Антон Кравин - Тёмные тропы

Из хижины донесся судорожный вздох Прянина. Данила еще раз помотал головой, силясь избавиться от назойливых воспоминаний, достал последнюю сигарету, размял ее. Косячок бы! Черт! Пару секунд назад он хотел порыться в воспоминаниях, может, что интересное там завалялось, сейчас же с удовольствием захлопнул бы дверь в прошлое, если бы она была. Астрахан чувствовал, что меняется, эти изменения неотвратимы, и если копнуть глубже… Что будет, неизвестно. Вдруг он перестанет существовать, вдруг от него нынешнего ничего не останется? Вдруг поселившийся в разуме Момент полностью вытеснит прежнего хозяина? В конце концов, Момент был… ну да, умнее его. Образованнее, с более широкими взглядами. Но при том – раздолбай недисциплинированный. Астрахан сильнее, собраннее, более волевой…

Он сжал виски. Желание забить косячок сделалось назойливым. Чертова напасть! Мучиться от чужой зависимости – что может быть нелепей?!

Вдалеке что-то застрекотало. Стреляют? Данила схватился за автомат, зашагал к обзорному окошку. Последние сутки его не отпускало предчувствие скорой беды. Понятное дело – столько всего случилось за неделю: провал за провалом, жизнь понеслась поездом под откос, смерть друга, предательство отца, день рождения сестры был вчера, она волнуется…

Вот, опять! Нет у него никакой сестры! И тревога эта – не от нервов и неприятностей, она внутри, как фантомная боль удаленного зуба, как шелест далекой трассы.

По идее, Мародер не должен их так быстро найти. Да и вообще не должен – пути Картографа неисповедимы. Так что для тревоги нет причин. Скорее бы бородач очнулся – уж он-то знает, что творится с мозгами, почему хочется странного и откуда чужие воспоминания. Пока нужно оставить все как есть и не углубляться. Хотя хрен что добьешься от Картографа этого шизанутого! Мозг вынесет, а толку – ноль, стрекотать может сутками напролет. Если это последствия наркотиков, нужно подождать, иначе – двинуть ему в морду… Вот странное желание!

Из хижины донеслись голоса. Данила зашагал по настилу, скрипнул петлями дверей.

Картограф наконец очнулся, сел, опершись на подушку. Прянин нависал над ним с кружкой воды и говорил:

– Выпейте, уважаемый, полегчает.

Картограф тер воспаленные глаза и щурился на солнце, пробившееся в приоткрытые ставни.

– Голова раскалывается, глаза… Да как ей не болеть, я ж без дозы! Есть у кого-нибудь обезболивающее? Глупый вопрос, откуда ему у вас взяться после того, что мы вместе пережили…

Заметив Данилу, Картограф смолк, вытянулся лицом и заморгал:

– Мародер же так от нас не отстанет, и что вы в Глубь собрались, он в курсе. А вот я не вполне уверен, что Сердце нас пустит. Хотя должно, по моим расчетам.

Данила, не удержавшись, спросил:

– Картограф, что со мной?

– Мне бы обезболивающее, – продолжил тот. – Все-таки героин – сильное средство, даже для меня.

Вздохнув, он улегся, закрыл глаза и продолжил:

– У Мародера навязчивая идея: он хочет расширить Сектор. Надо сказать, я даже его понимаю. Сектор – это свобода от мира потребительства и ярлыков. Но! Но его средства не оправдывает никакая цель, да и сам он человек поганый. Будь на его месте кто-то другой, да взять хотя бы кого-то из вас, я помог бы, а ему – ни за что!

Сообразив, что Картограф просто не способен быть кратким, Данила уселся на скрипучий стул и приготовился внимать, сжав волю в кулак и подавив нетерпение. А тот продолжал:

– Есть такая история, послушайте, это важно. Заходит милиционер в бар, и видит, как плюгавенький мужичонка с аквариумными рыбками разговаривает, и думает: «Опачки, пьяный! Сейчас я его разведу на деньги». Подходит к нему: «Что это мы делаем? Да мы пьяны в общественном месте!» Мужик шепнул: «Я трезв. Провожу эксперимент: если долго разговаривать с рыбками, то они подчинятся: больший разум поглотит меньший. Можете попробовать». Через неделю заходит тот мужик в бар, а перед аквариумом стоит милиционер со стеклянными глазами и разевает рот, как рыба.

Данила сжал кулаки. Жаль, что нет никакого лекарства от словесной диареи! До чего же назойливый тип этот Картограф!

– Мародер набрел на искажение типа «схруста». «Схруст» сдавливает, слепляет два тела в одно – в уродливую химеру. Почти всегда она гибнет, но бывали редчайшие случаи, когда химера выживала. А то искажение, которое нашел главарь вольных, я бы назвал «пси-схрустом»: оно склеивает не тела, а сознания, причем больший разум поглощает меньший. Меня Мародер взял обманом – ну откуда мне было знать, что кто-то захочет меня заполучить? Поскольку в Глубь я его вести отказался, да и на тот момент это было не вполне возможно, Мародер решил слить наши сознания. Точнее, мое сознание перелить в свое. А поскольку я человек далеко не глупый, а скорее – наоборот, он решил глушить меня героином. Но, неуверенный, что получится, решил сначала испытать на ком-то другом, – Картограф смолк, помахал руками перед лицом – Прянин протянул ему стакан воды. Отхлебнув, Картограф продолжил: – Для чистоты эксперимента ему нужен был кто-то поумнее и кто-то попроще. Того, кто умнее, накачивали наркотиками и сливали в искажении с тем, кто поглупее, но в трезвом уме. Если меньшее, но трезвое сознание поглотит большее, но оглушенное наркотиком, то Мародер проведет эксперимент на себе. Попросту говоря, эксперимент удался, твое сознание вобрало разум бедняги Момента и все его знания.

– А что стало с Моментом? – не сдержал любопытство Прянин.

– Он превратился в овощ, – ответил Картограф, отставляя стакан. – Мародер несколько человек так поглотил, а меня боялся: вдруг я оказался бы сильнее. – А вам, друзья, я благодарен. Понятно, что вы преследуете какое-то свои интересны, но спасибо, что спасли меня.

Данила сжал голову руками, глядя в одну точку, переваривая все услышанное. Затем поднял взгляд и сказал:

– Нам очень надо в Глубь. Проведешь?

– Не сейчас. Сейчас чуть вообще не сгинули – слаб я, и болит все. А потом – чем Сектор не шутит. Пару дней мне дайте.

Данила не доверял ему, этот рыхлый здоровяк напоминал не легенду Сектора, а местного сумасшедшего. Оглушенный новыми знаниями, Астрахан старался думать не о Моменте в своем сознании, а о том, что, возможно, Картограф дурит всем голову, чтобы исчезнуть бесследно. Хотя, наверное, если бы хотел, то уже смотался бы, а так – вон, как его корячит…

– Вы извините, но мне совсем погано, – Картограф натянул отсыревшее одеяло до подбородка. – Несколько дней на наркотиках – ломка неизбежна, придется вам подождать, потому что в таком состояния я не ходок.

Данила много о чем хотел его расспросить – теперь. Вероятность того, что Мародер дышит в затылок, невелика, но обезопасить себя не помешает. Он сел на скрипучий порог, расставив колени. Курить хотелось немилосердно и, уже привычно, – пыхнуть.