Алексей Волков - Время отмщения [HL]

— Сейчас, только распоряжусь насчет своих людей.

У каждого свой уровень. Я был бы поражен, если бы к столу меня пригласил комдив или хотя бы полкач, но от ротного до батальонного, в принципе, одна ступенька, и Фесенко может посидеть со мной, не роняя достоинства. Все-таки свежий человек в его гарнизонной жизни. Пусть он не чувствует себя заброшенным, напротив, вся связь с нашим миром проходит через него, зато и мы можем поделиться с ним теми новостями, которые иначе узнать просто неоткуда. Да и вообще, законы военного гостеприимства в далеких краях действуют с удвоенной силой.

Начштаба батальона, объявившийся тут же, помогает мне в моих делах. После чего взводные направляются в гости к местным взводным, Птичкина перехватывают коллеги-замполиты, прапора растворяются среди собратьев, а я с чистым сердцем направляюсь к комбату и его начштаба Сидякову.

Вдобавок мы все знакомы. Сейчас необходимость разделила батальоны, и все равно полк остается единым механизмом, а его офицеры — братьями по оружию.

Гостеприимно накрытый комбатом стол ломится от яств. Конечно, по воинским меркам. Тут и тушенка, и сухая колбаса, и шпроты, и маринованные огурчики. Венчает все это великолепие бутылка настоящей «Столичной».

Мы выпиваем за встречу. Водка хороша, это не привычный в последнее время самогон, который пьешь, а он упорно норовит устремиться обратно.

Я неторопливо сообщаю хозяевам последние полковые новости. Мы действительно один коллектив, и потому моим собеседникам интересны любые детали. В свою очередь, они рассказывают о местном бытии. Все, как всегда, словно находимся мы не в другом мире, а где-то в глубине необъятной России.

— Ученые-то что говорят? Какие-нибудь успехи намечаются? — интересуется Сидяков.

— Кто их знает? — пожимаю я плечами. — У них свои подписки. Насколько можно судить, пока дела идут не очень. Уровень слишком разный. Никакой антигравитации или чего-то в этом роде тут нет. Зато чрезвычайно развита электроника. Крохотная плата с ноготь величиной, а эффект больший, чем от всех наших шкафов, набитых транзисторами. То есть научиться пользоваться мы можем, а воспроизвести подобное — пока нет. На все требуется время.

— Ну, за успех ученой братии! — провозглашает Фесенко, и мы с чувством выпиваем чуть тепловатую водку.

Успех нашего пребывания здесь — это успех ученых, и лишь от них зависит, насколько будут оправданы наши жертвы.

Я попутно делюсь некоторыми услышанными соображениями о том, что местные власти стараются втянуть нас в свой конфликт.

— Знаем, — Фесенко переглянулся со своим начштаба. И поясняет: — У нас тут гостит спецназ. Они и просветили. Кстати, тоже переправили на ту сторону целый караван машин, уж не знаю с чем.

Понятно: раз уж мы здесь, то обязательно должны быть и группы грушников или кагэбэшников. У нас свои задачи, у них — свои. Они перед нами не отчитываются, хотя порою и сообщают что-то не очень секретное, что нам не мешало бы знать. Но зачем спрашивать меня, когда есть гораздо лучшие источники информации?

Фесенко хозяйски плещет водку в стаканы, и мы дружно встаем.

Третий тост…

После неизбежной паузы я рассказываю о посещении столицы и встречах с аборигенами.

— Такое впечатление, будто для них мы — дикари. Едва с пальмы слезли, — резюмирую я. — А сами — моральные уроды.

— О ком речь?

За разговором мы не расслышали стук в дверь, и сейчас созерцаем заглянувшего в комнату мужчину.

На нем обычная неопределенная форма с подполковничьими звездами на полевых погонах. Лицо у заглянувшего уверенное, хорошее такое лицо. Лишь мелькает в нем что-то знакомое.

— Разрешите? — запоздало спрашивает молодой для своего звания подполковник.

И только тут я узнаю его. Это же Сергей Роговцев, старший брат одного моего училищного друга. Как-то нас знакомили, и сразу вспоминаю, что Сергей служил не то в ГРУ, не то в КГБ, короче, в одной из контор.

— Сергей?

