Александр Борисов - Прыжок леопарда 2

Труднее всего приходилось Векшину. Естественно, ему помогали - работа велась в тесном контакте с местной госбезопасностью, под личным контролем Рауля Кастро, но голова все равно шла кругом. Из известных схем безопасности в данном случае годилась только одна, где охрана растворялась в толпе и каждый "держал" свой сектор. Иначе никак: показать кубинцу, что не веришь ему - все равно, что плюнуть в лицо.

С космонавтами проблем не было. Туда и отбирают людей, надежных во всех отношениях. Счастливы дети, рожденные в таких семьях. С первых дней своей жизни они принимают, как аксиому: есть небо, есть солнце, есть земля и трава, есть огромный устоявшийся мир, есть в этом мире мама и папа, любящие их и друг друга. Так было и будет всегда.

Константин и Владимир постоянно держались вместе. Люди военные, они тяготились славы и всех ее атрибутов. Боря Егоров был слишком умен и тактичен, чтобы обременять кого-то со стороны, знакомством, похожим на дружбу. Все свое время он с радостью посвящал своей маленькой дочке, а ко всему остальному вежливо проявлял ровный, сдержанный интерес.

Зато журналисты, как дети, летели вперед, в поисках впечатлений. За них, по идее, отвечали "марксисты". Но оба крутых идеолога, как и примкнувший к ним Пенис, ежеминутно норовили нажраться. Они делали это с методичностью роботов, запрограммированных на халяву. Здесь, как у нас на Кавказе, подносили везде и помногу, охотно давали с собой, чем мужики и пользовались:

- Ну, с господцем! Как говорится в этих местах, салют динаро у посетос, мухэро кон грандос тэтос!

Кубинцы в таких количествах не несли, чурались запойной "троицы", как прокаженных и убегали, отбившись набором стандартных фраз:

- Маньяно, амиго, маньяно - мучо тарабаха.

Это новым друзьям показалось настолько забавным, что они стали куражиться. Пенис настолько увлекся новой забавой, что пригласил на фуршет комсомолку Оливию - дежурную горничную с третьего этажа.

Оливия посчитала: если гость предлагает выпивку, значит он претендует на что-то еще и сразу расставила все точки над "i":

- Уно моменто фоки-фоки - твенти файв песо.

Вот и попробуй ей докажи, что деньги - пережиток капитализма.

Валюты у Пениса, естественно, не было - на Кубе и в странах соцлагеря валюту не выдают, а депонируют. Пить просто так Оливия отказалась, зная коварство мужчин. (Выпьешь, а потом просто так.) После немой сцены, красотка вежливо удалилась, покачивая ядреными ягодицами.

- Эх, братья мои, - вздыхал Задорожный наутро, - как же мне было стыдно!

- Вот олух! - отчитывал его Кочубей, - ты что, впервые на Кубе? Дал бы девчонке кусок мыла, или флакончик одеколона. Пока здесь все по талонам, у них это дело дороже валюты!

Все случаи подобные этому, становились известны Векшину (в данном конкретном случае рапорт писала сама Оливия), все контакты его подопечных с гражданами других государств также фиксировались и подлежали анализу. Работа такая: знать все и про всех: ведь любую защиту, любые заслоны, проще всего обойти и прорвать изнутри.

В этом плане особо незащищенным выглядел "левый фланг" - те самые жены манкирующих идеологов. Что стоит обиженной женщине построить в коварной душе свой маленький остров свободы? Со страхом и тайным желанием они уже смотрели налево - на шоколадных поджарых самцов. Слава Богу, пока только смотрели, но бабы - они ведь хуже шпионов, поди, уследи! Отвечать же за все и за всех придется, опять же, Векшину.

Вот так, транжиря силы и нервы, он подошел к одному из главнейших дней своей жизни, с наивной надеждой на то, что работа излечит...

"Этот дом так просто вас не отпустит", - зачем-то сказал Аугусто. Как в воду смотрел, паршивец: все полетело в тартарары, все стало валиться из рук. Трижды проверенный катер "Амур" начал плеваться топливом, а потом заглох окончательно. Пришлось искать телефон, звонить, ехать домой к капитану Гаванского порта.

Эрнесто Гарсия мужик прижимистый, но очень запасливый - должность такая. Нашлась у него надежная лодка "Ледянка" с двумя моторами "Вихрь": достал когда-то по случаю и заначил -авось пригодится! Нашлись и две канистры с бензином - "для друзей ничего не жалко!" Как водится, выпили: за встречу, за дружбу и несметное количество раз - на посошок. Уж где-где, а в Латинской Америке нашу культурку херами не вышибешь!

Простились далеко заполночь. Небо окуталось звездами, а город огнями. Все это великолепие легло на волны залива, они тоже мерцали.

Лодка была уж слишком легка: при больших оборотах ее ставило "на попа" и Векшин оказывался в воде. Барахтаясь, он распугал любопытных катранов и прочую мелочь, что рыщет по мелководью. Пришлось сбавлять обороты, а все, что имеет хоть какой-нибудь вес, размещать под "банкой" на баке. Так дело пошло веселей: почти не прыгала стрелка компаса, а пенные буруны опадали ровною линией.

В такие минуты не думаешь об опасности и веришь на полном серьезе, что этот безумный мир поймет и простит красота. Жаль, что у мира такая короткая память.

По традиции, заложенной еще при Хрущеве, все советские космонавты обязательно посещали Остров Свободы. Вот и тогда время визита подходило к концу. Программа становилась насыщенней, работа все напряженней.

На новый "культурный объект" они выехали раньше других, как обычно, втроем. Старенький "джип" - ровесник Батисты - был еще достаточно резв, но не по возрасту, норовист.

- Говорят, при царе-батюшке предавали анафеме колокола, - мрачно сказал Витька Мушкетов, - во всяком случае те, что по-царски встретили самозванцев. Я бы этот кусок железа!

Витька тогда еще не был "Момоновцем", а носил кличку "Квадрат". Он был широк в плечах, а росточком не вышел. Будто бы организм в какой-то момент все перепутал и начал расти в ширину. ("Гены, мать иху так!")

- Странные у тебя аналогии, - перейдя на вьетнамский, отреагировал Векшин, - особенно для советского офицера. Ты бы думал в другой раз: что, когда и при ком говорить.

- Все равно ничего не поймет, для него это слишком сложно, - усмехнулся Мушкетов, имея в виду Аугусто.

Этого парня из группы Рамироса к ним прикрепили в качестве переводчика, сказали, что сам напросился. Прикрепили - значит, так надо, Векшин особо не протестовал. Аугусто Рамироса он знал еще по Москве. Парень, в принципе, яркий и с неплохими задатками. Как бы то ни было, а по-русски он изъяснялся много лучше своих сокурсников. Правда, кое-что настораживало: сидел в нем синдром отличника - неуемная жажда всегда и во всем быть первым. Их, прошедших жесточайший отбор, было всего двенадцать, но все, как один - крепкие пацаны, надежное будущее Республиканских спецслужб. Два года назад они обучались в Союзе, на одном из закрытых учебных центров. Векшин вел у них курс по взрывному делу и отвечал за общую подготовку. Как говорил Сидор Карпович, "лепил из сырой глины, эт самое так, настоящих солдат". (Ну, насколько это возможно за столь мизерный срок).