Владимир Владимирович - Ноябрьский дождь

- Как ни крутят городские власти, а районы нижних классов идут все ближе и ближе к центру, - голос Джонни внезапно стал глуше. - Люди с железными карточками напирают, и все сложнее обвязывать их кредитами, удостоверениями и контрактами.

- Какими еще железными карточками?

- Удостоверения личности. В Союзе официально введена классовая дифференциация граждан, если ты не знала. Есть граждане высоких классов, у них карточки радужные. У всех здешних учеников такие. Есть пониже, с серебристыми карточками. Такие обычно работают всякими менеджерами среднего звена и чертовски рады тому, что им можно ездить в наземном метро, снимать жилье ближе к центру и пользоваться банкоматами. Ну, и посещать церкви на площади Креста. Есть медные карточки - это обычно полицейские нижних чинов и мелкие клерки. Такие либо получают в конце концов за выслугу серебряные карточки, либо увольняются и идут в железнокарточники. Обслуга, уборщики улиц, ремонтники... Вот они мы.

Она не заметила, когда он успел вынуть из кармана тонкий прямоугольник металлического цвета. Юноша издевательским жестом воздел удостоверение в воздух.

- Соответственно статусу и восприятие. Есть железное быдло, есть радужная элита, а есть прислужники и претендующие на их роль. Старо как мир, в принципе. Не царское же это дело - руками работать. Только вот железных становится все больше, а работы для них - все меньше. Я уже молчу о тех, кто прибегает в Меркури и живет совсем без карточки. Беднота и нелегалы - бич святого города, как правительство говорит.

- Ха... - вдруг раздалось со стороны Китами. Не удержавшая смешок девушка глянула на прервавшегося Джонни. - То есть, это тебя классовая ненависть толкнула выкрутить ручки тому амбалу, что меня сопровождал?

- Похоже на то, - он не обиделся и хмыкнул в ответ. - Он-то явно из каких-нибудь серебряных. Самое смешное в том, что они железных презирают очень явно. Но ладно я, а ты-то чего?

- А меня они просто достали, - собрала губы в суровый бантик Дзюнко. - Один пялился на меня переодевающуюся, а второй просто орал противно.

- Хе, вот и пойми вас, женщин, - Джонни глубоко затянулся и стряхнул пепел рядом с коленкой. - Все-таки, думаю, ничего особенного тебе не будет, если ты того хрена не убила.

- Да не думаю, что убила. Убить у меня еще ни разу не получалось.

- Хорошо сказала...

Они оба замолчали. Джонни в очередной раз затягивался, Дзюнко все вертела в руках свою сигарету. Почему-то продолжение разговора запаздывало. Шли секунды, и пауза начала становиться несколько неприличной. И неловкой.

По крыше пробежала круглобокая тень облака, на миг заслонившего солнце. Китами не видела, но была почти уверена в том, что Джонни моргнул. А он все сидел, ссутулив спину, прямо на голом бетоне.

И почему-то ей стало приятно.

Почти так же приятно, как было в детстве, когда мама еще была рядом. Когда брала дочку на руки и укачивала. И то страшное, что с ней сделали, было еще далеко-далеко впереди.

Очень короткое, неуловимое ощущение. И, как ни странно, чем-то схожее с невольным, полным смущения, чувством, мелькнувшем в голове еще в Токио. В тот момент, когда Дзюнко, отшвырнутую Анной, поймал...

Дверь за спиной девушки предательски пиликнула открываемым замком. И сразу же распахнулась, выпуская на крышу разъяренного Дюбуа. Физиономию незадачливого конвоира украшал расплывшийся на пол-лица синяк, а в движениях откровенно читалась некоторая разлапистость. Тем не менее, дуло пистолета, пусть и подрагивавшее, нацелилось в обернувшуюся Дзюнко вполне успешно.

- Стоя-я-а-ать!!! - в три октавы заорал охранник. - Руки опустить!

Инстинктивно поднимавшая ладони вверх в капитулирующем жесте Китами мгновенно одернулась.

По всем правилам, сейчас полагалось перепугаться, даже запаниковать. Слишком уж резко ворвался в потеплевший воздух сипловато-истеричный окрик. Но не для Китами.

Страха не было, была осторожность. Спокойная, собранная осторожность. Неожиданная угроза не должна заставлять трястись.

И опять, как тогда, в токийской подсобке...

Она не видела, что Джонни за спиной успел уже резво вскочить на ноги. Но сделать ничего юноша не мог и тоже замер.

- Ты! - крикнул ему Дюбуа. - Выйди из-за нее!

Джонни послушно шагнул в сторону.

- Сволочь! - дернулся дулом в его сторону конвоир. - Фукс до сих пор в отключке! Если ты его покалечил, я тебя...

- Угрозы, дитя мое - оружие слабых, - скрежетнуло издевательски искаженным голосом за спиной ретивого охранника. Дрогнувший Дюбуа начал было разворачиваться навстречу неизвестной угрозе. Но рука с пистолетом уже выкручивалась умело исполненным приемом, и крепкая ладонь плашмя легла на затылок. Секунда - и внушительный станом мужчина согнулся в подобострастном поклоне. Вооруженную конечность его крепко стискивал Сэм Ватанабэ, довольно ухмылявшийся.

- Ватанабэ, - только и произнесла Дзюнко.

- Он самый, капитан Очевидность, он самый.

Толстяк убрал руку с затылка своего пленника и ловко выхватил из премудро выкрученной конечности пистолет. После чего разжал захват и выпустил Дюбуа на волю. Предварительно оттолкнув от себя легким пинком. Красный как рак конвоир обернулся, готовый ринуться в драку. Однако его воинственные намерения немедленно разбились о пистолет, который Сэм держал в руках.

- Молодежь с каждым поколением все тупее, - голосом сварливого старика произнес Ватанабэ. - Сколько ж еще лет придется из нашей шарашки серьезную контору тесать, а?

С этими словами он сноровисто извлек из пистолета магазин. Багрово-красная физиономия Дюбуа приобрела мертвенный оттенок синего, когда небрежным движением руки Ватанабэ запустил его оружие за край крыши. Охранник следил взглядом забиваемого оленя за стальным тельцем пистолета, по неожиданно широкой дуге полетевшим прочь. Теплившаяся у Дюбуа надежда, что не долетит до края, не оправдалась: предмет тайной гордости каждого вооруженного человека, едва не цапнув ограду, скрылся внизу.

- Беги, подбирай и молись, чтоб его хотя бы можно было сдать на инвентаризацию, - состроив ангельское личико, получавшееся довольно паршиво из-за пижонских очков и несколько мефистофельски выглядевшей эспаньолки, Сэм протянул несчастному нетронутый магазин. - И старшего сюда, быстро.

Полумертвый Дюбуа, не проронив ни звука, нетвердыми шагами почти пополз на лестницу. Стоило конвоиру скрыться из виду, пиликнув защелкнувшимся замком на двери, как Сэм обернулся к молодым людям, нацепив на лицо кривую ухмылку.

- Разврат и адюльтер? - спросил он у Джонни, сунувшего руки в карманы джинсов.

- Не, - ответил тот. - Бытовое хамство с осложнениями.

- Ну я так и думал, - фыркнул Ватанабэ. - Опять в драки лезешь, шкет?