Александр Афанасьев - Время героев ч4

— Смотрите! Горизонт!

У механика — водителя обзор не хуже, чем у командира. Увиденное зрелище потрясает — черный дым, и столбы разрывов закрывают горизонт, где-то слева — встает зловещее красное зарево, цвет такой, как у раскаленной спирали электроплитки. Через дым и зарево — просверки выстрелов, старты ракет, летящих в сторону… в нашу сторону.

Самоходка, которую танк продолжает толкать — внезапно куда-то исчезает — и они следом вваливаются в яму. Под гусеницами — отваливается иссушенный солнцем, утрамбованный до каменной твердости грунт — и они проваливаются в яму. Лишь то, что обвалившийся грунт создает что-то вроде трамплина — спасает от того, чтобы встать на нос и повредить пушку.

— Твою мать!

— Целы!?

Дыма нет — а это самое главное. Только какой-то писк в наушниках — пи-пи-пи…

— Черт…

— Господин фельдфебель, ходовая исправна. Двигатель заглох.

— Пускай и вперед! Пока не вздрючили.

Сейчас один урод с гранатометом или даже с накладным кумулятивным зарядом — и гореть им без вариантов. Как в той песне…

Дизель бодро взревывает, машина дергается вперед.

— Давай враскачку!

— Надо посмотреть! Мы куда-то провалились…

Ну и кому — идти? Может быть, кто-то из тех, кто уцелел в этой бойне — ждет на башне, обгоревший и с пистолетом или гранатой в руке, чтобы хоть чуть — чуть отомстить ненавистным русским?

Пистолет — кусок металла, совершенно смешной на фоне огромного, красивого своей грозной, военной красотой ста тридцатимиллиметрового орудия. Пистолетом не поцарапаешь броню, не остановишь ход вражеского танка… им можно только застрелиться. Но сейчас — твоя жизнь зависит от него.

Командирский перископ заклинило — как назло…

Рычаг в сторону — дрожащие руки давят на люк, он сначала не поддается, а потом откидывается — неожиданно легко. Голова в шлеме, настороженные глаза над кромкой люка. Пыль, гарь бьют в нос… снаружи едва ли хуже, чем в пропахшем солярой и сгоревшим порохом внутреннем объеме башни. Крупнокалиберный пулемет под рукой, бронещитки целы… уже хорошо.

Фельдфебель повернул пулемет чуть в сторону — и остановился. Пулеметное дуло — уперлось в стоящего где-то совсем рядом, на исполосованной гусеницами и залитой соляром земле англичанина в почти такой же, как у них форме.

В руках у англичанина — ничего не было. То ли он спрятался здесь, вылез из подбитого танка, то ли он был из этой бронемашины, но он был здесь. И убивать его — не было никакого желания. Его смерть — ничего не принесет, это будет просто убийство.

Фельдфебель высунулся из-за щитка, резко махнул рукой.

— Уходи! Уходи, ну! Go!

Англичанин понял. Повернулся — и побежал куда-то по оврагу.

Это был овраг. Овраг неизвестно откуда взявшийся, ведь каждый дождь здесь — воспринимают как великую милость Аллаха. Овраг, который кто-то превратил в танк-пит, танковую яму. То тут, то там — сорванные маскировочные сети, следы от гусениц, какие-то ящики, целые и раздавленные, следы соляра…

— Чисто! Я пошел наверх!

Только спрыгнув с брони — фельдфебель понял, почему самоходка застряла. Он подмял гусеницами и опрокинул боевую машину… Аббот, называлась или как-то там, самоходный противотанковый комплекс. Он — и мешал самоходке продвинуться дальше и одновременно — не допустил того, чтобы они встали капитально.

Фельдфебель постучал рукояткой пистолета по крышке люка механика водителя, отстучав бессмертный ритм «Спартак чемпион». Что-то лязгнуло, крышка люка откинулась — и показался механик-водитель с ошалелыми глазами.

— Целы. Черт, целы…

— Целы, целы. Давай резко вперед. Только так…

— Всем Быкам, Громобой выведен из строя, ответить не может! Опасность по фронту — крупный узел сопротивления, значительные силы артиллерии!

— Внимание! Гнездо сопротивления по фронту — активно! Дистанция один — семь!

— Двинулись!

До базы британцев, частично поврежденной, но все еще огрызающейся — больше километра. База далеко не беззащитна — мелькают вспышки — сильно похоже на пуски ПТРК.

— Дым! Противодействие!

Каждый танк покрыт специальной накидкой, из материала, поглощающего радиоволны — но может не хватить и этого. А если там устаревшие, но на таких расстояния и в таких условиях действенные противотанковые буксируемые пушки — то кому-нибудь точно конец.

— Индивидуальное маневрирование! Прикройте Коров!

— Осколочный — заряжай! Дистанция один — четыре! Наведение вручную! Огонь!

Дым окутывает танк, почти ничего не видно. Их всего пять — из уцелевших, но пять штурмовых самоходок с несколькими боевыми машинами пехоты, на каждой из которых — спаренный ПТРК — тоже сила…

— Полный вперед!

Боевые машины пехоты — обгоняют их, выкладываясь на этом коротком смертельном забеге по полной. Надо сблизиться — гранатометный выстрел не так страшен, как удар противотанкового ракетного комплекса. Их пушки сейчас — для тех, кто ловит их сейчас в прицел, не так страшны, как алые трассы скорострельных автоматических пушек, полосующие все сокращающееся пространство между катящейся по горящей земле бронелавиной и передовыми полевыми укреплениями. Но и осколочно-фугасный, положенный в нужную точку — может наделать дел…

— Бык два — три, всем Быкам — здесь самолеты!

Восьмерка Юнкерсов… нет, семерка, кого-то уже нет — прошла над землей, оглушая ревом турбин, смело бросилась на британские пограничные укрепления. Алые трассы полоснули воздух и вот уже один… два самолета горящими кометами летят к земле, рассыпаясь обломками — а на земле, за массивными контейнерами и мешками полевых заграждений — встает ало-черно-желтое зарево. Били термобарическими, подавляя передний край обороны и убивая, прежде всего личный состав готовых к стрельбе противотанковых и противопехотных комплексов.

Миг — и Юнкерсы исчезли, осталось только надвигающееся зарево, клубы дыма и прорывающийся сквозь них огонь.

— Бык — всем Коровам! Десантировать пехоту! Мы у дверей!

В современной армии — профессиональной армии, имеется в виду, не отмобилизованной армии военного времени — пехотинец стал редким, почти исчезающим видом. Чем вооружен пехотинец? Ага, винтовкой или пулеметом. Или снайперской винтовкой. И много ли он навоюет по сравнению с пилотом штурмовика, несущего семь с лишним тонн боевого груза за вылет, или по сравнению с штурмовой самоходной установкой, вооруженной пушкой калибром сто тридцать миллиметров и тремя пулеметами? Или по сравнению с шестидюймовой гаубицей, отправляющей снаряд на шестьдесят километров?

Армия мирного времени — армия профессионалов, которых учат долго и вдумчиво, армия кропотливо отобранных людей, каждый из которых находится на своем месте и делает свое дело. Но есть еще и добровольцы. Вольноопределяющиеся. Вот они то — и идут в матушку — пехоту, которую теперь доставляют к месту боя на четырехосном транспортере весом двадцать четыре тонны со скоростью шестьдесят километров в час.