Антон Кравин - Наемники смерти

– А был бы рядом дядя Момент, – снова повторил он, наставительно подняв палец, – и этого бы не случилось! Потому что микроволновку человеку опытному моментом видно по косвенным признакам. Усек, чувак? Так что выше нос, соберись!

Марина понимала страх Толяна, понимала, что даже Кондратию не по себе, несмотря на внешнюю невозмутимость. Наемники привыкли иметь дело с простым и реальным врагом, с понятной смертью. Сектор же с его искажениями, странным воздействием на психику, Всплесками этими находился за гранью их восприятия картины мира. И смерть здесь часто случалась необычная, страшная. Принять новое так, с ходу, Толян и Кондратий не могли – инертность мышления, обычная для недалеких людей.

Тут Марине совсем поплохело. Девушка перегнулась через борт, и ее вывернуло. Данила снизил скорость.

– Эй-эй, сестренка! – забеспокоился Гена. – Нельзя! Привлечешь же…

– Кого? – удивился Кондрат. – Рыб? У тебя уже паранойя. А все потому, что дурь убивает нейроны и серое вещество. Знаешь? Серое вещество перестает снабжать нервные клетки кислородом – эритроциты становятся шершавыми, цепляются за края сосудов. А потом – бац! Разрыв аорты и смерть.

– Что-о? – Гена вытаращился на него. – Ты что несешь, чувак?!

– Правду. Нам лекцию читали. Приезжал один, выступал… Я запомнил и больше не употребляю. И тебе не советую.

Марина подняла голову: лодка жалась к правому берегу, покачивалась, вместе с ней покачивались далекие коттеджи… А вот что-то странное – фонтанчик воды взметнулся вверх. Она присмотрелась: движение почти у самой поверхности. Крупная тварь.

И тут пришло чувство опасности: что бы ни неслось к лодке, оно принадлежало Сектору.

Марина вскрикнула, указывая вперед. Данила выругался, Гена подхватил «грозу», Кондрат с Толяном вытащили оружие, и последний дал очередь по смутной тени в воде.

– К берегу! – заорал Момент. – Жми, бро!

Данила развернул лодку, тварь – ее перемещение было видно по фонтанам воды и тени – отрезала их от безопасного правого берега и погнала к коттеджам. Момент прицелился.

– Идиот! Отдача! Отставить! – рявкнул Данила, не отпуская руль.

Толян с Кондратом палили, тварь виляла, но приближалась рывками на большой скорости. Марина забыла про качку. Вот и все. Тварь нырнула глубже и выпрыгнула из воды. Мелькнули членистые, длинные и цепкие лапы, покрытое панцирем тело и морда.

Пучеглазая, приплюснутая, вся в наростах, выражающая желание только убивать.

И жрать.

Тварь распахнула пасть, оттуда вылетел несоразмерно длинный язык.

Толян взвыл от ужаса. Момент выругался, Кондратий выстрелил – пуля срикошетила от панциря. Данила резко вывернул рулевой рычаг, бросая лодку в сторону, она накренилась, мутант рухнул рядом и вспорол лапой толстую резину.

Раздался громкий свист. Тварь нырнула. Лодка стремительно выпускала воздух, Данила гнал ее к берегу, все похватали снаряжение и оружие. Марина приготовилась спасаться вплавь. Но они успели – лодка с разгону ткнулась носом в бетонные плиты.

– Прыгай! – скомандовал Данила.

Очутившись на берегу, Марина сразу поднялась повыше – оставаться у воды совсем не хотелось. Толян шумно дышал, Кондратий оглядывал канал, Гена – коттеджный поселок, в котором они оказались.

– Какая хреновина! – едва ли не восхищенно заметил Момент. – Бро, надо ей дать название. Я такого хамелеона еще не видел. Или не хамелеон это, а мутантище? Не, думаю, хамелеон… Вот ведь пакость! Знать бы, с кого он генотип передрал, длиной же метра под три…

– С личинки стрекозы, – Данила вытащил лодку на берег и осматривал ее. – Можно попробовать заклеить, хотя…

– А они разве водные? Личинки? – удивился Гена.

– Ага. Но при желании могут и… – Данила, не договорив, отскочил от лодки, ухватил за локоть Толяна. – Так. Шагу, шагу, шагу! Отходим!

Тварь ползла на берег. Хвост волочился за ней, стрекоза-хамелеон цеплялась когтями за выбоины в гранитных плитах, за щели. У Марины подкосились ноги. Все что угодно. Чешуйчатые медведи, тварь с щупальцами, сумасшедший человек… Только не гигантское насекомое! Мерзость жуткая!

Часть сознания холодно отметила: ого, эмоции. Страх, неприязнь…

Тварь ползла. Ее морда («маска», – вспомнила Марина школьный курс биологии) была совсем близко. Девушка окаменела. Тварь отрыла пасть, нижняя губа (не язык это был, а челюсть, заканчивающаяся жвалами) полезла вперед… Данила оттолкнул Марину и выстрелил в фасеточный глаз.

Хамелеон отпрянул, мотнул головой. Ему пулевое ранение не страшно.

Но все равно – больно. Если хамелеон долго живет в одном облике, успевает вырастить аналог нервной системы… Боль его странным образом подействовала на Марину – у нее закололо в виске, будто мигрень накатила. Наверное, от недосыпа.

Данила уже вытаскивал электрошокер, когда тварь быстро поползла к ним. Толян, увидев это, выхватил нож и прыгнул навстречу.

Первый удар ошарашенный ранением хамелеон пропустил, Толян сумел вогнать нож в целый глаз. Но второй раз ударить не успел: пасть снова раскрылась, губа выстрелила вперед, жвалы сомкнулись на человеческой шее, и хамелеон потащил добычу к себе в пасть.

Кровь из перебитых артерий брызнула на плиты. Марина, чуть не упавшая после того, как Толян вогнал в тварь нож, тяжело осела – просто ноги подогнулись. Данила с электрошокером в руке был уже возле хамелеона. Громкий треск – и тварь шлепается на брюхо. А Толян не шевелится…

– Писец, бро. Моментом его… – зачастил Момент. – Я говорил: осторожней надо! Что ж все шустрые такие, что ж все такие наглые… Что теперь… теперь ничего. Сектор ему пухом, значит.

Данила, ничего не отвечая, принялся освобождать шею Толяна из захвата.

Марина тряхнула головой, пытаясь собраться с мыслями. Все тело ломило, в ушах шумело. Вблизи хамелеона с ней происходило что-то непонятное.

Если бы Данилу спросили, что его больше расстроило – гибель Толяна-Жилы или потеря лодки, он бы, поразмыслив, выбрал второе. Данила привык мыслить практично и цинично, без излишних сантиментов. Его профессия – хоть раньше, в армии, хоть теперь ловчим – быстро приучала к первому и отучала от последнего. Толян же изначально был, скорее, источником проблем, чем способом их решения, а вот без лодки скорость группы упала до минимума. Астрахан, Момент, Кондрат и Марина, навьюченные оружием, боеприпасами и тяжеленными рюкзаками, шли пешком через лес, то бишь по пересеченной местности, и вряд ли делали больше двух километров в час.

Лес, конечно, был не настоящий лес, а Марфинский лесопарк, но за все годы существования Сектора некогда окультуренная посадка, излюбленное место отдыха москвичей и жителей пригорода, превратилась в нечто дикое, запущенное и труднопроходимое.