Владимир Владимирович - Не дай мне упасть

Резкий хлопок едва не заставил девушку вздрогнуть. Но она слишком привыкла не подавать виду, если испугается или удивится. Однако хлопок звучал очень близко, и Китами обернулась на звук.

Молодой мужчина, на вид не старше двадцати пяти лет, сидел на краю ее скамьи с книгой в руках. Книга была закрыта, и держал ее незнакомец перед собой, очевидно, только что захлопнув. Мужчина сидел, смотря перед собой.

Дзюнко внутренне удивилась. Она не услышала и не почувствовала появления этого человека на дорожке, не ощутила, как он присел рядом. Это было очень странно. Девушка всегда остро чувствовала чужое присутствие. А сейчас создалось впечатление, будто он только что возник из воздуха.

- "Возлюби ближнего своего" -- это значит: "Оставь ближнего своего в покое!", но как раз эта часть добродетели даётся труднее всего.

Незнакомец заговорил, повернувшись к Китами. Он был европейцем с приятно округлыми чертами лица, которые удачно обрамляла аккуратная безусая бородка, образованная сросшимися под подбородком бакенбардами. Коротко остриженные черные волосы казались тщательно причесанными, но в то же время сохраняли естественное отсутствие прилизанности. Наряд мужчины составлял строгий черный костюм, такая же черная рубашка и не менее черный галстук. Незнакомец стал похожим на огромную кляксу, вольготно откинувшись на спинку скамьи. Он был строен, но не худощав. Длинные пальцы аристократа принялись отстукивать что-то на обложке книги. Другой, свободной рукой мужчина задумчиво провел рукой по бороде. Он продолжал смотреть на Дзюнко.

- Скажите, красивая девушка, зачем вы сели на мою скамейку?

Глаза у этого типа были глубокие, с этим Китами спорить не стала бы. И голос тоже приятный. Но вот заданный вопрос всколыхнул в девушке неприязнь.

- С какой это стати она ваша? - и Дзюнко ответила мужчине взглядом, который заставлял учеников и учителей ее прежней школы заикаться и уходить прочь. Она умела выглядеть холодно.

Незнакомец, увидев, как посуровела собеседница, не изменился в лице и не шелохнулся. Он ответил тоном, в котором любезность сплеталась с тончайшей издевкой.

- Я ее, разумеется, не метил. Но вам не кажется, что человек, читающий книгу в безлюдном парке, ищет немного уединения? И что можно проявить немного добродетели, оставив ближнего своего в покое?

- В таком случае рекомендую вам поискать себе другую скамью, - если бы у взгляда была температура, Китами могла бы замораживать продукты в промышленных масштабах. - Эту первой заняла я, и глупых сценических выходов с хлопаньем книгами можно было избежать.

Незнакомец прищурился, внезапно став похожим на пригревшегося на солнышке кота.

- Экая вы суровая, - сказал он, выпрямляясь. - Первой, говорите?

- Именно, - Дзюнко не сводила глаз с черной фигуры.

- Вот, значит, как...

Мужчина принялся медленно вставать со скамьи. Дзюнко ощутила, как в виске снова что-то больно кольнуло. И почти сразу же зашумело в ушах. Незнакомец же небрежным движением отряхнулся и слегка поклонился ей.

- Что ж, как угодно. Дело свое я закончил, а потому отдаю сей кусок дерева и металла в ваше распоряжение. Засим пафосно и красиво ухожу за горизонт.

Было в этих словах, поначалу казавшихся рисовкой спесивого мажора, нечто паясничающее. Произнося слова, мужчина поднял свободную руку и по-женски изогнул запястье, словно карикатурно подражая жестикуляции дешевого актера в театре. Брови над прищуренными глазами иронически приподнялись. Последняя фраза прозвучала с почти комическим придыханием.

- Каким еще делом можно заниматься, сидя на скамейке? - Китами, по непонятной ей самой причине, задело это паясничанье. Несмотря на неприятное покалывание в виске, она сохранила невозмутимое и холодное выражение во взгляде.

- Я провожал в мир иной старого друга, - незнакомец опустил руку. - Он накануне скончался.

- И зачем сидеть в парке? - Дзюнко никак не могла понять, почему стоящий над ней мужчина кажется таким странным. Он одновременно был неприятным чужаком и... никем. Китами за прошедшие месяцы развила свою чувствительность к чужакам и при желании могла ощущать собеседника, само его присутствие. Но присутствия этого человека она прочувствовать не могла. Как будто перед ней никого не стояло. Прямо, как минуту назад, когда он появился рядом столь неожиданно. - Странно.

- Мир вообще странная штука.

Девушка не сразу поняла, что мужчина ответил по-японски. Произношение его было чистым, как будто говорил урожденный носитель языка. Впервые Дзюнко пришла в голову мысль, что этот тип не просто странный. Он мог быть опасен. Он мог быть...

- Не стоит раздувать сейчас ваши подозрения, Китами-сан, - прервал разворачивающуюся в ее голове мысль незнакомец. Он назвал Дзюнко по фамилии. И при этом точно уловил ход ее мысли. Или просто залез к ней в голову и прочитал?

Трикстер. Он был трикстером.

Руки Китами сами собой захлопнули книжку со стихами Ницше. Первым порывом было встать. Но тут девушка встретилась взглядом с глубокими синими глазами незнакомца. В них не было угрозы или пошлого гипнотизирующего мистериума. И все же Дзюнко не сдвинулась с места. Она просто поняла, что опрометчивых поступков совершать не нужно. Тем более, мужчина явно собрался уходить.

И все же она не могла остаться немой запуганной девчонкой. Повинуясь, наверное, самому духу противоречия, Китами спросила:

- Вы кто такой?

Он уже ступил на дорожку и развернулся к Дзюнко широкой черной спиной. Услышав вопрос, незнакомец обернулся. Взгляд, брошенный на сидевшую японку через плечо, не был насмешлив или злобен. Напротив, почему-то этот взгляд казался полным непонятного интереса.

- Когда-нибудь все мы узнаем ответ на этот вопрос, - сказал мужчина и шагнул прочь. - Если мы еще встретимся, зовите меня Октавианом. Октавианом Вендиго.

Неоновая вывеска, висевшая под крышей соседнего дома на самом углу улицы, мигала со скоростью автоматной очереди. Розово-синие огоньки проникали сквозь неплотно сдвинутые полоски жалюзи и бились об опущенные веки. Сон, казавшийся прежде столь вожделенным, оказался миражом и не приходил уже второй час. Хотелось вертеться с боку на бок, заново натягивая сползающий плед, и изгонять из себя неприятный зуд, что появляется, когда долго лежишь без движения, но не можешь расслабиться.

Диван, казавшийся расплющенным из-за широкой низкой спинки и необычно просторного сиденья, стоял рядом с единственным в комнате окном. Напротив него в дальнем углу, около двери в ванную, располагался компьютерный стол. На этом столе обосновался тонкий черный ноутбук, клавиатура которого иногда флегматично пощелкивала под пальцами пользователя. Такое пощелкивание раздражало слух обитательницы дивана едва ли не сильнее назойливого света уличной вывески. Из-под коричневого пледа показалась человеческая голова. Обладательница головы раздраженно терла левое веко, приоткрыв второй глаз и глядя на окно.