Александр Борисов - Прыжок леопарда 2

Люди в оркестре разные, но каждый из них талант. Бездарей Иосиф Давидович рядом с собой не держит. А таланту по барабану: Кобзон ты или Морковкин. Запросто может послать. Имею, мол, право на отдых и обеденный перерыв - и прав будет.

Так Иосиф Давидович что удумал? После последней программы заказывает банкет. Сверхурочные платит всему ресторанному персоналу: от мойщиц посуды до поваров. А потом приглашает поужинать всех, с кем работал на сцене. Подходит к каждому персонально и приглашает исключительно лично. Ешь, сколько душа пожелает! Пей, что захочешь - хоть коньяк по сто двадцать рублей! Если имеешь зазнобу, сажай ее за свой столик, пусть тоже порадуется. Кобзон заплатит за всех! А сам он, "крутой мафиози", будет тихонько сидеть в уголочке, цедить бутылку "Нарзана". И будет сидеть до конца, пока не уйдет последний трубач. Золото не мужик, жаль, что таких мало!

Жорка махнул рукой, залпом выпил остывший кофе.

- Что вы хотите приобрести: дом или квартиру? - сухо спросил Эдуард.

Для него прозвучало как откровение, что где-то есть люди лучше его.

Эх, блин, поломал тему! - читалось на лицах девчонок. Мамэллу тоже слегка покоробило:

- Дорогой! - сухо сказала она, - если не трудно, приготовь нам еще кофе!

Это прозвучало как выговор. Мальчишка вспыхнул, сгреб опустевшие чашки в поднос и выбежал вон.

- Итак, - улыбнулась Евдокия Никитична, - вопрос прозвучал: что вас конкретно интересует?

- Я мог бы купить и то и другое, - со всей откровенностью ответил Устинов, - но нет смысла спешить. Хотелось бы осмотреться, подобрать что-нибудь действительно стоящее. А пока снять квартиру на длительный срок, где-нибудь в тихом, спокойном районе. Отдохнуть от толпы, зализать раны.

- Зна-е-те, И-игорь, - нараспев протянула Мамэлла, - вы нас всех просто очаровали. Но не это меня настораживает: для человека свободной профессии вы рассуждаете слишком уж здраво. Тем не менее, я вам постараюсь помочь. Подруга моей приятельницы уезжает в Москву - надеется все сокрушить, но сделать карьеру. Она рассуждает примерно, как вы: не желает сжигать мосты, оставляет пути к отступлению. Квартира ее свободна, как вы и хотели, на длительный срок. Честно скажу, эта жилплощадь нужна мне для дела, но вам я ее уступлю.

- Не знаю, что и сказать...

- Уступлю охотно, не без выгоды для себя, - она поднялась с кресла, слова теперь падали сверху вниз и звучали с легким нажимом. - Не знаю как вам, а мне квартира понравилась. Это именно то, что нужно... по нашей специфике. Договор арены подписан. Я теперь на правах пользователя. Все коллизии учтены и оформлены юридически. Хозяйке заплачено сразу за полгода вперед...

Евдокия Никитична медлила. Жорка тоже молчал, поскольку не хотел торговаться.

- Коммуналку я тоже беру на себя. Ключи... куда подевались ключи? - вспомнила, ключи я сейчас найду. В общем, завтра же можете посмотреть, за что я намерена получать... по двести долларов в месяц! - сказала, будто бросилась в пропасть.

- Завтра так завтра.

- Жорка, в принципе, не спешил и правильно делал: после удачной сделки самый прижимистый жох испытывает благодарность к обманутому клиенту и даже способен на множество мелких уступок.

- Сами вы этот дом не найдете, - после длительной паузы пояснила Мамэлла, - только время зря потеряете. Это в предгорьях, на границе с соседней Республикой. Машина мне сегодня нужна, а утром Анатолий вас отвезет, все покажет. Вы ведь заночуете у девчонок? - они на сегодня попросили отгул...

Лялька и Вика опекали Жорку, как маленького: не давали сорить деньгами и все порывались накормить до отвала. На крохотной кухне они целый вечер лепили пельмени, а Жорка рассказывал и рассказывал.

В его арсенале было множество богемных историй: про скрипача Поноровского Сашу и дочку его Ирину; про Рубину Калантарян и сына ее Рубена; про Сергея Захарова, уже отмотавшего срок и его похождения в Киевской Филармонии. Ибо Контора к разработке любой легенды всегда подходила с государственной основательностью.

Устинов устал убегать и теперь отдыхал душою и телом. Спасибо за это девчонкам, таким несчастным и непутевым! Когда-нибудь и у них все сложится в этой жизни.

Вода в кастрюле уже закипала, и подружкам стало не до него. Жорка отпросился за сигаретами. Сам же нырнул в ближайший универмаг, и купил им японский цветной телевизор. Один на двоих.

Девчонки были растроганы. Спать его уложили на огромной трехместной кровати, а сами ушли. Как оказалось, на лестничной клетке они занимали две соседних квартиры: в одной просто жили, другая служила местом для интимных свиданий.

...Устинов уже собирался уснуть, но услышал шаги. Вспыхнул мягкий ночной свет. У постели стояла Лялька, босиком и в ночной рубашке.

- Если хочешь, возьми меня, - тихо сказала она, - не хочешь - тогда Вику. Если нравимся обе - возьми обоих, мы не ревнивые. Вика, иди сюда, а ну-ка разденься.

Устинов отрицательно покачал головой.

- Ты не думай, - жарко шептала Лялька видя, что Жорка молчит, - у Вики фигурка что надо. Разденется - лучше чем эта... фотомодель женщины.

Терпеть больше не было сил.

- Сестренки мои любимые, - сказал он с душевной мукой, - зачем вы меня так мучаете? Вас не хотеть невозможно. Только что же мне делать? - если я вас возьму как женщин, потеряю как лучших друзей.

Устинов ожидал всего, что угодно, но только не такого финала: девчонки вдруг обнялись и дружно заплакали.

Это была последняя ночь без мук и кошмаров.

Последний раз Подопригора получал по рогам еще до Афгана, в годы суровой армейской юности. Свел его тренировочный спарринг с прапорщиком-хохлом. Вечно сонного, неуклюжего дядьку он, тогда еще рядовой, в деле не видел. Думал, что это какой-нибудь интендант с базы снабжения. Вот и решил взять его "малой кровью": подставиться, принять удар "на рога" и ответить встречной убойной серией.

Все вышло, как он и рассчитывал, но с иными последствиями. Хохол приложился так, что хрустнула черепушка. Никита остался стоять на ногах, не в силах упасть, или просто пошевелиться. В голове басовито гудел колокол, горизонт заплывал черно-красной мозаикой. Временами его разрывали ослепительно белые вспышки. А бешенный прапорюга продолжал его мурцевать, как Петлюра пьяного гайдамаку. И бил же, сволочь, как-то по-подлому: попадает в плечо - екает селезенка. Снова приложится в ту же, вроде бы точку, а удар отдается в коленках. На прощание треснул так, что пол под ногами Никиты с грохотом провалился, а сам он попал в санчасть с переломом ноги.

Тайну чудо ударов он выведал. Будучи крепко навеселе, хохол навестил в санчасти болящего "фазана", да там же и раскололся. Великая все-таки вещь - угрызения совести. Жаль, что свойственны подобные импульсы только загадочной русской душе. Никита же, причислял себя к истым хохлам и свои наработки цепко держал при себе.