Graham McNeill - Отвергнутые Мертвецы

Он протянул руку и провёл пальцами по стене, ощущая специфические зарубки, которые сказали ему, что он находится на правильном этаже и в паре метров от пункта своего назначения.

– Это здесь, – сообщил он, когда они остановились перед ничем не примечательной дверью из шлифованной стали.

– Ты не обязан этого делать, – сказала Афина. – Это был просто сон, говорю тебе. Ты знаешь, что в сновидениях может произойти всё, что угодно. Особенно в снах телепата. Они не обязаны что-то значить.

Кай покачал головой:

– Да брось, ты же из Ватиков и знаешь, что это не так.

– Ты прав, я действительно знаю, что это не так. Как и то, что эта дверь из разряда тех, которые опасно открывать и потом непросто захлопнуть. Пригласить криптэстезика для проверки внутренней структуры твоего разума означает изменить его навсегда, обнажить для исследования самые мрачные, самые тайные его части. Как только криптэстезик влезет к тебе в голову, от него не укроется ничего.

– Мне нечего прятать, – заявил Кай.

– У нас у всех есть, что прятать, – ответила Афина. – У всех есть то, что хочется сохранить в тайне от остального мира. Поверь мне в этом. Я видела астропатов, которых исследовали криптэстезики, и все они кончили тем, что их отослали в Полую Гору.

– Ну, она мне и без того уже светит, так что хуже от этого стать не может.

Афина протянула свою скрюченную руку и взяла его за локоть.

– Разумеется, может, – возразила она. – Наставница Сарашина велела мне заняться твоей реабилитацией, но у меня ничего не выйдет, если криптэстезики превратят твой разум в крошево осколков. Кай, подумай, хорошенько подумай над тем, что ты делаешь.

– Уже, – ответил Кай, стуча костяшками по шлифованной стали двери.

Звук разнёсся по коридору издевательским эхом. Кай, затаив дыхание, ждал, когда откроется дверь. Наконец она скользнула, убираясь в стену, и он обнаружил себя лицом к лицу с Эвандром Григора.

Глядя на его землистое, измождённое лицо, Кай понял, почему его общества искало так мало людей. Хотя черты криптэстезика и были абсолютно заурядными вплоть до степени безликих и незапоминающихся, его взгляд был взвешивающим и пронизывающим, заставив Кая чувствовать себя образцом на препараторном столе.

– Из шепчущих камней ваша непрерывная трескотня уже через край бьёт, а я нуждаюсь в отдыхе, – сказал Григора. – Зачем вы меня потревожили?

Кай был пойман врасплох, и на какое-то мгновение потерял дар речи. Комната, которую он увидел за спиной Григора, плохо сочеталась с ординарным лицом её хозяина, но криптэстезик быстро сместился, заслоняя астропату обзор.

– Я занятый человек, Кай Зулэйн, как и все мы в эти времена, – сказал Григора. – Назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должен отчитать тебя и выставить за дверь.

– Я хочу узнать о когносцинтах, – ответил Кай, и пренебрежение в глазах криптэстезика сменилось настороженным интересом.

– О когносцинтах? Зачем? Их давно нет.

Кай помедлил и бросил взгляд на Афину, понимая, что пересекает очень опасный рубеж. Он стянул с плеча ткань своих одежд, открывая жёлто-фиолетовый синяк в форме могучей человеческой руки.

– Думаю, я с одним встретился, – сказал он.

На первый взгляд, апартаменты криптэстезика напоминали келью новичка: холодный камень и железо стен, неудобная кровать, шепчущие камни, вставленные в медные гнёзда. На этом сходство кончалось. Помещение было гораздо больше по размеру, и его загромождали многочисленные стеллажи. В то время как полки новичка пустовали в ожидании личной астропатической библиотеки, которая накопится на них с течением временем и по мере приобретения опыта, Григора мог похвастаться впечатляющим собранием.

Фолианты в кожаных переплётах, информационные стержни и пергаментные свитки теснились на этажерках, с которых чуть ли не сыпались обрывки бумажных листов, звёздные карты и рукописные каталоги. По полу было разбросано множество томов Онейрокритики, а каждый квадратный сантиметр стен покрывали извилистые узоры нарисованных мелом кривых, углов и каракулей, которые показались Каю ужасающе знакомыми и в то же время бесконечно незнакомыми.

Кай слышал про Эвандра Григора ещё в те времена, когда он не уехал из Города Прозрения, но у него никогда не возникало нужды с ним встречаться.

В настоящий момент Каю хотелось, чтобы так оно и оставалось.

– Если желаешь сесть, подвинь какие-нибудь книги, – сказал Григора, сортируя кипу бумаг, хаотично наваленных на ободранной крышке широкого стола из тёмного дерева. – Это не вам, сударыня Дийос, вам беспокоиться незачем.

Кай удивился бессердечности Григора, но затем решил, что тот просто был реалистом. Он подвинул груду лежавших на кровати пергаментов, расчищая себе место. Увидев, что их покрывают такие же письмена, как на стене, он вытянул шею, чтобы её рассмотреть. На первый взгляд, узоры выглядели как карты для космической навигации или как какая-то разновидность атласов звёздного неба или, возможно, – как наисложнейшее генеалогическое древо, но в подобной интерпретации все символы и пересекающиеся линии выглядели бессмыслицей.

– Не труди себя попытками в это вникнуть, Зулэйн, – сказал Григора, беря со стола книгу и смахивая с её обложки слой пыли. – Я пытаюсь почти два столетия, и разгадал только часть.

– Что это? – скользнув к нему, спросила Афина. Её рука-манипулятор выбивала на посеребрённом подлокотнике кресла нервозную дробь.

– Прошу вас прекратить это, сударыня Дийос, это крайне раздражает, – сказал Григора и без паузы продолжил: – Я зову это Системой, а касаемо того, что это такое...

Григора вытащил из-за стола кресло, уселся перед Каем, положив книгу на колени, и уставился на символы и линии на стене с видом человека, впервые в жизни увидевшего пейзажи Козарского.

– Я считаю, что это разрозненная картина грядущего апокалипсиса. Виде ́ние будущего, посетившее человечество в незапамятные эпохи и разлетевшееся на миллиарды не связанных между собой осколков, которые вертятся в людских сознаниях вот уже сотни тысяч лет. Я пытаюсь сложить их вместе.

В его голосе звучала убеждённость фанатика, и Каю стало интересно, какая доля того, что он слышал о криптэстезиках, возникла по вине этого человека.

– И когда же случится этот апокалипсис? – спросил Кай. – Время ещё есть, я надеюсь.

– Он происходит сейчас, – ответил Григора.

Кай едва не рассмеялся, но передумал, увидев серьёзное выражение на лице Григора.

– Вы шутите, да? – спросил Кай.

– Я никогда не шучу, – ответил Григора, и Кай ему поверил.

– Это касается Хоруса? – спросила Афина.

– Возможно. Или одного из его братьев. Но существует масса возможных прочтений, так что я не могу сказать наверняка. Всё ещё остаётся слишком много переменных, да и достоверность существенной части того, что мне удалось собрать... мягко говоря, сомнительна. А теперь повторите-ка мне, почему вы прервали цикл моего отдыха.