Михаил Сурин - Ледяные звезды

Альберт улыбнулся.

– Не подумай ничего эдакого, – попытался оправдаться он. – Я хотел, чтобы Ивар услышал твою историю из первых уст.

– Да я поняла, – засмеялась Кира. – Ладно, пока, мне работать надо.

Альберт кивнул:

– Пошли, Ивар, она сказала, что ей надо работать…

Кира развернулась и направилась к вездеходу, откуда на нее пялились ее поклонники.

– Ну что смотрите, животные? – крикнула она им. – За работу! А то ваши порции съем я!

– Альберт, какую цель ты преследовал, когда показал меня Кире? – спросил Ивар несколькими минутами позже.

– Никакой, – ответил Альберт. – Никакой цели, которая заставила бы тебя страдать. Я показываю тебе наш город, его людей, его героев. Наша Кира – пример мужества (как это ни странно звучит в отношении девушки) и любви к жизни. Тебе есть чему у нее поучиться.

– Тогда объясни мне одну вещь. Вождь сказал мне, что в вашем Стронгейте есть определенные правила, которые надо соблюдать. Тогда объясни, почему Киру не выслали на поверхность за убийство?

Альберт захохотал:

– Вождь действительно так сказал? Это правило перестанет действовать, когда ты получишь гражданство нашего города! Чем меньше людей в городе, тем больше будет доля пищи на каждого. Убей своего соседа, и получишь добавку. А эти жмурики к тому же получили свое. Не лезь со своим уставом в чужой монастырь. Не замахивайся на то, что тебе никоим образом не может быть доступно. Один черт знает, кто заполучит Киру.

Ивар почесал голову. Да-с, что на земле, что под землей, везде сущность жизни одинакова. Победит сильнейший.

Убей соседа, и получишь добавку.

– Пойдем, я покажу тебе твою опочивальню, – позвал Альберт. – Пока ты здесь, пока твой Виктор проходит курс лечения в госпитале, Совет Старейшин выделил тебе комнату погибшего недавно Цезаря Люциуса. Это был один из лучших стрелков гвардии. Ему было лет семьдесят, когда это случилось. К сожалению, сейчас почти никто не умирает своей смертью.

Ивар кивнул.

– Кстати, тебе повезло, в комнате даже вещи покойного не успели убрать.

Они поднялись на три уровня вверх, в жилой сектор. Там, почти у самой поверхности, располагались маленькие одиночные комнаты жителей Стронгейта. Людей здесь было сейчас немного, почти все были заняты работой. Вдоль невысокого прохода шел казавшийся бесконечным ряд дверей с номерами. Как пояснил Альберт, в каждой комнате живет один человек, только семейным парам даются в пользование двухкомнатные «квартиры». Найдя комнату Ивара, Альберт помахал ключом перед носом ее будущего хозяина и отпер дверь:

– Добро пожаловать в опочивальню!

– Спасибо, – кивнул Ивар.

– Поел, погулял, а теперь баиньки, – съехидничал Альберт. – Сегодня ты везунчик. А мне вот пора работать. Соляная шахта по мне плачет.

– Ну пока, – Ивар помахал ему рукой. – Только ключик не забудь оставить на столе. Он мне еще пригодится.

Альберт кивнул и, небрежно бросив ключ на стол, удалился. Ивар осмотрелся. Комната была небольшая, пять на три метра, и скорее напоминала чулан. Потолок был таким невысоким, что Ивар едва не доставал до него головой. На проводе лениво качалась единственная лампочка. Стены были залеплены фотографиями. На миг в голове Ивара промелькнула мысль, что, возможно, здесь все помешались на картинках из прошлой жизни. Все это вселяло безмерную тоску и ненависть к людям, изменившим мир. Неудивительно, что жители не очень торопятся в свои комнаты – работа помогает забыться.

Справа был шкаф и этажерка, заваленная всяким пыльным барахлом, среди которого Ивар различил статуэтки, бусы, потрепанные книжки, фигурки животных. Там были даже песочные часы и черствое овсяное печенье в целлофановом пакете, которые хозяин, возможно, не доел лет двадцать назад, то есть еще до рождения Ивара. Длинная койка была аккуратно заправлена, что свидетельствовало об опрятности хозяина. Унитаз находился в специальной нише, закрываемой от посторонних глаз раскладной ширмой. Чуть поодаль, в дальнем углу, из стены торчала лейка душа, а на полу была закреплена жестяная ванна слива. Ивар улыбнулся – повеяло цивилизацией.

Напротив койки располагался письменный стол. Ивар осторожно выдвинул один ящик. Внутри была стопка исписанных тетрадей, пузырек с тушью, стальное перо. Ивар пролистал одну из тетрадей, и на пол выпал сложенный вчетверо печатный лист. Он поднял его. Это было письмо, которое Ивар с любопытством прочел.

«Здравствуй, милая, нежная, моя единственная!

Никто не может представить, никто не может понять, как я скучаю по тебе. Мое сердце разрывается при мысли, что ты так далеко от меня. Проклятая война разлучила нас, но я уверен, что в скором будущем мы будем, как прежде, вместе. Я проклинаю расстояние, которое стоит между нами, его не должно быть. Всякий раз моя мысль преодолевает их, и я снова вижу тебя, ты будто рядом со мной. Боже, кто бы знал, какая невыносимая тоска овладевает мной в этот момент. Я готов ждать нашей встречи целую вечность, целую вечность я готов стремиться к тебе. Мое сердце стремится снова оказаться рядом с твоим. Придет время, и я снова увижу тебя, снова посмотрю в твои глаза, прекрасные, как чистое небо, и прошепчу, что люблю тебя. Как я желаю прикоснуться к тебе, ощутить твое тепло. Завтра я ухожу искать тебя, я более не могу бездействовать.

И я найду тебя, пусть даже для этого потребуется целая вечность.

Ивар удивленно приподнял бровь. Странное чувство осталось у него после прочтения этого письма, словно он уже знал человека, его написавшего. Ивар закрыл глаза и попытался отвлечься. Пусть мысль об авторе письма подождет, он обязательно к ней вернется, но сначала нужно выспаться. Ивар щелкнул задвижкой двери и, стащив с себя тяжелый комбинезон, упал на кровать. Приятная истома навалилась на него, и он мгновенно уснул.

Когда Ивар открыл глаза, он сначала не понял, где находится. Лишь несколькими секундами позже он вспомнил все произошедшее с ним и Виктором. Да, здесь, в этой комнате, уютно, как нигде. Ивар спал, как младенец, он очень давно не спал вот так, в нормальной кровати, укрывшись одеялом, положив голову на подушку. Эти ощущения будили в нем приятные воспоминания о беспечном детстве, когда он также просыпался от того, что солнечные лучи били ему прямо в глаза, жмурился, закрывал лицо руками, а затем легко соскакивал с кровати и бежал из дома во двор умываться ледяной водой из колодца. Ивар сладко потянулся, чувствуя, как кровь все быстрее бежит по его жилам. Приятно. Силы снова вернулись к нему, и он ощутил жажду движения. Соскочив с кровати, оделся, привел себя в порядок. Что-то забыл… Ах да! Ивар привык спать где попало, обычно в кресле автомобиля, и перед ним не вставал вопрос о том, чтобы прибирать место его сна. Он почесал голову, пытаясь вспомнить, как это делается. Разработав некую стратегию, расправил простыню, подогнул одеяло и аккуратно взбил подушку, следя за тем, чтобы перья не разлетались по комнате. Теперь, похоже, Ивар хоть как-то прибрался. Наклонив голову, он изучил плоды своего труда и остался собой доволен.