Андрей Посняков - Отряд

- Ну, благодарствую за вино… Пора мне.

- Счастливо.

Приятели дождались, пока он вышел, и тоже направились по своим делам. Хозяину, Флегонтию, сказали, что еще вернутся, хотя, конечно, понимали, что вряд ли.

Засели у себя на усадьбе - по пути было, от Большой Якиманки до Кузнецкой идти - тьфу. Поговорили, прикинули, что к чему, выходило - на Кузнецкой следовало искать какого-нибудь богатого человека, купца или из мастеровых. Ясно, что не боярина и даже не дворянина.

- Тем лучше, - потер руки Прохор. - Быстрей найдем.

Тут же и отправились, пересекли проулками Козьмодемьянскую, Ордынку - и вот она, Кузнецкая, до самой крепостной стены стелется. Пара церквей золотятся маковками. Высоких хором нет, зато много обширных усадеб - ну, понятно, считай, кругом кузнецы, потому и улица так названа. Морозец после полудня спал, небо затягивалось палевыми полупрозрачными облачками, сквозь их пелену мягонько проглядывало солнышко. Оно еще улыбалось, светило, но уже ясно было, что к вечеру пойдет снег. Ну и пес с ним, пусть идет, детишкам на радость, лишь бы не мокрый, с дождем.

Выехав на Кузнецкую, приятели придержали коней.

- Ну что? В какой-нибудь кабак заглянем? - предложил Прохор.

Ивана передернуло. Да уж, не хватало еще кабака!

- Нет… Уж лучше - к церкви.

Подъехав к Божьему храму, спешились, подошли к паперти, осмотрелись. Рядом с горки, крича, неслись на санях вниз ребятишки, смеялись, слетая кувырком в снег.

Прохор аж позавидовал:

- От, славно-то!

- Так спроси санки-то, прокатись! - засмеялся Иван.

- А и прокачусь! - Парня, видно, заело. - На спор?

- На спор! - Иван азартно протянул руку. - Что ставим?

- Алтын!

- Алтын? Согласен… Ну, что стоишь? Иди, прокатись.

Прохор замялся - к церкви как раз подошли какие-то девушки в беличьих шубках, и ему не очень хотелось выглядеть глупо. Вот, скажут, несется на санках этакая орясина - в детство впал, что ли? Девки, как назло, не уходили, наоборот, во все глаза смотрели на горку, шушукались. И Прохор наконец решился.

Сдвинув набекрень шапку, подошел ближе:

- А что, девушки, прокатимся?

Девчонки оглянулись и засмеялись:

- А у тебя санки есть?

- Так вон, спросим у ребятишек!

Иван даже позавидовал - вот ведь повезло черту!

И в самом деле, Прохор живо отыскал санки, длинные, с полозьями, усадил девок и, присвистнув, помчался под гору. Эх, и здорово же они неслись… правда, недолго - налетев на какую-то коряжину, кубарем покатились в сугроб, поднимая снежную, золотящуюся на палевом солнышке пыль.

С хохотом выбрались из сугроба.

- Ну что, девчонки? Еще разок?

Те опасливо оглянулись:

- У нас тут маменька посейчас выйдет… Боимся! Нет, мы лучше пойдем. А за катанье благодарствуем - уж больно весело!

Девчонки, стряхнув друг с дружки снег, быстренько побежали к церкви.

А к Прохору пристал плачущий мальчишка - тот, чьи санки.

- У-у-у, - заныл. - Полозье-то мне сломали-и?и…

- Какое еще полозье? - обернулся Прохор.

- Какое-какое… Вот это! Железом, про между прочим, оббитое… у-у-у-у…

- Да не реви ты, ровно корова, сделаю я тебе полоз - сам кузнец. Лучше скажи: где тут ближайшая кузня?

- Эвон, - парнишка показал рукой. - Тимофея Анкудинова кузницы… У него самолучшие кузнецы.

- Тимофея Анкудинова? - переспросил Прохор. - Кузницы… Так он, стало быть, богат, твой Тимофей?

Мальчишка шмыгнул носом:

- Да уж, не беден.

