Сурен Цормудян - Наследие предков

— Что?! Мы не поднимали ни на кого руку! — возмутился Баграмян. — Что произошло, объясни!

— Склавены, ходившие на работы, нашли в отдаленных казематах убитого вирта! Это часть его головы!

Старик принялся трясти каской. Тигран бесцеремонно выхватил ее и стал разглядывать. Обычный шлем с натянутым на него ремешком темных угловатых сварочных очков. Было совершенно непонятно, зачем в кромешной мгле подземелий темные очки. Но вот что ясно как день, так это то, что голову, на которой этот шлем покоился, распотрошили выстрелом. Возможно, и не одним, но по крайней мере одна пуля попала именно в шлем и пробила его в лобной части.

— Это шлем вирта?

— Да! — взвыл старик.

— А вирт точно мертв?

— Да!

— Но это не мы… Мы вообще не знаем даже, как эти вирты выглядят.

— Саня, — тихо произнесла Рита. — Учитывая, что он сделал, от него чего угодно можно ждать. И у него ведь твой пистолет.

— А ведь точно. Вот же урод, мать его…

Старик бессильно упал на колени и зарыдал, подвывая:

— Нельзя… Нельзя убивать божество…

Старший прапорщик Шестаков мрачно глядел на бутылку, которую принес Виргис. Прежде чем потерять сознание, бедняга успел рассказать все: и про командира, и про БТР с ребятами, и про засаду. Доктор сказал, что он наглотался чертового тумана с моря, и его шансы прийти в себя ничтожно малы. Это можно было считать поражением. Два офицера в руках врага. Не просто два офицера. Командир. Человек, на которого вся община буквально молилась эти годы. Потеряна одна боевая единица. Потеряны люди… Шестаков могучей рукой сдавил бутылку, и она лопнула у него в ладони. По иссеченной коже потекла кровь.

— Эдуард Иванович, — пробормотал кто-то из находившихся у лазарета бойцов. — Вы бы…

— Заткнуться всем! — Прорычал Шестаков и поднял выпавший листок бумаги. Развернул его. Что-то написано. Что, непонятно. Не по-русски.

— Гондурасца сюда этого. Живо! — рявкнул старший прапорщик.

Через минуту тычками автоматных стволов в помещение затолкали Рохеса.

— Ну что, урод! Вот она, цена мира с такими мразями, как вы, — Шестаков сунул ему в лицо бумагу. — Читай, скотина!

Рохес был явно удручен таким резким поворотом событий, который внезапно сменил его статус и снова сделал пленником. Однако он старался держаться с достоинством. Взял лист и стал переводить написанное там карандашом.

— Ваши люди живы. Их жизнь зависит от вас. Их жизнь решат переговоры. Сегодня на закате на том же месте.

— Все?

— Да. Все, — кивнул чилиец.

Шестаков резко схватил Рохеса одной рукой за грудки, въехал ему своим лбом по носу и отбросил прочь, как тряпичную куклу.

— Увести отсюда это дерьмо. Быстрее, пока я с него скальп не снял!!!

Провожая ненавидящим взглядом пленника, Шестаков принялся наматывать на ладонь бинт, который ему вынесли из лазарета.

— Собрать всех сержантов в кабинете командира. Немедленно! Этого, Загорского, туда же! Да шевелитесь вы, не стойте, вашу мать!

Прапорщик направился в апартаменты утерянного, возможно навсегда, лидера. Войдя туда, бросил взгляд на пепельницу. На койку. На разложенную на столе карту.

— Твою мать, Паша… Говорил же я… Говорил! Хотя… Это ведь я настоял на мире с этими отбросами… Черт! Прости, командир. Ничего. Посчитаемся. Как водится у нас, так и сведем счеты…

Он сел за стол, выдвинул ящик и извлек оттуда пачку «Примы» из командирских запасов. Закурил, жадно затягиваясь. В помещение стали входить сержанты. Осмотрев их и убедившись, что все они, в том числе и раненый недавно Михеев, на месте, Эдуард начал говорить:

— Сынки. Братишки. Нам объявили войну. Четыре наших товарища в их плену. И среди них — наш командир. Теперь они снова требуют переговоров. В случае их подлой выходки командир запретил вести с ними переговоры и вытаскивать его из плена. — Шестаков вдруг сжал кулаки и стиснул зубы так, что перекусил папиросу. — Но вашу мать! — и он со всей своей богатырской мощью ударил кулаком по столу. — МЫ — РУССКИЕ МОРПЕХИ!!! Мы вытащим наших братьев из плена, живыми или мертвыми! И землю нашу на поругание не отдадим! Зароем в ней каждую иноземную собаку, которая пришла к нам с оружием в руках!!! ТАМ, ГДЕ МЫ!

— ТАМ ПОБЕДА!!! — зарычали сержанты.

— Вот это я понимаю, сынки! Вот это настрой! — оскалился Шестаков. — А теперь слушать мою команду! Михеев!

— Я!

— Ты все равно раненый. Берешь шесть стрелков. Одного с пулеметом. Берешь стариков, женщин и детей и ведешь их в Пятый форт по туннелю! Пусть собирают свой скарб, но без возни! Пятнадцать минут на сборы, и все! Возьмешь с собой доктора и Виргиса! Подросткам, уже обученным обращению с оружием, таковое раздать и объявить им, что они теперь бойцы морской пехоты! И обязаны выполнять приказы по закону военного времени! И если надо будет валить самохинцев, то они будут валить! Самохина и его прихвостней без сантиментов, как врагов народа!.. К стенке!!! Нравится им или нет, но Пятый форт теперь наш!!! Как понял меня?!

— Все ясно, товарищ гвардии старший прапорщик! — выпалил Михеев. — Самохина и его лакея я лично!..

— Вот и славно! Где Загорский?!

— Тут, — из-за спин сержантов вышел Александр.

— Покажешь дорогу Михееву!

— Нет… я не могу…

— Что?! — рявкнул прапорщик. — Сынок, ты своем уме, а?! Ты сказал гвардейцу НЕТ!

— Я не военный, — пробубнил Загорский.

— А мне плевать! Я тебя мобилизую, понял?! Ты призван в связи с началом войны!

— Послушайте. Там нет ничего сложного. Я Михею план нарисую. Он справится. Мне друзей своих найти надо.

— А кто, твою мать, объяснит Михею, кто там у вас в форте друг, а кто враг?!

— У Самохина от силы человек десять, которые могут оказать сопротивление. Остальным глубоко наплевать, кто у власти, лишь бы жрать что было. Тем более, что Баграмян постарался о доброй молве, и ваших там большинство уважает.

— Ну а ты что делать будешь в таком случае?!

— Я же сказал, мне надо спасти моих друзей. Они там, в подземелье. В другом месте. Дайте мне только автомат и фонарь. Мой сел уже. И нож.

— Зачем тебе автомат? — усмехнулся Шестаков.

— Там… Там есть нечто…

— Что еще за нечто?

Загорский повесил голову:

— Черт, я не знаю. Какая-то огромная тварь. Полузверь-получеловек. Я убил одну такую из пистолета. Но она там не одна.

— Что за бред?..

— Это не бред! — заорал вдруг Загорский.

— Товарищ старший прапорщик, — поднял руку Михеев. — Разрешите.

— Да, Андрей, чего?

— Там Баграмян. Вы же помните его. Он свой парень. Он нас из плена самохинского спас. Ему реально надо помочь. Пусть идет.

— Ладно, хрен с ним. Рисуй схему, Загорский.

— Хорошо. Мы, кстати, некоторый путь вместе с Михеем пройдем. До развилки.

— Ладно. Андрей?