Дмитрий Дашко - Зона захвата

Из подъезда бойцы перебрались в одну из пустых комнат квартиры на первом этаже.

Повсюду была пыль, кое-где валялись остатки сломанной мебели, осколки битой посуды, со стен свешивались струпья обоев. Из дырки на потолке торчал кусок двужильного кабеля с расколотым патроном под электролампочку. Рама и подоконник когда-то были белыми, теперь краска покрылась сеткой трещин, встала «шубой» или облупилась.

– Метис, у нас гости, – вышел на связь дозорный. – Восемь рыл. У всех «калаши». Идут скрытно, похоже, ищут место для засады. Возможно, даже на наших клиентов. Конкуренты, в рот их… мама целовала.

– Конкуренция в нашем деле чревата, – усмехнулся комитетчик. – Грамотно придумали, прямо как мы – сделать засаду на окраине, когда ее уже никто не ждет, когда самые опасные участки пройдены. Надо отрабатывать этих грамотеев по-тихому, пока не обустроились и пока наши клиенты не объявились. Мажор, ты пока тут покури. Под твою ответственность снаряжение и боекомплект. Остальные за мной.

Спецназовцы бесшумно покинули комнату.

Липатов аккуратно переместился к оконному проему и осторожно выглянул на улицу. Однако никого увидеть не удалось. Ни неизвестных, ни парней из группы. Только пустынный кусок улицы, разбитый асфальт да пробившаяся через трещины трава.

Минуты тянулись мучительно медленно.

Вдруг в соседней комнате послышался шум возни. Андрей метнулся к дверному проему и увидел, что двое бойцов тащат под руки неизвестного в камуфляжной куртке и штанах. Тот не оказывал сопротивления. Напротив, был беспомощен, вероятно без сознания.

Следом появились другие спецназовцы – молчаливые и сосредоточенные.

Старшина приблизился к неизвестному и вытер о его куртку окровавленный нож.

Пленный и в самом деле был в отключке. Он, вытянув ноги, сидел на полу. Капитан без лишних церемоний влепил ему две пощечины. Тот дернулся всем телом и открыл мутные глаза. Придя в себя, опять дернулся, пытаясь вырваться, но тщетно: держали его надежно.

На вид «языку» было лет тридцать пять – сорок. Славянской внешности, среднего роста, широкоплеч, черноволос, на откормленной морде приличная щетина.

– Вздумаешь орать, воткну нож прямо в пасть, – спокойно предупредил пленного капитан. – Кто такие?

– Да пошел ты! – еще не отойдя от шока, нагло сказал тот.

Комитетчик несильно пнул его в пах. Этого оказалось достаточно, чтобы мужик завыл от боли, поджал ноги, замер с выпученными глазами, так и удерживаемый под руки.

Допрос продолжили, когда пленный оклемался:

– Кто такие?

– Из города мы… – тоскливо протянул мужик.

– Самооборона?

– Да… То есть нет. Не самооборона. Мы – неорганизованные. Друзья, там, знакомые. Держимся вместе. Времена такие.

– Это я понял. Махновцы. – Офицер усмехнулся. – Ни нашим ни вашим. Только у нас тут не Гуляй-поле. Чем промышляете?

– Ничем…

– Ответ неверный. Повторить по яйцам?

– Не надо… Мы с мужиками никого не убили…

– Туфту не гони, – перебил его комитетчик.

Он дернул пленного за отворот куртки, оголяя правое плечо, на котором красовался большой застарелый синяк – явный признак частой стрельбы из автоматического оружия.

– Мне это приснилось? – жестко спросил капитан.

Пленный подавленно молчал.

– На кого засаду ставили? – задал следующий вопрос комитетчик.

– Черные ночью проходили. Седой их видел, побежал остальных собирать. Мы за ними раньше уже следили, знаем, что они рабов из города гоняют.

– А вам зачем рабы?

– Мы бы их отпустили, – совершенно неубедительно произнес мужик.

– Я тебе сейчас яйца отрежу, – «ласково» предупредил комитетчик.

– Сами продать хотели. А черных шлепнули бы. Раньше нас мало было, мы не рисковали. Теперь вот решились.

– Ясно. Значит, раньше по мелочи шакалили, продавали в рабство, кого удавалось выловить, а теперь в свору сбились, силу почуяли, на большой кус замахнулись?

Пленный потупился.

– Я не стану выяснять, кто у вас за старшего. И так ясно: это ты, – обвинительным тоном произнес капитан.

Мужик совсем понурился.

– Также не стану спрашивать, кому вы их собирались продать. Расплодились вы, как крысы на помойке, нормальным людям никакого житья нет.

Комитетчик будто потерял интерес к пленнику. Развернулся к Липатову, вытащил нож с черным лезвием, исключающим ненужные внезапные блики на солнце.

– Давай, – мотнул он головой в сторону мужика, протягивая оружие Мажору.

– Чего, товарищ капитан? – не сразу сообразил Андрей.

– Давай! – с нажимом произнес комитетчик.

И тут до Липатова дошло, чего от него хотят.

«Твою мать!!!» – мысленно выругался Андрей.

К такому повороту он был не готов.

– Не надо!!! – взвизгнул пленный и задергался что есть силы.

Старшина ударил его ребром ладони по шее. Крик оборвался, однако пленный был жив, он продолжал шумно и тяжело дышать.

Липатов прекрасно понимал, что это экзамен. Страшный, но необходимый. Если не сдаст, то его отбракуют. Хорошо, коли отпустят, а то могут и как этого…

Содрогнулся, почувствовав в своей ладони удобную рукоятку. С трудом сглотнув, приблизился к пленному. Натолкнулся на его полные ужаса мутные глаза, вытаращенные, круглые… Ему ладонью зажали рот, но он все равно выл – дико, отчаянно. Его мордатая физиономия стала багровой.

«Это не страшно… – твердил Андрей себе. – Раз, и все. Куда бить? В сердце, конечно, чтоб не мучился. А где сердце – посредине или слева?.. Господи!!! Почему я должен это делать???»

Капитан толкнул его в спину:

– Давай! Не тяни!

– Ы-ы-ы!!! – завыл Андрей, рванулся к пленнику и сильно ударил его ножом в грудь.

И сразу пришло удивление: лезвие даже не почувствовало преграды. Клинок исчез и вынырнул вновь. Ни капли крови на нем не было.

Пленный засучил ногами, лицо его мгновенно побледнело, стало белым, потом проявилась синева, но он еще жил и слабо дергался.

– Плохо, Мажор! Плохо! Добей! – жестко и грозно потребовал капитан.

Андрей опять ударил и снова не почувствовал преграды. Отдернув руку, он отступил на шаг и смотрел, как затухает чужая жизнь, чувствуя на каком-то астральном уровне, как закрепощается тяжелым грехом его душа.

Когда он убивал из автомата, такого не было. Когда размозжил голову Ахмеду – тоже не почувствовал ничего. А это убийство… оно было каким-то неправильным, что ли, хотя жертва и получила по заслугам.

Спецназовцы отпустили пленного, он откинулся на спину, мелко вздрагивая в агонии, но вот прекратилась и она.

Рот приоткрылся, обнажив желтые неровные зубы. Заострившийся нос на синюшном лице торчал как-то по-особенному, а глаза бессмысленно смотрели в потолок.

Офицер забрал нож и спокойно вытер лезвие о куртку убитого.