Алексей Волков - Время отмщения [HL]

— У них тут сознательность. Ты ведь убиваешь живых существ, а местные не зря перешли на искусственную пищу, — не согласился замполлитра.

Мне вспомнилась эпопея Снегова, те главы, где описывается попытка людей светлого будущего отведать натуральной пищи. В юности я был согласен с автором, а теперь — даже не знаю.

Впрочем, человек привыкает ко всему. Если с детства не ел ничего другого, то на натуральные продукты поневоле будешь взирать с изрядной опаской и предубеждением. А уж охоту с рыбалкой осуждали все кому не лень. Рыбалку я всегда воспринимал в качестве повода для пьянки, охотой немного побаловался во время службы на Дальнем Востоке да по ту сторону Врат, когда удавалось подстеречь на растяжку кабана.

— Люди живут высококультурной жизнью, правильно чередуя творческую работу с отдыхом, — продолжил Птичкин, будто не раз и не два бывал в местных мегаполисах и все видел воочию.

— И в качестве отдыха огороды на крышах возводят. Хочется ведь порою свежей травки! — под общий хохот напомнил Птичкину его прокол Колокольчик.

— Ты скажи — с женщинами у них как? — влез Абрек со своим, с насущным, словно замполлитра мог что-то знать об особенностях местной сексуальной жизни.

— Не знаю, — признал свое поражение Птичкин.

Абрек укоризненно покачал головой, мол, самого основного не знаешь. Горячая кавказская кровь, черт побери!

— Вы обратили внимание, что эвакуация была проведена весьма тщательно? — Долгушин отставил пустой котелок в сторону и потянулся за кипевшим чайником.

Чайник у нас был толстостенный, закопченный не меньше казана. Заклепки на ручке с одной стороны давно отлетели, и она была примотана проволокой.

— Даже нашему старшине поживиться нечем, — улыбнулся я, посматривая на обиженно засопевшего Кравчука.

— Чуть что — старшина! Не для себя же стараюсь!

— Не корысти ради, а токмо волей пославшей мя жены, — с удовольствием процитировал Колокольчик.

По молодости он порою несколько побаивался старшину и в то же время в компании позволял себе заодно с нами пройтись по славному сословию прапорщиков.

На самом деле мы ничего не имели против «помощников офицера», как пелось в одной из официозных песен. Прапорщик — в первую очередь специалист, и куда без него денешься? Помимо Кравчука в роте имелся техник Арвидас Плащинскас, еще один мой земляк, а также Дробошенко, наш командир гранатометно-пулеметного взвода. Плюс куча спецов в батальоне и в полку. Для офицеров должности были малы, для солдат — велики.

— Говорят, ближе к центру кое-что сохранилось, — вставил Тенсино. — В некоторых квартирах есть унитазы, правда, побитые.

— Такие же, как у нас? — спросил Птичкин.

Словно можно придумать нечто принципиально новое!

— Нет, кибернетизированные с автоподмывом, — съязвил я. — И специальным переработчиком отходов в пищу.

Все тут же принялись зубоскалить на ватерклозетную тему. На какую еще тему потешаться здоровым мужикам? Можно, конечно, и о бабах, только стоит ли себя заводить?

Зря говорят: чай — не водка, много не выпьешь. Чай тоже можно пить долго, несколько раз доводя до кипения нашего закопченного ветерана, благо с водой пока проблемы нет. Вдобавок какое спиртное на операциях, даже если они кажутся безопасными? Кому-то недавно тоже казался безопасным въезд в заброшенный город, и что? Хорошо ли валяться полуразложившимся трупом?

Мы чаевничали долго. Лишь Тенсино робко спросил, не взяли ли мы хотя бы браги, однако его никто не поддержал. Странное сочетание прекрасной звездной ночи с половинкой луны и безлюдным городом не слишком располагало к спиртному. Мы подшучивали, мешали в разговорах грубоватые шутки вперемешку с бесконечным гаданием насчет местных реалий.

Только гадать нам и оставалось. Отчего-то я был отнюдь не уверен, что нас допустят в гости к аборигенам. И остальные, подозреваю, тоже.

Постепенно свободные от нарядов бойцы стали укладываться спать. Когда действуешь на технике, с этим никаких проблем не существует. Из десантов БМП извлекались ватные духовские одеяла, трофейные подушки, причем особым шиком считалось иметь подушку с кисточками. Люди тянулись к ближайшим домам со своим скарбом, и будь чуть посветлее, зрелище было бы великолепным. Не то мешочники времен Гражданской, не то погорельцы, не то цыгане. Разве что оружие придавало всем нечто единое, но моджахеды тоже ходят не с пустыми руками.

Не армия, а большой партизанский отряд.

Обстановка и привычка заставляли бойцов держаться вместе. Я дополнительно велел офицерам проследить, где отдыхают их люди. Мало ли что? Вдруг кто попытается бежать, несмотря на всю глупость и абсурдность подобной попытки? Оказаться в одиночестве в пустынном районе чужого мира практически без шансов добраться до обжитых мест было бы равнозначно смертному приговору с наиболее мучительным исполнением казни, но…

Кто-то неизбежно оставался с техникой. Количество дежурных поневоле было велико, и времени для отдыха каждому из бойцов выпадало немного.

Мы тоже разбили ночь на три части. На всякий случай решили дежурить по трое, с прапорами нас было достаточно, но в глубине души мы, наверное, завидовали корректировщику и авианаводчику. Они-то люди приданные, не отвечающие за личный состав и за любые осложнения. Только Тенсино всегда был мужиком компанейским, не желающим остаться в стороне от коллектива, да и летун сразу заявил, чтобы его включили в общий расчет. А с добавлением танкиста нас вообще оказалось одиннадцать человек.

В итоге в двух дежурствах было по четыре человека, и в моем — три. Но разве я на правах ротного не стою двоих?

Ночь прошла сравнительно спокойно. Никто не пытался атаковать роту ни с фронта, ни с тыла. Бойцы также не старались разбежаться в поисках незнамо чего. Несколько нервировала сама обстановка. Порою чудились какие-то привидения в пустующих домах, кому-то казалось, будто в окрестных полях перемещаются какие-то тени, и каждый раз все это являлось не более чем плодами воображения.

Сам я спал плохо, то вспоминал Дашу, то пытался вообразить особенности местного общества. Да еще ночь была надвое разрезана дежурством, и как итог проснулся я довольно вялым и по-утреннему злым.

Никаких новых приказов не поступало, рота по-прежнему прикрывала город от неведомых врагов, и в этом, как всегда, имелись и положительные, и отрицательные стороны. Положительные — не надо было срываться с места, отрицательные — нельзя было побродить по улицам. Все ж таки иной мир, хотя и заброшенный до полного безобразия.

Ладно. Главное, чтоб не стреляли, а остальное — ерунда.

— Товарищ старший лейтенант, возьмите, — я как раз потянулся за сигаретой, и оказавшийся рядом Коновалов протянул мне небольшую плоскую штуковину.