Грэм Макнилл - Эпоха тьмы

Персефия помчалась прочь. В ушах звенело. За нею гналась сама смерть с железным лицом. От нее не убежать.

Уши женщины заполнил оглушительный рев машины, и огромный Железный Воин схватил ее.

Рев сменился влажным чавканьем, затем воплем — предсмертным криком Персефии. Кровь струей хлынула изо рта на одежду и на убийцу, и глаза оружейницы остекленели.

Гека'тан слушал, как итератор изрекает свои диатрибы против Империума и Императора, и видел, что Аркадез постепенно теряет хладнокровие. Ему тоже было неспокойно, но по другой причине.

— Ее слишком долго нет.

Услышав, что Саламандр зашевелился, Аркадез полуобернулся к нему.

— Ты куда?

— Пойду поищу ее.

— Что? — прошипел Ультрамарин, вполуха слушая непрекращающиеся нападки итератора.

— Ты мне нужен, чтобы рассказать про Исстваан-пять. Твое свидетельство очевидца крайне важно.

— Аркадез, я должен ее найти.

Его товарищ состроил недоуменную гримасу.

— Почему? — Он поморщился.

Раны Аркадеза не зажили и полностью никогда не заживут. Бионические протезы дали ему возможность двигаться, но ценой боли. Ни один человек не вынес бы такого, а Ультрамарина она ослабляла. Даже выйди он вовремя из комы, в которую его погрузила анабиозная мембрана, чтобы доставить на Калт, его бы все равно не взяли. Он больше не годился для передовой. Словами и повадками всячески опровергал это, но глаза его выдавали. Гека'тан видел это так же ясно, как свои собственные слабые места.

— Нам поручили защищать ее, брат. Мы оба дали клятву, если ты вдруг забыл. Предбоевой обет. Полагаю, это еще что-то значит для тебя?

Аркадез внезапно выпрямился, и на миг Гека'тану показалось, что Ультрамарин его ударит. Затем тот расслабился, и взволнованный визг бионики сменился ровным гудением.

— Я больше не уверен, что это для кого-то и что-то значит, — признал он тихо, имея в виду не свои почетные свитки. — Конечно, все помню, — добавил он громче, — это наш долг.

— Я просто хочу убедиться, что у нее все в порядке.

Смирившись, Аркадез вздохнул.

— Делай то, что должен, но, когда Бастион присягнет Хорусу и нас вышвырнут из его атмосферы, не возлагай всю вину лишь на мои плечи, брат. — Лицо и голос Ультрамарина мгновенно изменились. — Что у тебя с рукой?

Рука едва заметно дрожала, Гека'тан этого даже не замечал.

— Нервная дрожь, — соврал он, — наверное, после падения. Найду оружейницу и сразу вернусь.

Времени на ответ не было. Все глаза опять обратились к Аркадезу — пришел его черед попытаться убедить клейв.

— Мне нужен бой, а не дебаты, — проворчал он, даже не подозревая, что его желание вот-вот осуществится.

Перед клейв-ноблями прокручивались зернистые панорамные изображения разрушенных городов и опустошенных вирусами местностей. На записи было не только изображение, но и звук, правда, зловеще тихий.

— Что вы слышите? — спросил Аркадез и выдержал долгую паузу, придавая важность своему вопросу. — Это голос смерти, Исстваан-три, где Хорус Луперкаль учинил геноцид и развязал галактическую войну. Целая планета уничтожена с помощью вирусного оружия. Братоубийство между Астартес неслыханных масштабов. Лишь благодаря усилиям капитана Гарро из Гвардии Смерти, спасшегося на фрегате «Эйзенштейн», хоть кто-то остался в живых, чтобы рассказать об этом ужасе. Ни предупреждения, ни приказа уйти. Просто смерть!

Аркадез дал знак выключить изображение и сложил ладони перед собой.

— Это дело рук диктатора, того, кто отринул свет Императора ради тьмы.

Ультрамарин нахмурился.

— Исстваан-три был коварной уловкой, чтобы найти тех, кто по-прежнему верен Императору, и уничтожить их одним ударом. Заключив союз с Хорусом, вы объединитесь с безумцем.

— Исстваан-три открыто восстал, — мгновенно отреагировал Воркеллен. — Его лордом-командующим был мутант-псайкер по имени Вардус Праал, выступивший против Империума. Сыны Хоруса и дружественные им легионы были посланы туда по приказу Совета Терры.

— Что вы имеете в виду, итератор? — спросил верховный нобль.

— То, что Хоруса отправили в систему Исстваан проводники императорской воли. И утверждается, будто это являлось частью плана Воителя по избавлению от внутренних предателей. Он был послан туда. — Воркеллен впился взглядом в Ультрамарина. — Был. Послан. Туда. Террой.

Аркадез сжал кулаки.

— Он убил миллиарды людей, разбомбил планету, а затем спустил с цепи своих псов на воинов, оставшихся верными Императору.

— Мир, порабощенный опасным нарушителем Имперского закона, псайкером-мутантом, то есть существом, способным воздействовать на человеческий разум, — продолжал итератор. — Вы не были на Исстваан-три. Ваша военная карьера закончилась на Улланоре, не так ли?

Аркадез не ответил. Стиснув зубы, он зло смотрел на противника.

— У меня есть доказательства, — продолжал Воркеллен, — что среди Имперских войск зрело недовольство и что Император хотел обуздать растущее влияние магистра войны. Безусловно, культ его личности разрастался с того момента, как Император отказался от Великого крестового похода. Способны ли боги завидовать?

— Идиотизм! — воззвал Аркадез к клейву. — Все это поверхностные представления, призванные скрыть правду — что Хорус осуществил геноцид и нанес упреждающий удар по сохранившим верность Императору воинам своего легиона и легионов других примархов-изменников.

— Хорус был вынужден так поступить, — парировал Воркеллен, — когда узнал о распрях среди своих сторонников и о том, что воины, поклявшиеся ему в верности, собираются выступить против него. Он их остановил.

— И при этом погубил тысячи! — ответил Аркадез. — Писцов, поэтов, имажистов и итераторов из ордена летописцев в придачу. Он — чудовище!

Ультрамарин с трудом выговорил это слово.

Чудовище.

Хорус по-прежнему оставался для этого легионера отцом. Воркеллен видел это по страданию, написанному на лице говорившего.

«Он все еще пытается понять, — подумал итератор. — Император был дураком, послав сюда этих воинов. Вышедшие из строя солдаты, благодарно забытые своими командирами. Он сомневается, а раз так…»

— Это ваш обожаемый господин навлек опасность на тех мужчин и женщин, посланных для того, чтобы задокументировать Великий крестовый поход, навсегда запечатлеть в памяти живущих деяния Императора и его примархов. Их смерть была трагедией, но в войне, спровоцированной отсутствующим отцом, не сумевшим уследить за своими сыновьями, потери всегда велики. Вряд ли это превращает магистра войны в чудовище.

Когда лицо Ультрамарина скривилось от гнева, Воркеллен позволил себе едва заметно улыбнуться. Ну, давай же, пора — закрепи мою победу!