Николай Берг - Остров живых

– Ну или чтоб котел не лопнул от перегрева, – тут же поправилась она.

Впрочем, Вера никак не это не отреагировала.

В свою очередь, она, разумеется, тоже разглядывала свою напарницу и делала свои выводы. Пару лет назад так уж получилось, что Вера сфотографировалась в эротической фотосессии, попавшись на крючок участия в конкурсе «мисс чего-то там», и где, собственно, требовалось как одно из условий представить портфолию, в том числе и с эротикой.

Будучи неглупой девчонкой, Вера достаточно быстро поняла, что этот конкурс – очень мутное разводилово и на бабки, и с более чем темной перспективой. Остался на память портфолио да воспоминание разговора с толстым пожилым фотографом, который ее снимал. У него была четкая градация женщин в обнаженном виде, и Вере эта градация пришлась по вкусу. Теперь она всегда тут же прикидывала, как выглядит та или иная особа в натуральном виде – голяком, нагишом, голой или обнаженной. У толстяка фотографа было еще две градации – царственно и божественно обнаженной, но эти оценки для посторонних баб, по мнению Веры, никак не годились. В конце концов она не занималась фотографией, и ей было достаточно просто определить, приятно смотреть на чужое тело или лучше бы закутать это тело в рогожу или во что там раньше закутывали всякое непотребство.

По этой шкале Ирка, пожалуй, находилась между «голой» и «нагишом». Ну что ж, в этом Вера ее превосходила, а то, что напарница водит машину, имеет мужа и умеет стрелять, не так и важно. Хотя вот насчет мужа…

Муж опять дрых без задних ног. Ирка даже удивилась такой сонливости, но подумала, что это, наверное, из-за ранения. После баньки хотелось поблаженствовать, но рассиживаться никак не получалось. Вид битых джипов у входа в дом действовал на нервы, и Ирка, чуточку передохнув, отправилась к рабам. Еще и этот мертвец у входа…

Разговор вышел коротким и жестким, чего Ирка и сама от себя не ожидала.

В итоге испитой мужичишко с парой помогальщиц стал корячиться с УАЗом, остальные поволокли неудачливых фирмачей к свинарнику.

Колесо, простреленное картечью, заменили достаточно быстро. А вот с помятым радиатором началась возня. Здоровенный джип новых хозяев жизни оказался, к некоторому смущению Ирины, китайским, что сильно снизило ценность данного авто в ее глазах.

Поврежденный УАЗ она отогнала к мастерской, залив в битый радиатор воду. Дальше впору было чесать себе затылок, потому как оставить машину в мастерской было чревато – ну как эти засранцы соединят проводки напрямую и угонят агрегат… Витя сам постарался, чтобы УАЗ был максимально простым, чтобы ломаться было нечему и чинить было б проще.

Но вроде как выхода иного не получалось. Ирка решила пойти по другой дорожке и вручила пропойце в знак повышения его статуса самое плюгавое однозарядное ружье из имевшихся. Добавив к нему пяток патронов.

Хозяин мастерской принял оружие вполне равнодушно, и Ирка сильно засомневалась в правильности своего решения. Правда, она уже успела прибрать все спиртное, какое только нашли, разбираясь в куче собранного фирмачами барахла, но длительное знакомство с пьющими мужиками вынуждало относиться к ним с предельной осторожностью и подозрением. Насколько этот Валентин успел себе пропить мозги, Ирина не знала.

Хозяин мастерской тем временем закончил осмотр пострадавшей машины и вразвалочку подошел к напряженно ждущей вердикта Ирке. Не любила она автомехаников. Особенно сильно пьющих.

– Починить-то можно, только вот какое дело…

Он с намеком посмотрел на Ирину. Она игнорировала говорящий взгляд, отреагировав недовольным отрывочным:

– Да?

– Полбанки – и все моментом сделаю! – наконец разродился хозяин мастерской.

– И пол-литры тебе хватит? – внимательно оглядев этого, как его там… а, Валентина, осведомилась Ирка.

– С походом! – оживленно заблестев припухшими глазками, засуетился мужичишко.

– Ну-ка зайдем в мастерскую, чтоб публика не глазела, – заинтриговала его Ирина.

– Да момент. С удово…

Мужичишко поперхнулся, потому что, как только они зашли в полутемный амбар мастерской, жесткие и крепкие кулачки сжали ворот его замурзанной куртенки, спина больно впечаталась в стенку, а совсем рядом с его глазами злобно засверкали глаза этой сумасшедшей молодухи.

– Знаешь? Как? Укладывать? Линолеум? – И с каждым словом шмяк об стенку.

– Ты что… ты это пусти. Слушай, ты что?

– Я тебя спросила. Ты знаешь, как укладывать линолеум? Бетон скоблить умеешь?

– Какой бетон, какой линолеум? Ты что, пусти, дышать трудно!

– А я знаю. Сама в папашкиной квартире линолеум меняла. Знаешь почему?

– Да отпусти ты меня, сдурела, что ли?

Тут Валентин испугался того, что ляпнул. Он пытался хорохориться, когда в деревню явились эти молодые креативщики-фирмачи, и его избили пару раз так, как до этого не били никогда, да еще и без возможности быстрого анестезирования подручными жидкостями. Девка, которая сейчас трясла его за ворот, как такса крысу, расправилась с фирмачами круто и свирепо. И, как успели переговорить друг с другом работники корпорации, сидевшие в его сарае, опасаться ее стоило еще больше, чем молодых отморозков-предшественников. Вроде бы она была с мужем, но мужа подстрелили в самом начале, потому Валентин, видевший, как эта самая деваха возвращалась из лесу, где гонялась за подраненными фирмачами, не сомневался – убить для этой молодухи просто. И испугался. Вот реально испугался.

Но Ирка не обратила внимания на его протест. Мерно стукая о стенку перепуганного Валентина, она монотонным злым голосом вбивала ему в сознание фразы, которые он, несмотря на их простоту, воспринимал с трудом.

– Потому я меняла линолеум в папашкиной квартире, что папашка там помер. Соседи спохватились через месяц. Знаешь, что с человеком за месяц зимой в натопленной квартире происходит? Знаешь? Ни хрена ты не знаешь, сукота в ботах, ни хрена! Течет из человека – и сало, и жижа, и пена. Засыхает и впитывается. Знаешь, как выглядит засохшая кровяная пена в сале? Черная кукла вздутая на постели поперек – и запах. Знаешь, какой запах? Ни хрена не знаешь. Запах, как клей, вязкий, густой, липкий. Знаешь? Куда там! И мне, слышишь, мне пришлось самой всю квартиру убирать и ремонтировать. Своими руками, потому что мамашка тоже пьющая была, час поработает – и готова. И папашка был пьющий. И затекло от него под линолеум. Везде затекло. В бетон впиталось. Знаешь почему? Спился папашка, а красивый был мужчина, картинка… и мастер на все руки. Только запах от него в памяти и остался. Ты меня понял? Понял, спрашиваю?

– Не, не понял, извиняй, слушай. Ты к чему? А?

Ирка еще жестче впечатала мякнувшего под руками, словно сползающего по стенке хозяина мастерской.