окошком. Здесь пахло нагретым металлом и мочой. Чак сел на пол и скрестил руки на груди, не прекращая возмущаться:

— Не, ну я дивлюсь на них, на большаков этих! С ними по-хорошему пытаешься договориться, а они тебя в каталажку сажают, как будто ты бандит какой или мутафаг даже!

Проскрежетали петли, дверь захлопнулась. Затем в окошко просунулась рука со сложенной, потрепанной на углах картой и донесся голос сержанта:

— Показывай куда ехать, еретик.

— А ты мне моей верой не тычь. Может, я в ней уже сам разочаровался, — огрызнулся Чак.

— Твое дело, — благодушно отозвался сержант. — Место покажь, куда ехать, и тогда уж сиди разбирайся, в кого ты веришь.

— Не покажу. — Чак насупился. План все глубже уходил мутафагу под хвост.

— Лады, так и передам лейтенанту, пусть сам с тобой говорит, ежели ты к тому времени не передумаешь. А я бы на твоем месте передумал, еретик. Знаешь, как нашего Шифу за глаза кличут? Шкуродером. Думаешь, он только грозится шкуру спустить? А нет, то на самом деле забава у него любимая. Он по мутантам больше спец, конечно, но иногда и еретиками не брезгует, ежели кто из монахов попросит. Лейтенант, видишь ли, чучел а потом из этих шкур делает, любо ему на них смотреть. В Замке полдвора этими мутантными статуями забито, скоро ставить будет некуда. Так что смотри сам.

— Иди, жалуйся своему Шкуродеру, — желчно сказал Чак. Ему требовалось время подумать.

Послышались шаги, прогрохотала дверь между отсеками, и в тесной камере Чака стало тихо. Затем невидимая дверь снова открылась, в окошечке появилось недовольное лицо лейтенанта.

— Что за игру ты затеял, коротконогий?

— На себя посмотри! Вымахал с дерево, а думалку не развил. Я что, на тупого мутанта похож, помогать вам после того, как вы меня сюда засадили? Иди поцелуй панцирного волка, большак!

Лейтенант думал недолго.

— Я слышал, в Арзамасе за тебя награда назначена, карлик. Отвезу тебя туда и сдам местному управителю городскому.

— Мы с Разиным друзья, так и знай.

— Да только не он в городе главный. К тому же можно еще проще поступить — отдать тебя монахам. В городе есть отделение Храма, там будут рады еретика заполучить и на кресте своем распять.

Чак подскочил, замахал руками:

— Ладно, ладно, уговорил, кончай запугивать! Я и без карты скажу, куда рулить. Не пропадать же добру… Короче, посмотрите на гряду, которая слева тянется, увидите там две скалы особо выдающиеся, а между ними вроде ложбина небольшая. Все вместе на рога смахивает, увидите. Рулите туда. На подъезде к скалам холм такой есть, колючкой порос, там и остановитесь. Дальше я уже пальцем показывать буду, так что вам придется меня выпустить, дылды! Там я уже словами не смогу обсказать.

Лейтенант пронзительно посмотрел на него водянистыми глазами:

— Если там засада, я с тебя лично…

— Да понял я, понял, твой сержант рассказал уже про хобби твое замечательное!

— Вот и отлично.

Шифу перебрался в кабину. Загудели двигатели сендеров, тут же включился мотор самохода, и колонна омеговцев тронулась.

Чак улыбнулся. План еще удастся спасти. Эти большаки такие доверчивые! Засады, конечно, не будет, просто отряд сделает большой крюк, чтобы приехать вовремя, когда камнетесы уже всё достанут.

— За сколько вы собраться можете? — спросил Георг. — Надо поскорее выйти, чтобы на место прибыть и сделать все до темноты. Ехать недалеко, но у вас кран небыстрый, наверно. Да на сборы время надо, а солнце за зенит перевалило.

Хозяин каменоломни кивнул управляющему:

— Влад, скажи Борглу, чтоб самоход один вывел да кран завел.

Помощник отлип от стенки и вышел, ни слова не сказав. Миха сел обратно на стул, закинул ногу на ногу, лениво почесал кончик носа.

— Собраться-то дело нехитрое. Рабов в машину согнать, завестись да ехай себе. А ты скажи, парень, кто вы и откель будете с товарищем своим мелким? Двое вас?

— Чак доставщик, на термоплане летает, а я ему помогаю, пока работу не нашел. Хочу в клан какой-нибудь устроиться механиком, чтобы место было спокойное, тихое. — Георг в упор на Миху посмотрел: — Так собираетесь? Чак уж там готовит всё.

— Чего за термоплан еще такой? — насторожился Миха. — Чего готовит?

— Расчищает место, чтобы можно было сразу поднимать плиту, — сдержанно пояснил Георг. — А термоплан — это вроде дирижабля. Он у нас заместо базы и огневого прикрытия.

Миха нахмурился. Стукнула раскрывшаяся дверь. Пригнувшись, Влад шагнул через порог.

— Передал, — доложил он.

— Ну молодец, — буркнул Миха, вставая. Черные густые брови сошлись у переносицы, выдавая работу мысли.

Георг без страха смотрел на него, и по лицу его нельзя было сказать, о чем он думает. В хибаре было полутемно и душно, но киборг не расстегивал свою куртку, хотя на лбу выступили бисеринки пота.

— А теперича покажем гостю наш кран, — сказал Миха. — Пока ребята машины заводят, пока сборы эти всякие…

Каменистая тропка вела вдоль навесов, под которыми укрывались от солнца сменные охранники. Кто-то оружие чистил, кто-то в карты играл за длинным столом, один просто валялся на одеяле на земле, прикрыв лицо тряпкой. Палатки рабов были обнесены забором из колючей проволоки, привязанной к столбам. Георг, проходя мимо, окинул эту резервацию внимательным взглядом.

Выработка начиналась в нескольких десятках шагов от ограды поселка. Новые рабы едва справлялись с подъемом каменных глыб, рыжему надсмотрщику приходилось постоянно охаживать их палкой.

— Налягайте! — орал он. — Налягайте, говорю, а то счас!.. Клячи вонючие!

Рабы всем телом наваливались на рукояти, и все равно катушка вертелась очень медленно, с ужасающим скрипом. Хозяин с управляющим и Георг подошли к крану. Киборг заметил, что один из рабов — женщина. Еще молодая, но с изможденным, иссушенным лицом; из-под рваного платья торчали острые лопатки.

— А ну геть отседа! — велел Миха, забираясь на платформу, и жестом предложил Георгу тоже подняться.

После недолгого колебания киборг залез по лесенке. Надсмотрщик отогнал от ближайшей к Михе рукояти двоих рабов, и те — худой старик и пацан — прижались к кабине.