- Кузницы, говоришь, у него… А дочки на выданье, случайно, нет?

- Как же нет? Есть… Марьюшка.

Митрий явился в приказ к вечеру. Сбросил однорядку на лавку, кинул шапку на стол.

- У всех, - сказал. - У всех убиенных чего-то не хватало - про сердце-печень не знаю, а жир срезан!

- Ну, я же говорил - ворожеи! - хлопнул в ладоши Иван. - Чего Ртищев-то мыслит?

- Ворожей велит пощипать осторожненько… Да ведь ты и сам его слова слышал.

- Да слышал… Ну, теперь хоть ясно, где искать.

- Ясно? - перебил обоих Прохор. - А, между прочим, остоженские на ошкуя думать горазды!

- Ошкуй, ошкуй, - Иван задумчиво провел рукой по столу. - А может, ошкуй-то - прикормленный?! Теми же ворожеями-колдунами!

- А может, колдуны просто за этим медведем следом ходят, - предположил Митька. - И как тот кого задерет, так и они тут как тут - и жир берут, и внутренности. А знатных выбирают, потому что ведь с кого еще-то жир можно срезать? Простой-то народ, чай, до сих пор голодает. Не такой, конечно, голод, как два лета назад, но все ж не сытно.

Иван с Прохором переглянулись:

- Молодец, Митрий! Смотри-ка, ловкая у тебя придумка вышла. И впрямь - вот, оказывается, чего богатеев-то режут. А мы - народ небогатый - ночами можем запросто по Чертолью ходить.

Митрий покривился:

- Ага, иди-ка пройдись. Живо по башке кистенем получишь! Жира у нас, конечно, нет… Зато на кафтаны да зипуны любой тать польстится.

Снаружи послышались шаги и надсадный кашель, и в приказную горницу вошел Ртищев. На думном дворянине поверх кафтана был накинут длинный испанский плащ из плотной черной ткани с серебряной вышивкой, острая - на европейский манер - бородка победно топорщилась.

- Был у Семена Никитича, - взмахом руки велев подчиненным сесть, объявил Ртищев. - С думами нашими насчет ворожеев он согласился, велел искать. Про ошкуя тоже не забывать наказывал, боле того… - Андрей Петрович вытащил из-за пазухи бумажный свиток. - Вот списки бояр, кои медведей ручных держат.

- Ничего себе! - удивленно воскликнул Митрий. - Это как же узнали? Неужто по боярским усадьбам ходили, а?

- То не наше дело, - Ртищев помрачнел. - Сами знаете, в сыскном нынче людей - мнози. Все Семена Никитича радением.

- Угу, - скептически усмехнулся Иван. - Только, сдается мне, эти люди в основном крамолу ищут, а не за ворами да татями следят. Одни мы…

Ртищев стукнул ладонью по столу:

- Язык-то попридержи, Иване! Не то дождешься - отрежут. Думаешь, у нас в сыскном соглядатаев нет?

Иван послушно замолк.

- Андрей Петрович, а нам кузнеца-то разрабатывать? - неожиданно поинтересовался Прохор.

- Кузнеца? Какого еще кузнеца?

- Ну, того, к чьей дочке Ефим Куракин хаживал.

Думный дворянин пожал плечами:

- Ну конечно же, разрабатывать! В нашем положении любая мелочь - важная. Ты ведь, Прохор, помнится, и сам кузнец?

Прохор улыбнулся:

- Да бывало когда-то, махал кувалдою…

- У тихвинского оглоеда Узкоглазова, - засмеялся Ртищев. - Знаю, знаю твое прошлое, парень. Тебе и кости в стакан - иди-ка завтра с утречка к тому кузнецу, вызнавай что надо. Дочку его заодно расспросишь, может, и она ошкуя видала… или того лучше - колдуна-ворожея!

Прохор важно кивнул:

- Да уж, что смогу, вызнаю.

- Ну и славно. А вы… - Андрей Петрович посмотрел на Митьку с Иваном. - А вы, парни, отчеты пишите!

- Как, опять? - возмущенно воскликнули оба. - Вчера ведь только писали.