Андрей Посняков - Отряд

Сегодня как раз была суббота, и радостный приказной народец - дьяки, подьячие, пристава, писцы - уже потирали руки в предвкушении долгожданных выходных. А кое-кто, если не было боярина либо его первого заместителя - «товарища», умудрялся, сославшись на какие-нибудь дела, покинуть родную контору еще до обеда. Так обычно всегда поступал и хитромудрый подьячий Ондрюшка Хват.

За дверью послышались веселые голоса - Митька с Прохором, видать, все же урвали толику писчих принадлежностей. Хорошо б, коли так, спасибо Ондрюшке!

Поспешно вскочив из-за стола, Иван самолично отворил приятелям дверь.

- Во! - весело ухмыльнулся Митрий. - Смотри-ка, Проша, - дворяне московские уже нам с тобой двери открывают.

- Ла-адно, - Иван отмахнулся и довольно потер руки. - Вижу, неплохо взяли!

Взяли и в самом деле неплохо: два ведра чернил - хороших, темно-коричневых, ящик с белым речным песком - присыпать написанное для скорейшего высыхания - да кипу нарезной бумаги. Ведра Митька, отдуваясь, поставил в угол, Прохор же определил песок и бумагу на специальную полку.

Иван вытащил один листок, посмотрел на свет, рассматривая водяные знаки:

- Зубчатая башня на щите - чей герб? Митрий, не помнишь?

- А какой щит?

- Да черт его… - Московский дворянин почесал затылок. - Тут и не разберешь особо - то ли закругленный гишпанский, то ли заостренный французский… Но не треугольный и не овальный - точно.

- Может, германский? - Митрий взял листок, присмотрелся. - Нет, не германский… Слушай, Иване! - Парнишка вдруг хлопнул себя по лбу. - Вот ежели эту башню да залить золотом, а щит выкрасить красным…

- Постой, постой! - Иван вскинул голову. - Золотая башня на червленом поле… Канн! Это ведь Канн, Нормандия…

- Вот именно. Хорошую бумагу ныне прислали.

А Прохор ничего не сказал, лишь улыбнулся смущенно - в нормандском городе Канне осталась у него пассия, одна… гм… хорошая женщина…

Улыбка бывшего кулачного бойца незамеченной не осталась.

- Что, Проша? - участливо поинтересовался Митька. - Зеленщицу свою вспомнил?

- Не только, - Прохор с самым серьезным видом качнул головой. - Я вот что подумал: год назад мы ведь всю Нормандию проехали, все искали важные грамоты. Нашли… И что же? Грамоты же - о самозванце, я так понимаю?

- Ну, так.

- Так что же царь-государь наш, Борис Феодорович, их в ход не пустит? Ведь самозванец-то, говорят, уже почти до Курска дошел!

- Дошел, - согласно кивнул Иван. - Только вот что я тебе скажу, Проша: нам приказали эти самые грамоты отыскать и предоставить. А как уж государь с ними поступит - то не нашего ума дело!

- Ну, понятно, не нашего.

- Хотя, конечно, - Иван понизил голос, - признаюсь, и меня те же мысли гложут.

- Так спросить Ртищева! - предложил Митька. - Уж Андрей-то Петрович наверняка знает.

В этот миг, с силой толкнув дверь, в горницу вошел Ртищев.

Друзья вздрогнули и переглянулись - легок на помине!

- Чего в гляделки играете? - думный дворянин был хмур и резок. - Вам когда сказано отчеты предоставить?

- Так в понедельник, вестимо.

- Да два дня ведь еще, Андрей Петрович!

- Нет у вас двух дней, парни! - Глухо выругавшись, Ртищев присел на край стола. - Собирайтесь. На Чертолье сынка князя Куракина убили! Так же… Не тело - месиво.

Лед на ручье Черторые был тонок и слаб. Тут и там чернели дымящиеся полыньи, впрочем, кое-где ручей пересекали натоптанные тропинки. Возле одной из таких тропок снег краснел размытым кровавым пятном.

- Увезли уже… - негромко посетовал Митька. - Не могли подождать.

