Al1618 - Чужой среди своих. Чужой среди своих

Некоторое время тянулась пауза, потом комбриг закурил очередную сигпрету и тихо спросил; «Это значит, что назад никого нам не ждать?», — зам молча кивнул, отводя глаза. Докурив, полковник поинтересовался:

— Р-33? И чем это плохо, Коля?

Зам бросил быстрый взгляд, но с фамильярностью решил не спешить.

— Р-33 — нервнопаралитическое вещество. Оно почти в десять раз токсичнее, чем зарин. Для удара, например, по Новоплесецку, — полковник вздрогнул, но зам предпочел этого не заметить и продолжал гнуть свою линию, — понадобится восемь самолетов с зарином и только один с Р-33.

— Не прорвутся!

— Георгий Николаевич, — тихо ответил зам, — им и прорываться не надо. Понимаете, такие следы — это намек. Вчера, совершенно точно, применялись активные мины калибром двести сорок, если не больше, дальность полета такой мины от шестнадцати до тридцати двух километров. Мы в состоянии закрыть такой радиус вокруг города? А деревянный ящик, который является пусковой для мины, может быть привезен на ишаке, перенесен на руках… да что там говорить — на нас дом на колесах может прямо на окраину прикатиться!

Зам отчаянно махнул в сторону «наглядного пособия», глаза комбрига зло прищурились. Но зам еще не закончил.

— Мы намертво привязаны к этому городу, тут развернута вся структура и переносить ее в другое место — уже нет резерва мобильности. Более того — надо снимать с орбиты остатки войск, а навигация по-прежнему не восстановлена. Такая мина с химической начинкой создаст радиус поражения метров в сто. Нам надо будет постоянно жить в скафандрах, а противник будет иметь возможность наносить удары на выбор. Ресурс же восстановителей ограничен, и пополнить его неоткуда.

— Коля, — голос комбрига стал напряженным, — ты же мне говорил, что бригада укомплектована с тройным запасом…

— Где мы, а где тот запас? Да и будь он тут — это всего несколько дней в плюс. Мы ведь комплектовали под собственное применение химии. Одно дело — несколько часов на зачистку после применения ОВ особо упорной деревушки, или засевших в пещерах непримиримых, и совсем другое, когда химия применяется против нас. Причем массированно. Потому и говорю — «нас сделали».

Глядя на поникшие под тяжестью высказанного плечи полковника, зам уже не был рад своей правоте — на миг показалось, что этот человек сейчас ломается под этой тяжестью, и вместо командира они получат безвольную тряпку. Но нет — плечи распрямились, а глаза сверкнули гневом.

— Да что ж вы все разом и в одну дуду! — подполковник мысленно сделал стойку (кто ж это еще приносит столь же неприятные известия?), и поставил зарубку — проведать начштаба, отношения у них были не ахти, но больше ничего в голову не приходило.

Смотря в спину уносящегося в бешенстве начальства, зам думал о том, где на этой планете можно найти сырье для регенераторных патронов и аппаратуру для его переработки. Выходило, что только на ГОКе, а туда соваться не рекомендовалось, но похоже пора брать инициативу в свои руки — «спасение утопающих, дело рук самих утопающих, а также — их ног».

Уже при посадке в машину, подполковника перехватил ИО командира ХХХ-го полка (только что узнавший, что он теперь самый настоящий командир полка), оторвав от невеселых мыслей вызвав тем самым приступ раздражения. Особо близких отношений между ними не было, а тут еще новоиспеченный комполка завел речь чуть не о богословии.

Подполковник долго не мог сосредоточиться на том, что собственно от него хотят, а когда понял — просто выпал из реальности. Майор хотел забрать знамя.

— Вы с ума сошли — если его достать, то рядом на пятнадцать метров можно будет только в костюме химзащиты и противогазе находиться! Этот предмет смертельно опасен и подлежит уничтожению.

Майор посинел лицом и схватился за сердце

— Как же так, это ж знамя…

— Хм, — подполковник вспомнил, что потерявшее знамя подразделение расформировывается — традиция, то-то майор прискакал в таком волнении, — да, уничтожать действительно не стоит, но ведь в этом случае знамя вроде как не утеряно? Может можно подготовить, эээ… замену?

Из потока сведений стало ясно, что с заменой там не все так просто, единственное, что понял, знамя — не флаг. Разговор зашел в тупик.

— Но может со временем ОВ распадется…

— Это оно на местности распадается, а в замкнутом объеме храниться может долго.

— Но ведь есть же какие-то средства?

— Боюсь, что после растворов останутся одни нитки, хотя нет — ордена еще уцелеют, а вот за древко — не поручусь. Никто не проверял такие вещи, если честно.

— Но должен же быть выход… — подполковник посмотрел на вытирающего пот майора и понял, что он ему не завидует, мало того, в каких обстоятельствах приходится принимать полк, так еще и проблемы с суевериями ему на голову.

— Думаю, можно попробовать… Если например гонять воздух внутри по замкнутому кольцу, прокачивая его через фильтр, но фильтры надо регулярно менять, да и возможные утечки мониторить…

В течении двух месяцев после этого разговора усиленный караул стоял возле постамента, на котором был установлен… цинковый гроб. А третий, бессменный член этого караула, сидевший в клетке за постаментом рядом с блоком воздушных фильтров, крыс по имени Стропорез, и вовсе стал всеобщим любимцем.

Поговорить с врагом довольно просто. Особенно, если ты не солдат, которого от противника отделяет насквозь простреливаемая нейтралка и море ненависти. Но даже там всегда есть «пара частот», на которых вполне можно обсудить ряд жизненно важных вопросов, впрочем, на передовой других и не бывает. Что уж говорить про уровень, с которого несколько тысяч жизней представляется небольшим значком на крупномасштабной карте, а толщина и длинна разноцветных нитей — потоков снабжения — значат гораздо больше, чем эти самые значки и цифры потерь на них.

Так что большое начальство вполне может себе позволить провести пару часов за непринуждённым общением и воспоминанием об общих знакомых, поднимая в тосте бокал с дорогим коньяком — пока безликие цифры на тактических экранах умирают, исполняя их стратегические замыслы. И не стоит судить их слишком строго — командир, в отличие от мнения большинства, нужен совсем не для того, чтобы отправить войска в наступление или управления боем, с этим прекрасно справятся и его заместители, а для того, чтобы вовремя все это безумие прекратить. А это те самые, отраженные на карте четырех- и пятизначными цифрами, жизни. Потому как нет больше ни у кого такого права — отменить отданный приказ.

К тому же бывает и так, что говорить начальству просто не о чем — слишком велика разница в статусе, не было общих знакомых, или обсуждать их судьбу спокойно не получится. Но если необходимость поговорить возникнет, то технические возможности для этого найдутся моментально, для этого и надо-то всего — ретрансляционный спутник, которым со спокойной совестью можно будет пожертвовать.