Алексей Волков - Время отмщения [HL]

— Я сам, — подскакивает Колокольцев.

Сейчас его очередь дежурить.

— Так пошли, — соглашаюсь я.

Не то чтобы я не доверял своим взводным, но все-таки предпочитаю убедиться во всем сам. Я командир, с меня и спросится.

Ручей журчит внизу. Даже, может, не ручей, а небольшая речушка. А вот добраться до нее трудновато. Вода не то проложила путь, не то воспользовалась готовым, по небольшому ущелью с весьма отвесными краями, и еще надо найти удобный спуск, чтобы не загреметь со всем навьюченным на нас снаряжением.

С дорогой ручей не пересекается, лишь немного сближаясь с ней, и затем уходит далеко в сторону.

Наконец, место найдено. Всем спускаться не имеет смысла. По моему приказу к ручью направляется взвод Бандаева. Лобов со своими должен перебраться на другой берег и подняться на противоположный склон. Сам я тоже пока иду к ручью. Хочу своими глазами убедиться в обоснованности предположения, будто здесь нам удастся найти следы банды.

Вода стремительно несется мимо, весело брызгаясь при ударе о большие камни и скользя поверх маленьких. Конечно, нигде ничего не находим, поэтому встает закономерный вопрос: куда нам дальше? Любая дорога и любая река имеют два направления, причем они уводят в противоположные стороны. Вот и делай выбор.

Посылаю разведку, сам пока выбираюсь наверх и в очередной раз связываюсь со штабом. Ничего нового мне не сообщают. Даже о вчерашнем проколе никто не сетует. Но и помощи не предлагают, лишь советуют не ошибиться с выбором и туманно обещают в случае необходимости направить сюда вертушки, чтобы хоть часть пути мы совершили по воздуху.

— Товарищ старший лейтенант! — зовут меня снизу, и я второй раз спускаюсь к ручейку.

Костиков проводит меня чуть ниже по течению, и я без подсказки вижу, что обнаружили разведчики. В склоне ущелья виднеются отверстия двух пещер, причем если одна неглубока и демонстрирует глухую противоположную стенку, то вторая темнеет провалом, не позволяя окинуть ее от входа целиком.

У отверстия сидит Коновалов с сигаретой в зубах, а рядом с ним валяется извлеченная мина.

— Нас дожидалась, — хмыкает сержант.

— Сколько раз говорить — без самодеятельности! А если бы рванула? — победителей не судят, но покойники мне не нужны.

— Если б да кабы, — взгляд замкомвзвода холоден и спокоен.

Саперов среди нас нет, и мне становится не по себе, как только представлю, чем могло бы закончиться исследование пещеры. Судя по размерам «подарка», рвануло бы так, что только клочья бы полетели.

Подходит Бандаев. Он вместе с остальными бойцами держался на некотором отдалении, пока шел трудоемкий процесс обезвреживания мины, заодно исследуя все возможные подходы по сторонам.

Не надо быть следопытом, чтобы понять: в пещере останавливались. Присыпанные песком, там находятся несколько окровавленных тряпок и большая, минимум на килограмм, банка из-под мясных консервов без этикетки.

— И куда они пошли? — спрашиваю в пространство.

Ясно, что духи прятались здесь, пока летали вертушки, а с ночной прохладой двинулись прочь.

Что нам стоило сразу направиться сюда?

Бандаев вздыхает. Четких указателей нет.

— Там еще мина, — кивает он в сторону.

— Где? — Коновалов вскакивает.

Руки у него золотые. Плужников уже несколько раз пытался перетащить его к себе, в саперы, но хорошие солдаты нужны всем.

— А ведь там — зеленка. Помнишь? — пока сержант возится с миной, спрашиваю у Бандаева.

— Тот большой лес, да? Думаешь, там? — мгновенно понимает меня Абрек.

— Должны же они где-то жить! Врата перекрыты, среди камней от голода помрешь, а в лесу, может, какая дичь водится, — я кляну себя, что раньше не додумался до такой простой вещи. За ночь бандиты вполне могли отмахать километров тридцать, а то и больше, и сейчас уже приближались к зеленке или прятались где-то на подходах к ней.

Коновалов тем временем извлекает очередную мину. На этот раз это хорошо знакомая пластиковая «итальянка». Убить такая не убьет, но ступню отрывает запросто.

— Летуна позовите, — говорю бойцам, и через некоторое время к нам спускается Долгушин.

Объясняю ему, в чем дело. Самое элементарное теперь — перебросить роту на вертушках поближе к зеленке. Старлей кивает и связывается со своими. Когда он отрывается от рации, лицо его выражает досаду.

— «Пчелки» в разгоне и до обеда ничего не обещают, — сообщает авианаводчик. — Наверно, опять что-нибудь возят.

«Ми-8» изначально создавались как многоцелевые и являются основными рабочими лошадками, и по ту сторону Врат, и по эту.

— Ладно. Тогда — пошли, — я невольно вспоминаю, что дурная голова ногам покоя не дает. Как раз нынешний случай. — Всем внимательно смотреть под ноги. Если ноги еще не надоели.

На этот раз я иду низом. Бойцы двигаются гуськом, стараясь ступать след в след. Склоны по сторонам то расходятся, то, напротив, сужаются. Иногда они опускаются, становясь чуть ли не вровень с берегами, зато потом поднимаются едва ли не на десяток метров. То тут, то там попадаются расщелины, небольшие козырьки, пещерки. Идеальные укрытия от наблюдений с воздуха.

Где-то перемещаются на другую позицию самоходки. С прежнего места поддержать нас огнем им трудновато, и артиллеристы старательно выискивают более удобную стоянку. Им-то хорошо на гусеницах, а нам — все на своих двоих.

Увы, но мы просто пехота. Кто и когда мерил бесчисленные версты, протопанные солдатскими ногами?

Бой, как всегда, начинается неожиданно. Только что царила относительная тишина, если не брать в расчет шум воды да наше тяжеловатое дыхание, и вдруг относительная идиллия разорвалась громкими пулеметными очередями.

Мгновение — и все залегли. Каждый при этом постарался перекатиться, уйти в сторону, обосноваться за каким-нибудь из камней, а кое-кто даже успел в ответ выпустить неприцельную очередь. Пуля — дура, не заденет, так хоть заставит уткнуть в землю голову, сделать паузу в стрельбе.

С паузой вышло не очень. Пули так и свистели над нами, с визгом отражаясь рикошетами от скал. Понять так сразу, откуда ведется огонь, было трудно. Попробуй, высунься, если жизнь не дорога!

Отбитая каменная крошка старалась ужалить не хуже пули. Тело пыталось сжаться, уменьшиться в размерах, а руки сами делали привычное дело. Я высунул из-за камня автомат, послал очередь в сторону невидимого противника, и в ответ сразу же что-то ударило с той стороны.

Сзади заговорил наш пулемет, и теперь пули летели над головой и спереди, и с тыла. Наконец, в сплошной трескотне наступила короткая пауза. Магазины и ленты не бездонны, что бы ни воображали по этому поводу доблестные кинематографисты всех стран. Время от времени любое оружие нуждается в перезарядке. Иное дело, что пока молчит один из стрелков, другой вполне может быть наготове и держать всех нас под прицелом.