- Чтоб убитому боярскому сыну черт-те где на снегу валяться? - Ртищев хмыкнул в кулак и закашлялся. - Да ты что, Митя?! Хорошо еще - вовремя сообщили. Хотя следы, конечно, затоптали…

- Да уж, почитай, здесь вся дворня была, да любопытные… - покивал головой Иван.

- Вот их сейчас и опрашивайте, - откашлявшись, Ртищев сплюнул в снег. - Да побыстрее.

- Андрей Петрович, - попросил Митька. - Может, убитого осмотреть, пока не схоронили?

Ртищев пожал плечами:

- Что ж, осмотри, попробуй. Если Куракины тебя на свой двор пустят.

- Так я ж царским словом! - раззадорился юноша.

- В чинах ты небольших, вот что! - Думный дворянин махнул рукой. - Впрочем, иди. Может, чего и выгорит. А с князем я сам поговорю.

Над головами хмурилось серое небо, падал мокрый снег, и поросшие густыми кустами берега Черторыя выглядели убого и пусто. Овраги, запавшие снегом ямы, пустоши. Уныло все, грустно. Даже не верилось, что это - Москва, что совсем рядом людная Остоженка, Белый город…

- Кто первым мертвяка заметил? - Отойдя в сторону, Иван поманил пальцем любопытных мальчишек, маячивших невдалеке стайкой нахохлившихся воробьев.

Ребята опасливо попятились.

- Да не бойтесь вы! Мы - с Разбойного приказу.

- Того и боимся. А ну, как пытать зачнете? - Один из пацанов, побойчее, сделал пару шагов вперед, - видать, любопытство все же пересилило страх.

- Не зачнем, - как можно шире улыбнулся Иван. - Поговорим просто.

- Ладно, - парень махнул рукой. - Только здесь говорить будем. И - один на один.

- Хорошо, хорошо, - Иван уже шагал навстречу мальчишке.

- А этот, здоровый, чего за тобою тащится? - внезапно остановился тот.

Юноша обернулся:

- Прохор, обожди чуть.

Они подошли к старой ветле - Иван и малолетний свидетель в рыжей лисьей шапчонке и армячке, подпоясанном простецкой веревкой. На ногах - лапти с онучами, руки в вязаных рукавицах. Лицо смешливое, круглое, серо-голубые глаза, взгляд дерзкий.

- Ну? - Иван привалился спиною к ветле. - Рассказывай, чего видел.

- Дак это… мертвяка и видел. - Мальчишка передернул плечами. - Я и вот дружок мой, Колька. Только он ничего говорить не будет - боится.

- А тебя-то как кличут?

- Антип.

- Вот что, Антип. Давай по порядку: когда ты мертвяка увидал, утром или, может быть, ночью…

Антип неожиданно засмеялся:

- Знамо дело, утром. Что я, дурак, ночью по Чертолью шататься? Шли мы, стало быть, с Колькой, к корчме - там завсегда еды запромыслить можно: кому лошадь почистить, кому сани протереть, кому еще что, короче - работы хватает. Вот, третьего дня…

- Анти-ипе! Не отвлекайся.

- Ах да… Ну, шли мы, шли… Как раз вот по этой тропинке. За стеной, за башнями, аккурат солнце вставало…

- Постой. Какое солнце? - перебил Иван. - Сегодня ж пасмурно. Эвон какие тучи!

- Нет, с утра как раз солнышко было, - шмыгнув носом, возразил мальчишка. - Я еще подумал: эко, и денек славный будет. Так нет, глянь-поглянь - и натянуло. Тако и совсем нехорошо стало. Вот, бывало ране…

- Не отвлекайся! - снова повторил Иван. - Значит, шли вы с этим Колькой в корчму… А где корчма-то?

- Да рядом, на Остоженке. Шли, вдруг видим - собаки. Целым скопищем! Воют! Ну, мы туда - посмотреть, чего они. Там пес есть один, Трезор, он у них за главного, лохматый такой, здоровущий, он нас не трогает, а мы ему, бывает, тоже еды подбросим. Вот я Кольке, дружку-то, и говорю - пойдем, говорю, глянем, чего там псинищи крутятся, а Колька говорит - нет, боюсь, вчерась, к ночи ближе, грит, на Черторые ошкуя видел!