— Андрей? Зверюга? — он узнает меня сразу же и делает шаг навстречу.

Мы обнимаемся.

— Откуда ты здесь?

— Служу, — будто возможны иные варианты!

— Вы знакомы?

— Давно, — Сергей извлекает откуда-то бутылку и ставит на стол.

А я же понимаю, что это и есть командир той группы спецназа, о которой упоминал Фесенко.

Только встретить здесь знакомого…

Тесен не только мир, но и миры!

После бани и продолжения застолья мы сидим с Сергеем на импровизированной лавочке и курим. Сентябрь, но еще достаточно тепло, да и надо же нам поговорить наедине!

— Наш сапер утверждает, что мины вполне могли быть изготовлены у нас, — делюсь я некоторыми соображениями, полученными из рейда в заброшенный город.

С кем еще поделиться, как не с человеком, в прямую задачу которого входит разоблачение всевозможных происков?!

Конечно, спецгруппы созданы для иных целей, и все-таки…

Сергей смотрит на меня чуть насмешливым взглядом, а затем неожиданно сообщает:

— Где же еще?

Я не понимаю вопроса, и тогда следует дополнение:

— Мы же их и ставили. Только не рассчитывали на ваше появление там.

— Так нападение на аборигенов…

Удивления я не испытываю. Разве что в самой легкой степени.

— А ты думал? Я здесь уже в шестой раз. Причем первый — еще в семьдесят седьмом, — он ненадолго задумывается, а затем продолжает: — Ладно. Мужик ты взрослый, сам должен понимать, что есть вещи, о которых лучше помалкивать. Так что все это — государственная тайна.

— Понимаю, — киваю в ответ.

Многое теперь становится на свои места.

— Именно, — подтверждает мои догадки Сергей, будто читает мысли. — Легенды о входе в иной мир бродили давно, однако нарвались на Врата мы довольно случайно. Подробностей я не знаю, нам тоже сообщают не все, однако как тут не воспользоваться подвернувшимся шансом? Отношения с шахом, как ты помнишь, были хорошие, в общем, и добрались мы сюда без труда. Вот здесь возникли проблемы. Абсолютно чужой мир, принцип государственного устройства неизвестен, языки неизвестны, уровень неизвестен. Кругом сплошная неизвестность. Всякое бывало. Людей теряли, но худо-бедно потихоньку начинали разбираться. А тут — некстати революция. Шах-то был нашим другом, хотя и шахом. А в придачу — сведения, что наши заокеанские друзья что-то пронюхали. Правда, разобраться они не сумели, но кто знает? Не дураки же там сидят! Вот и пришлось действовать ва-банк. Ставка высока, а допустить сюда противника — заведомо обречь себя на поражение.

Я был согласен. Противостояние — объективная реальность, и терять возможность проходить через Врата мы попросту не имели права.

— Вот. В общем, история тут долгая. Мы действовали тайно, стараясь добывать образцы, и одновременно делали попытки выйти на контакт с местным руководством. Да еще приходилось изучать язык, да не как-нибудь — с нуля. И тут, и за пределами Элосты. Хотя установить, что здешнее государство — практически единственное развитое, мы сумели сравнительно быстро, за несколько лет. Уровень развития соседних значительно ниже. Хотя… В Элосте тоже уже давно регресс. Ладно, — оборвал он себя. — Контакта с правительством не получалось, пришлось задействовать план — использовать всеобщую неприязнь соседей к богатой стране, спровоцировать нападение и уж под шумок попытаться вывезти то, что нас заинтересовало. Только вышло все еще хуже. Сколько отличных ребят заплатили жизнями в самых разных частях здешнего мира! И, главное, в общем-то, зря. Тут столько заброшенных городов, в которых чуть теплится механическая жизнь — бери — не хочу. Правда, тот, где мы с тобой чуть не встретились, — самый ближний к Вратам. А потом пришел приказ: срочно эвакуироваться. И почти сразу нагрянули аборигены. Вот и пришлось принять бой. И только на базе узнали: местные сами готовы оказать нам помощь в обмен на нашу. Такие, понимаешь, пироги. Одна рука не ведает, что творит другая. Но хоть с двоевластием теперь покончено, и мы не встретимся случайно по разные стороны.