Андрей Круз - Возле Тьмы. Чужой

– Тебя на аэродроме вроде оставить собирались, – сказала она с ходу.

– Откуда знаешь? – удивился я.

– Я все знаю, я же в штабе, – улыбнулась она. – Кстати, а как ты здесь оказался?

– Отпросился на полчаса – все равно я там никому не нужен.

– А успеешь за полчаса?

– Смотря что, – ответил я многозначительно.

– Поужинать, – сказала она, напустив на себя суровый вид, и уселась напротив. – Я тоже отпросилась: есть хочу. Мне сказали, что ты сегодня с кем-то пострелять успел?

– Ага, было такое. Сел досмотреть ферму, а тут приехали двое на пикапе. Ну и нарвались.

– Ты как-то спокоен, – сказала она, глядя на меня оценивающе. – Практика?

Догадалась. Практика, верно. Как-то мой недолгий период пребывания в Отстойнике кучеряво прошел, пострелять довелось много. И не всегда мимо цели. И верно она заметила – я ведь этих двух сегодня положил, а думаю о своих делах, про ужин думаю, про то, что на фиг я на дежурстве не нужен, а вот об убиенных мною не думаю совсем. Не думается мне про них, незачем думать.

– Практика. Ну и вообще я бесчувственный болван.

– Мне так не показалось.

– Умело скрываю.

– Скучал по мне?

Нет, не скучал. Но вслух этого не скажу.

– Конечно.

– Мне и этого не показалось, – коротко усмехнулась она.

– Сильный, молчаливый тип, – описал я себя кратко, для убедительности постучав пальцем по груди. – Нельзя проявлять эмоции, а то весь образ разрушится. Крутые парни не танцуют.

– Фильм смотрела, он совсем про другое.

– Фильм? – немного удивился я. – А я только роман Мейлера читал.

– Мейлер сам же его и снял, как режиссер. У меня есть диск, заедешь – возьми, если хочешь. Кстати, признан худшим фильмом восемьдесят девятого, что ли, года. И взял все призы за худшие роли.

– Спасибо. Большое спасибо. А роман неплохой.

– Когда заедешь?

– Насколько я понял, ты это знать должна лучше, чем я. Когда?

– Говорят, что завтра все должно закончиться.

– Ну вот завтра тогда и заеду.

Разумеется, тот факт, что я вернулся не через полчаса, а через полтора, прошел совершенно незамеченным. Никем. На аэродроме ошивалось еще десятка три человек. Кто-то, как я, без всякого дела, а кто-то был занят вполне всерьез. А именно экипажи вертолетов, двух маленьких, с подвесными «миниганами», не знаю, как они правильно называются. Потом вертолеты вдруг снялись разом и исчезли в темноте: день уже закончился. Кто-то сказал, что их посадят где-то совсем рядом с Джетмором, дозаправят, и уже там они будут ждать команды на атаку. Все верно, лучше и не придумаешь. Только не маловато ли их даже на одну колонну? Я так понял, что банда немаленькая, а вооружение двух этих летучих пузырей впечатляющим не выглядит.

Загадка разрешилась позже, примерно через час. Я как раз стоял у здания терминала, попивая минералку из большой двухлитровой бутылки, когда услышал низкий и солидный гул, идущий откуда-то с юга. Затем в темноте показались навигационные огни, и на полосу нашего захолустного аэродрома тяжело опустился большой самолет с прямыми крыльями и гонящими ветер большими винтами.

– Ганшип, – сказал кто-то у меня за спиной. – «Спуки-Два».

Я оглянулся и увидел Эйба в компании с каким-то крепким мужиком в камуфляже. Говорил этот самый мужик, которого я пару раз видел в городе, но знаком с ним не был.

– Пятиствольный «Уравнитель» калибром почти в дюйм, сорокамиллиметровая автоматическая пушка и еще одна пушка, в сто пять миллиметров. – Мужик усмехнулся. – Это к тому, что мы все же остаемся страной, а они, – он мазнул рукой куда-то в сторону темного горизонта, – лишь тупыми сумасшедшими ублюдками. И никто с ними в так называемый «честный бой» вступать не намерен. Птичка прилетела сюда с базы Кэннон, что в Нью-Мексико.

– Минометы выкурят их из города, бандиты побегут, «кайовы» их отследят и наведут ганшип? – решил я проверить свою догадливость.

– «Кайовы» подстрахуют, – покачал тот головой. – Наводить будет «сессна», ты ее видел сегодня. Банда побежит ночью – они всегда перемещаются ночью в таких случаях. Кстати, нам это даже удобней, а вот они ничего не будут видеть. Я же говорю, что это тупые бешеные ублюдки. Кстати, ты завалил двоих, я слышал?

– Было такое, – не стал я отнекиваться.

– Ну ты ковбой, – хлопнул меня по плечу мужик. – Увидимся – с меня пиво. А вообще их тоже надо было скормить ганшипу.

Вокруг большого самолета началась суета: его дозаправляли. Подкатил грузовик с цистерной, какой-то пикап, не знаю, что он там делал, в общем, все были заняты. А я пошел обратно в терминал и засел за написание отчета – все равно больше делать нечего. Припомнил примерно порядок глав в брошюрке за авторством Милославского и стал напропалую их плагиатить, ничуть не стесняясь.

Классификацию тварей по видам, естественно, пришлось опустить: напрямую тутошних и тамошних соотнести было бы трудно, но и у покойного профессора описание тварей шло приложением. С этим уже тут сами разберутся, не маленькие. Отметил только то, что «демоны» явно управляют «гончими». Наше совместное с Люси приключение меня в этом убедило полностью: «демон», послав по наши души двух ручных тварей, сам намеревался отсидеться. Ничего подобного в Отстойнике мне встречать не приходилось.

Текст писался бодро, хоть и немного косноязычно: все же английский у меня не родной. С грамотностью «спелл чек» помогал, с этим уже проще. Увлекся так, что даже не услышал, как ко мне подошли сзади. Рука обхватила за шею, губы прижались к уху, знакомый голос прошептал:

– Соскучился?

– Конечно. – Я не слишком жарко поцеловал Люси в губы. – Садись. Как ты здесь оказалась?

– Привезла какой-то конверт. А если точнее, то напросилась привезти конверт, а сама к тебе. Как ты здесь? Устал?

Ну и зачем же ты напросилась, а? Мне тут всего день… ну два от силы осталось, потом я тебя брошу и забуду, ну нет у меня ничего к тебе, хоть ты и милая, и симпатичная, и при других, совсем других обстоятельствах у нас бы, скорее всего, что-то вышло. Но сейчас не выйдет ничего, и я не хочу, чтобы что-то выходило, и я не хочу даже вспоминать про ту ночь, что у нас была, потому что пытаюсь себя убедить в том, что не было ничего.

Но при этом ты вбила себе в голову, что я тот человек, который тебе нужен. Сейчас у нас все будет хорошо, твоя жизнь наладится, и у тебя больше не будет необходимости стричься почти наголо. Пусть ты мне и не объяснила, зачем это сделала, но я и так понял. И уверен, что не ошибся. Ты сама не скрываешь, что тебе в этой жизни одиноко, страшно, ты вцепилась в меня как утопающий в спасательный круг, а я никакой не круг, я – обманка, я могу только окончательно утопить. Вот у нас сейчас все начнется, а потом я просто исчезну, наплевав на все чувства и сантименты. Ну зачем это тебе, а?