Graham McNeill - Отвергнутые Мертвецы

– Кого?

– Афину Дийос, – сказала Сарашина. – Она обладает редким умением восстанавливать искалеченные разумы.

– Афину Дийос, – протянул Чжи-Мэн и удовлетворённо заурчал, когда Сарашина прошлась основаниями своих ладоней по его лопаткам. – Помоги ему Трон.

– Наставница Сарашина уверяет, что ты больше не владеешь Нунцио, – сказала Афина. Её насмешливый голос сочился ядом. – Самая фундаментальная из телепатических дисциплин, без которой ни один астропат не может выполнять свои функции. Какой же из тебя астропат?

– Полагаю, что никакой, – ответил Кай, стараясь на неё не пялиться.

– Что-то не так?

– Ну, э, просто ты не совсем то, чего я ожидал.

– И чего же ты ожидал?

– Не... этого, – ответил Кай, понимая, как нелепо это звучит.

Утверждение, что Афина Дийос была не тем, чего ожидал Кай, было грандиозным преуменьшением. После ночи тревожных сновидений, Кай был вызван в одну из безликих учебных келий, расположенных на уровне новичков. Всю её меблировку составляло одно-единственное кресло, и она была по максимуму лишена любых отличительных признаков.

Афина Дийос уже ожидала его, и Кай немедленно понял, что характер у неё не сахар.

Её тело полулежало в парящем кресле, подогнанном под контуры её искривлённого позвоночника и того немногого, что осталось от её конечностей. Ноги Афины были ампутированы по середину бёдер, а её левая рука представляла собой морщинистую массу рубцовой ткани. Правую заменял тонкий аугметический манипулятор, выбивающий нетерпеливую дробь по шлифованной стали кресла. На её голове не было волос, а кожа на ней походила на обветренную поверхность древних руин. Глазницы были впадинами, затянутыми выращенной в автоклавах кожей. Это были единственные части лица, которые избежали повреждений в том происшествии, что приговорило её к этому креслу.

– Щёлкни себе картинку этой твоей дивной глазной аугметикой, – рявкнула Афина. – Сможешь изучить её на досуге, когда мы закончим. А сейчас нам нужно работать, понял?

– Конечно. Да. В смысле, прошу прощения.

– Не извиняйся, – сказала она. – Я не нуждаюсь в твоей жалости.

Её кресло развернулось и поплыло к другой стороне комнаты. Кай воспользовался этой возможностью и задействовал медицинский фильтр своей аугметики, чтобы изучить её единственную уцелевшую руку. Дегенеративные изменения кожи и плотность рубцов сказали ему, что она получила эти повреждения считанные годы тому назад. Признаки того, что в тканях случилась кристаллизация, означали, что по крайней мере часть её травм была вызвана пребыванием в вакууме.

Афина была искалечена на космическом корабле.

Как минимум это у них было общим.

– Садись, – велела Афина, разворачиваясь лицом к единственному посадочному месту в комнате.

Кай уселся, и его тело погрузилось в мягкое кресло. Датчики давления сдвинули внутренние подушечки, чтобы подстроиться под структуру его скелета. Это было самое комфортабельное сиденье из всех, что Кай видел в своей жизни.

– Ты знаешь, кто я такая? – спросила Афина.

– Нет.

– Я – Афина Дийос, и я изыскатель. Это значит, что я собираюсь разыскать те осколки твоего дарования, которые всё ещё действуют, и снова собрать их вместе. Если я преуспею, ты вновь станешь полезным.

– А если у тебя не получится?

– Тогда тебя отошлют в Полую Гору.

– О.

– Это то, чего ты хочешь? – спросила Афина. Её аугметическая рука прекратила выбивать неустанную дробь на подлокотнике кресла.

– В данный момент, мне уже плевать, – сообщил Кай, закидывая ногу на ногу и потирая рукой свои небритые щёки. Свет в комнате был агрессивно-ярким, он изгнал все тени, придав ей ужасно больничный вид. Кресло Афины подлетело прямо к Каю, и он почувствовал запах обеззараживающих средств и обезболивающих притирок, которые были наложены на её искалеченную руку. Он заметил на её среднем пальце золотое кольцо и добавил увеличения, чтобы разглядеть крошечную гравировку в его центре. Это была уже оперившаяся птица, восстающая из треснувшего яйца посреди бушующего пламени.

Она заметила его взгляд, но не подала виду.

– Ты знаешь, что происходит в Полой Горе? – спросила она.

– Конечно, нет, – сказал Кай. – Об этом никто не говорит.

– И как ты думаешь, почему бы это?

– Откуда ж мне знать? Суровый закон молчания?

– Это потому, что из тех, кто входил в Полую Гору, обратно ещё не вышел никто, – сообщила Афина. Она подалась вперёд, и Кай подавил порыв ещё сильнее вжаться в спинку собственного кресла. – Я видела, что случается с невезучими бедолагами, которые туда отправляются. Мне их жаль. Они одарены способностями, просто их недостаточно, чтобы принести пользу каким-нибудь другим способом. Их жертва благородна, но "жертва" – это просто красивый способ сказать, что ты умрёшь.

– Так что с ними происходит?

– Для начала, твоя кожа трескается, как бумага в огне, и пылью осыпается с твоего тела. Затем улетучиваются твои мышцы, и хотя ты чувствуешь, что из тебя вытягивает жизнь, это невозможно остановить. Умирает твой разум, капля за каплей: воспоминания, радость, счастье, боль и страх. Всё идёт в дело. Маяк не оставляет отходов. Он высасывает из твоего тела всё, чем ты был, оставляя лишь иссохшую оболочку, пустую скорлупу из пепельно-серой обезвоженной кожи и размолотых в порошок костей. И это больно, мучительно больно. Тебе стоит это знать, прежде чем с такой лёгкостью отказываться от того последнего шанса на жизнь, что я тебе предлагаю.

Кай чувствовал её дыхание на своей коже: жаркое, пахнущее тошнотворно сладким ароматом лекарств.

– Я этого не хочу, – произнёс он.

– Мне так не показалось, – сказала Афина, отталкиваясь аугметическим манипулятором, чтобы отлететь прочь.

– Так как ты собираешься мне помочь?

– Сколько времени прошло с того момента, как ты впадал в воспринимающий транс? – спросила Афина.

Вопрос застал Кая врасплох:

– Я не уверен.

– Чтобы я могла уберечь тебя от Полой Горы, Кай Зулэйн, тебе необходимо дать мне что-нибудь, с чем я смогу работать. Если ты когда-нибудь соврёшь мне, если ты когда-нибудь скроешь от меня хоть что-то или создашь у меня впечатление, что ты вставляешь мне палки в колёса или подвергаешь опасности хотя бы одну-единственную живую душу в этом городе, то я без всяких колебаний спишу тебя в расход. Я ясно выразилась?

– Более чем, – ответил Кай, понимая в этот миг, что его жизнь была в руках этой обезображенной женщины. – С того момента, как я впадал в воспринимающий транс, прошло несколько месяцев.

– Почему? Это должно быть мучительным, – сказала Афина. – Пси-хворь?

– Немножко, – признался Кай. – Ломит суставы, и всё время слегка болит голова.