Дмитрий Силлов - МКАД

— Как это? — удивился я. — От Кремля до МКАД и Излучателей расстояние-то вон какое…

— Не знаю, — пожал плечами дружинник. — Может, оно как круги по воде от камня, только наоборот? Не камень круги дает, а круги рождают камень. В кремлевских подвалах, говорят, недавно какой-то Черный Свет появился, от которого люди гибнут. Может, это и есть тот камень, порожденный кругами? И на этот Свет мутанты лезут, как светляки-пересмешники ночью на свечу?

— А давно все это началось? — спросил я, кое-что прикидывая в уме.

— Не очень, — покачал головой Данила. — Как Садовое Кольцо потухло. Конечно, и до этого муты на Кремль лезли, но раз в один-два месяца, не более. Сейчас же чуть ли не каждый день атаки. И Черный Свет этот…

— А что с Садовым? — поинтересовался я.

Данила рассказал вкратце.

Что ж, понятно. След Буки включил смертоносное Садовое Кольцо. Его удалось потушить, но, похоже, энергия Следа, как зажигание автомобиля, успела включить более мощное защитное поле. Наверняка МКАД до войны несла еще и функцию дополнительного контура, формирующего последний уровень противоракетного щита.

И вновь возник в моей голове неразрешимый вопрос: какую же уйму энергии нужно было затратить на эдакий защитный купол? И где взять ее столько, чтобы поддерживать столь грандиозное энергетическое поле?

Правда, пока Данила рассказывал, у меня потихоньку начала выстраиваться некая логическая цепочка. Слабенькая пока, но достаточно безумная для того, чтобы ее стоило проверить.

— К МКАД вам, говоришь? — вздохнул я. — Нам, по ходу, туда же. Получается, помимо сталинского бункера еще один остров в Измайлово имеется. Вот его-то мы и собираемся посетить… Ну что ж, друзья, очень рад снова всех вас видеть. Также весьма хорошо, что у нас снова одна общая цель. Командой воевать оно всяко сподручней. Так что — по коням! В салоне БПМ возьмите автоматы. Только сменных магазинов маловато, так что стреляйте экономно.

Я кивнул на броневик.

Второго приглашения не потребовалось. Данила, Фыф и Настя полезли на броню. Дружинник облизнулся было на «Корд», но я погрозил ему пальцем. Данила парень увлекающийся, любящий поливать из пулемета как из шланга. А у нас с лентами напряг. Так что покамест пусть за крупнокалиберной артиллерией посидит снайпер, а не разудалая машина для убийства…

Так и не дождавшись ни слова, ни хотя бы кивка от Данилы и его товарищей, громадный мужик с мольбой посмотрел на меня. Ясно, чего ж тут неясного. Одному в этих местах ловить нечего, и выбраться отсюда в одиночку не получится. Вон над МКАД какое зарево разгорается. Думаю, если кто рискнет туда сунуться, или поджарится заживо, или лучевая болезнь обеспечена.

— Ты — в салон, — сказал я. — Будешь магазины снаряжать. Умеешь?

Мужик быстро кивнул. Значит, не умеет, но согласен на все, лишь бы не оставили здесь. Черт, не люблю трусов. Но и бросать живого человека на верную смерть — тоже не мое. Ладно, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Фыф покажет, как управляться с магазинами и пулеметными лентами, а в остальном пусть сидит здоровяк в машине и носа наружу не кажет. Иначе пришибу ненароком.

— А меч его взять можно? — спросил осмелевший мужик, косясь на оружие Тимохи, лежавшее рядом с трупом. — У меня только шалапуга, больше нет ничего.

Я покосился на рукоять боевой плети, торчавшей из-за пояса гиганта. Хотел сказать, мол, недостоин ты меч героя носить… и передумал. Тимоха просил матери последний привет передать. Передам я привет, это непременно. И меч сына заодно. Пусть у старухи хоть какая-то память будет. Но до той поры таскать с собой нелегкую железяку мне точно будет не с руки.

— Бери, — разрешил я. — И храни этот меч как зеницу ока. Вернемся в Кремль — отдашь.

Мужик кивнул, подобрал оружие мертвеца и полез в салон через заднюю дверь, приказ выполнять. Ну и бес с ним.

В то время, пока мы поминали Тимоху и решали, что делать дальше, в окрестностях было тихо. Видать, группа Данилы наткнулась на небольшое семейство сиамов, охотящихся отдельно от основной группы. Хотелось бы верить, что на трех мутантах и заканчивается местная популяция этих жутких тварей. Но я реалист, привыкший ожидать от жизни только самого худшего. И искренне жаль, что я так редко ошибаюсь в своих предположениях.

Судя по карте, ехать нам осталось немногим больше километра. Ну мы и поехали. Я вновь разместился у пулемета, Ион рядом, наполовину высунувшись из люка. Два задних люка заняли кио и Данила с автоматами наизготовку, фланги контролируют. В салоне недовольный Фыф учит Орясу (имечко, кстати, подходящее) уму-разуму, а Колян занимается апгрейдом культи манипулятора — размотал проволоку, отломал у АК приклад и теперь мини-сваркой намертво присобачивает «Калашникова» к своему стальному телу. Офигеть, короче. Когда мы отъезжали от школы, он подергал меня снизу за штанину и попросил ему штатный штык-нож к автомату раздобыть.

— Подствольный гранатомет не нужно? — поинтересовался я. — Прицел НСПУ, рельса Вивера, планка Пикатинни не требуется заодно?

Робот слегка подвис, потом выдал:

— Мой подумать.

И исчез в недрах бронеавтомобиля. Наверно, думать пошел.

Я тоже думал. О том, как это всегда хреново, когда вокруг слишком тихо. Ни рукокрылов в небе, ни ворон, переживших и войну, и постапокалипсис, ни мелких мутировавших тварей, которые обычно при любых обстоятельствах шныряют в кустах и в придорожной траве. Такая вот мертвая тишина — это всегда подозрительно и плохо на войне. Я уверен: все живые твари, гораздо тоньше человека чувствуя незримые эманации смерти, стараются свалить подальше либо затаиться в своих норах и гнездах, чтобы переждать в безопасности ужас скорой, неизбежной битвы…

Броневик катился медленно, словно крался между домами. Мы проехали мимо трех застывших на рельсах трамваев — новеньких, словно только что с завода, — мимо остановки с табличкой «16-я Парковая ул.», мимо магазина с надписью «Цветы» над входом…

— Вот, значит, как народ раньше жил, — тихо сказал Ион. — А я все мечтал глянуть, как оно было до войны. Ну вот, глянул. Только жутко как-то. Будто живые люди вот-вот выйдут из домов. Но нету их. Умерли. А те, кто выжили…

— А вот и те, кто выжили, — выдохнул я, резко доворачивая ствол пулемета вправо.

Домов больше не было. Вместо них впереди рядами тянулись парники и теплицы. Видимо, было здесь до войны грандиозное сооружение декоративного садоводства неясного предназначения. Во-первых, на кой таких размеров? Во-вторых, кто ж так строит, что при всем желании ни пройти ни проехать, сплошной лабиринт из длинных, приземистых конструкций, в которых, кстати, до сих пор виднеется из-под прозрачной пленки какая-то мутировавшая флора. И не просто виднеется, шевелится даже. Наверно, оттого, что из этих парников наружу хором лезут те самые нынешние жители Москвы, о которых только что говорил Ион. Те, кто выжили…