Александр Афанасьев - Чужая земля

Где-то там, посреди высохшей травы — русские проводили взглядами проехавшие мимо них машины. Потом — выждав немного, один из них переключил рацию, поднес ее к губам. Чехов нельзя недооценивать — в последнее время среди них все больше и больше профи, появляется невесть откуда и хорошая аппаратура. И если саму передачу они вряд ли засекут — для этого надо знать частоту — то радиовсплеск — запросто могут. И сделают выводы…

— Первый, я пятый, контакт, повторяю — контакт.

— Пятый, я первый, продолжайте.

— Первый, наблюдаю групповую цель, вероятно особо важный объект. Четыре коробочки, один крупняк, не меньше двух красавчиков, до двадцати духов. Идут по направлению к муравейнику. [66] Четыре автомашины, один крупнокалиберный пулемет, как минимум два ротных, до двадцати боевиков. Идут по направлению к населенному пункту. Вторая коробочка по описанию соответствует, номеров нет, как понял?

— Пятый, вас понял. Держать позицию, до команды никаких действий не предпринимать.

— Первый, принято, отбой.

Русский переключил рацию обратно на прием. Второй — просто лежал рядом со своим новеньким укороченным пулеметом. Третий — прихватил губами трубочку Кэмелбэка, сделал пару глотков. Это была и вода и пища, двухлитровый резиновый мешок на спине, там какая-то дрянь с солью, белками и витаминами — но которая заменяет нормальную еду на пару-тройку дней — если выпивать в день литра полтора этой бурды. Никто не знал — когда пойдет колонна, в каком составе, данные были очень ненадежные. Два дня они пролежали без движения — но если машины все-таки прошли, то миссия их скоро закончится…

Пройдя еще с пару миль от места засады — машины въехали в селение Гумсе. Оно располагалось на ровном месте, в своеобразной долине, окруженной полями, на которых трудились рабы и невысокими, покрытыми лесом холмами. Несмотря на то, что по местным меркам это был город — Гумсе выглядело как село, просто разросшееся. Красный кирпич заборов роскошных вилл, дувалы из глины у тех, кто победнее, минареты мечетей, пронзающие острыми шпилями небо и дети. Здесь было очень много детей — так много, как нигде на севере.

Рано или поздно — это должно было помочь им победить.

Сопровождаемые любопытными пацанами и озлобленными, исподлобья взглядами рабов, трудившихся у некоторых домов по хозяйству — маленький караван машин проехал почти до самого центра села. Свернул в заранее открытые, железные, крашенные зеленой краской ворота одного из особняков в самом центре селения. Судя по виду — почти гектар земли, огороженный кирпичным забором в три кирпича, множество надворных построен, похожая на замок вилла того же красного кирпича, крытая европейской черепицей — хозяин этого поместья был совсем не бедным.

Въехав во двор — машины остановились. Одетый в грязную, но не порванную одежду и обутый в ботинки раб поспешно закрывал ворота. У здания, под легким, крытым кровельным железом навесом стояли несколько автомобилей, в том числе и Hummer H1 в гражданском варианте, дорогая, но популярная машина. На некоторых машинах — видны были турели с пулеметами. Выделялся белый Тойота Ланд Круизер-200 — машина, стоящая чуть в сторонке и явно не принадлежащая хозяину этого дома.

Из въехавших по двор машин — вышли гости. Один из них — выделялся черной, кожаной курткой — бомбером, короткой, с проседью бородой и тяжелой, прихрамывающей походкой, из которой наблюдательный человек мог заключить, что одной ноги нет. Не было не ноги — не было ступни, которую заменил хороший, немецкий протез.

Навстречу ему — шагнул полноватый, с круглыми, жесткими, совиными глазами и длинной бородой человек примерно того — же возраста — лет пятьдесят. За ним тоже была охрана — человек двадцать, вооруженных до зубов.

— Салам, Аслан… — первым поздоровался гость — да пребудет достаток в этом доме, а с тобой и с твоими детьми — благословение Аллаха!

— Салам, Шамиль — ответил ему хозяин — да пребудет с тобой Аллах в делах твоих, и да дарует он победу твоему оружию, да унизит он русистов и других неверных и возвысит праведных.

— Аллаху Акбар! — сказали все хором, совершив вуду — символическое омовение.

Показное радушие, с которым хозяин принимал одноногого гостя — никого не должно было вводить в заблуждение — и никого не вводило. Гость этого дома — когда его перебросили сюда, он назвался просто Шамиль [67] Вероятно в честь имама Шамиля, долгие годы воевавшего против Русни. , но новую жизнь вести не хотел — всем телом ощущал прикосновение к пояснице пояса шахида, который он постоянно носил с собой. Семьсот граммов пластида и вдвое больше гаек, запаянные в пластик с двойным механизмом инициации. Это не было каким-то символом — это было суровой необходимостью. Русская армия знала о его присутствии здесь, многие из ее состава прошли или первую или вторую Чеченские, а то и обе сразу, помнили про Буденновск. Власти тут, как таковой не было, сводить счеты можно было запросто — и трудно даже представить, что с ним сделали бы русисты, попадись он им в плен живым. Поэтому — он носил на себе пояс шахида, не снимая его ни днем ни ночью — и твердо решил живым не сдаваться. Если выхода не будет — он нажмет кнопку и заберет с собой нескольких поганых свиноедов. Ему — в рай, им — в ад, где шайтан будет терзать их огнем в поддерживаемой растопкой канаве до скончания времен [68] О да! Они сочли известие о Часе — ложью. А Мы для тех, кто ложью Час считает, уготовили Огонь. Когда еще издалека Огонь сей распознает их, они услышат его рев и ярость. Когда же связанными вместе в место тесное их бросят. Тогда они начнут молить о скорой гибели своей. (25:11–13) .

Но и хозяин дома предпринял меры предосторожности. Один из его сыновей лежал в кузове пикапа, в том самом, где на турели стоял пулемет ДШК с заправленной лентой. Вскочить, схватиться на рукоятки, направить на гостей и нажать на спуск — несколько секунд. С такого расстояния — пуля крупнокалиберного пулемета разрывает пополам, пробивает насквозь любую машину. Но это — тоже на самый крайний случай. Он не любил Шамиля, не уважал его и его методы, несмотря на показное радушие при встрече — но он жил здесь, на территории Ичкерийского Джамаата и вынужден был считаться с господствующими здесь настроениями.

— Гость в дом, Аллах в дом…

Раздался хрип, потом бульканье — по едва уловимому знаку хозяина один из его дальних родственников, приглашенный в дом «для массовости» — перерезал горло барашку…

— Прошу, дорогие гости. Сейчас стол накроем, хаш кушать будем, жижиг галныш кушать будем, шашлык два дня уже маринуется. В дом, в дом!

Расположились не в самом доме — как и было принято у чеченцев, прошли на летнюю кухню — увитый каким-то местным, похожим на плющ растением. Шамиль нервно огляделся — кухня была с кирпичными стенами, но примерно по пояс — дальше только эта зеленая дрянь, через которую ничего не видно. Потеряешь бдительность — и воткнут в затылок длинную, заточенную спицу, а то и выстрелят из бесшумного пистолета. И на то и на другое хозяин дома был большой мастак — недаром девятнадцать лет стажа [69] То есть хозяин дома был в свое время приговорен к тюремным срокам в общей сложности на девятнадцать лет. В стаж входят и условные срока, и те, которые ты не досидел по каким-либо причинам. . Хотя и он тоже — не пальцем деланный. Как это говорится… только стань бараном, а тут и волки встреч [70] Чеченская пословица. .