Александр Лидин - Непрощенный

По иронии судьбы, одним из немногих уцелевших после боя объектов оказалась стазисная установка Самарина-Пирамиджяна, которая поддерживала жизнь Артема и его врага, террориста по прозвищу «Минер». Корабельный компьютер произвел оценку, сделал расчеты и вынес вердикт.

С учетом этических и культурно-социальных показателей корабль мог использовать лишь два и двести двенадцать тысячных процента доступной энергии установки. Можно было проигнорировать эти показатели и осуществить единовременный стопроцентный забор энергии, что привело бы к отключению систем гибернации и гибели людей. Также можно было увеличить процент забора до семидесяти трех и восьми сотых — максимум, при котором установка продолжала работать вхолостую. Однако при прочих равных это сократило бы время восстановления корабля лишь на пять и триста тридцать две тысячных секунды — выигрыш, которым в прогнозируемых условиях можно было пренебречь.

После этого о стазисной установке забыли. Она стала одной из миллионов элементов энергетической системы дредноута «Расия» — или Диска, как стали называть его спустя многие века, когда Земля перестала быть Землей и стала просто Планетой, а «Расия» перестала быть кораблем. Ее восстановление так и не было завершено. Через сто семнадцать лет и двенадцать дней после окончания битвы второй помощник капитан второго ранга граф Юрий Владимирович Третьяков, недовольный политикой, проводимой капитаном корабля княгиней Илоной Сергеевной Штраль, предпринял попытку переворота. Мятеж удалось подавить. Однако последние оставшиеся в живых бунтовщики укрылись в отсеке БЗ-пятьсот четырнадцать и, чтобы избежать трибунала, взорвали себя. Взрыв повредил тридцать шесть и двести пятьдесят тысячных процента энергетических коммуникаций, что никого не удивило: одним из мятежников был помощник главного энергетика Алексей Федорович Мастеровой. После катастрофы расчетное время восстановления корабля увеличилось до девятисот сорока пяти лет, сорока пяти дней, пяти часов, трех минут и двух сотых секунды. Капитан Штраль созвала экстренное совещание офицерского состава, на котором было принято решение: восстановление двигательных систем корабля прекратить, корабль превратить в спутник-колонию.

Чуть позже появилась вильда — зеленые легкие Диска. Согласно легенде, один из предков нынешнего барона привез деревья с планеты, потратив на это свое состояние. На самом деле все было не так. Через семьдесят три года и сто пятнадцать дней после мятежа Третьякова стало ясно, что пищи, воды и кислорода, производимых синтезирующими установками, скоро станет недостаточно. Население корабля медленно, но верно увеличивалось. Прирост составлял пять и три десятых человека в год, и первые признаки проблемы должны были стать очевидны в ближайшие тридцать четыре года, а еще через пятьдесят восемь лет она достигла бы критического уровня. Другой проблемой стала радиация. Батареи забирали некоторую ее часть, но малейшее усиление энергообмена усиливало излучение из поврежденных коллатералей.

Тогда преемник капитана Штраль, капитан второго ранга барон Эдуард Семенович Паковский отдал приказ покрыть бионесущим слоем поверхность корабля. Это привело к очередному расколу. Сто девяносто семь членов экипажа и триста пятьдесят шесть штатских ушли в секторы ЛД и ЛЕ и забаррикадировались там, пока корабль не опустел. Повышенный уровень радиации, кровосмешение и контакт с отравляющими веществами вызвал стремительно возрастающий процесс мутации. Так появились те, кого ныне называли кромешниками.

Перед переселением главный энергетик Виктория Геннадьевна Ханайченко произвела отключение и запароливание управляющих систем корабля. Главным ключом служила генетическая матрица: капитан Паковский знал, что мутагенные процессы в организмах мятежников уже начались.

Артем напрасно удивлялся той легкости, с которой ему удавалось включать корабельные системы. Каждое прикосновение Артема к панелям управления и датчикам на дверях подтверждало его право находиться на корабле. Без капли крови, случайно попавшей на дверь, ему не удалось бы воспользоваться аварийной системой открывания, которую привела в действие Матильда…

Увы, со временем переселенцы тоже лишились доступа к управлению кораблем. Радиоактивное излучение, несравненно более слабое, чем внутри, все же давало о себе знать. К тому же возобновившиеся связи с межзвездной империей привели к заключению многочисленных смешанных браков. Последствия Артем видел собственными глазами.

Об Артеме и его невольном товарище по несчастью никто не вспоминал. Они продолжали спать в своих коконах, и энергетические установки корабля поддерживали их тела в состоянии стазиса, защищая от любых воздействий извне и делая невозможными внутренние изменения. За это они исправно отбирали свои два и двести двенадцать тысячных процента… или чуть больше. Если возникала необходимость, система перераспределяла энергию, увеличивая ее забор на тех объектах, которые в настоящий момент представлялись менее значимыми.

Во время одного из таких распределений проснулся Артем. В поисках пищи кромешники повредили узел НЦ — пятнадцать — восемьдесят семь — сорок три — сорок пять, которому была присвоена первая категория значимости. Система перераспределения отреагировала незамедлительно. Уровень забора энергии от стазисной установки поднялся до шестнадцати и сорока трех сотых процента — настолько он еще не поднимался никогда. Автоматика переключилась на аварийный выход из стазиса, а затем установка отключилась. Через некоторое время она заработала снова, но Артема в ней уже не было… как и его противника.

Но процесс восстановления памяти не был односторонним. Теперь капитану Кровлеву — или биокибернетическому координирующему центру БКЦ-4-ИАК — было известно все, о чем знал его новоиспеченный координатор.

Он получил доступ к этому знанию, проанализировал — и принял решение.

Матильда сидела рядом, удобно угнездившись в кресле. Артем только хотел спросить напарницу, как она здесь очутилась… и понял, что уже знает ответ.

— Ну как, напарник, очнулся?

Артем молча кивнул, от души благодарный «вдовушке» за то, что она начала разговор первой. Ему еще предстояло привыкнуть к новому состоянию.

О чем он мог бы спросить Матильду? Сколько времени он провалялся в этом кресле? Но это было и так известно. Он мог назвать цифру с точностью до сотой доли секунды, а также кодовые названия всех отсеков, через которые они проходили. Знания дались нелегко: Артем чувствовал себя так, словно полдня рубил дрова.

Впрочем, это ничего не стоило исправить.