Александр Шакилов - Осторожно! Мины!

«А это… знакомо, да?..»

«А вот, милок, обрати внимание…»

Прощаясь, он подарил ей самое дорогое, что у него было, – щуп.

На память.

– Великая М-мать!!!

Если б у арматурного прута были мозги, Стас обвинил бы его в коварстве и подлости, ибо прут коварно и подло притаился в листьях, из-за чего Стас об этот самый прут с разбегу приложился. Вот сидит теперь, трет онемевшую кость – вдруг перелом? А сидеть-то как раз времени нет. Вставай, Старый Сокол, потом себя пожалеешь.

То тут, то там земля разворочена взрывами, исклевана воронками. Стас вскочил и, прихрамывая, поковылял дальше. Глаз прикрыл ладонью от колючек акации, заросли которой то и дело приходилось штурмовать. И не больно уже, а радостно даже: полсотни шагов еще, всего полсотни – и проклятый кустарник останется позади.

Старый Сокол никогда раньше не бегал в междутропье. Ускоряться ему доводилось только по чистым от мин горизонталям – по крыше родного дома, к примеру. Он и заговоров таких не знает, чтоб по междутропью без страха расхаживать. Вот Уголь Медведя знает. И Отшельник еще. Сложные те заговоры, сами по себе убить могут.

Хозяйка трамвая сказала, что ждала Стаса. Она не просто так прикатила к остановке, но чтобы увезти с собой воина така. Она готовилась к их встрече. Откуда она знала, кто такой Старый Сокол, он так и не понял.

…Посмотри на небо, Стас, каждое облачко, каждая звезда над головой – глаза и уши богов…

Она сказала, что от перекрестка до самой Стены можно мчать, не глядя под ноги и с закрытыми глазами. А все потому, что тропа заранее расчищена с помощью УР-3Р [54] УР-3Р – удлиненный заряд разминирования, предназначен для проделывания проходов в минных полях взрывным способом. – блоков-сборок по три стальные трубы. Внутри, понятно, был тротил – примерно восемь килограммов на каждый метр. А всего тех метров сто. И сорок пять движков: цилиндры из металла, по два сопла с пороховыми реактивными зарядами… Да уж, пока сборки срастишь, жить передумаешь. Но она срастила! Для тебя, милок, для тебя! Цени и радуйся: бабушка сделала безопасный проход до самой Стены, проход шириной в двенадцать шагов, оступиться трудно. Ух и рвануло, сначала сам УР, потом взрыватели мин ударной волной зацепило: грохоту было!

И потому – БЕЖАТЬ!!!

Не останавливаясь, не раздумывая!

Можешь ли ты, Старый Сокол, хоть раз в жизни сделать шаг, не глядя под ноги?! Ты боишься, и это правильно. И все-таки? Ради Лизы. А, милок?

Голос хозяйки трамвая гулко отражался от висков, и даже если заткнуть уши, все равно он никуда не денется:

«Обязательно, милок, закрепи на СЗ вот эту симпатичную штучку. Без нее никак! А потом кнопочку нажми – желтенькую, не серую, не белую, а вот эту желтенькую. Смотри, не перепутай: эту, и никакую другую! Я не просто так повторяю. Забудешь, перепутаешь – и все труды напрасны. Без этой коробки на Другую Сторону никак. Ты понял, милок? Просто скажи: ты понял?»

«А дальше как повезет. Твой обидчик слеп на Другой Стороне, у него нет там власти, там можно не спешить…»

«Куда идти? Ну-у… туда, откуда солнце появляется? А что, вариант не хуже других…»

Хриплое дыхание, боль в раненой ноге. Главное – не дать страху завладеть телом. Вперед! Десятка два шагов до Стены, всего-то, чуть-чуть уже…

Вот и всё, тропа пройдена: Старый Сокол лбом уперся в бетон – это и есть Стена. Не обойти, не перепрыгнуть, не перелезть.

Стас упал на колени, негромко лязгнул металл – воин поставил у бетонной вертикали темно-зеленую коробку, которую дала ему хозяйка трамвая. Из-за пазухи он достал шмат огнепроводного шнура, всего в локоть длиной. Один конец ОШП осторожно ввел в гильзу капсюля-детонатора – до упора в чашечку; обмотал шнур изоляционной лентой так, чтобы не выпал из гильзы. Вот и готова зажигательная трубка. Стас ввинтил трубку в запальное гнездо заряда: капсюль-детонатор должен войти до дна. Одной рукой неудобно, но что поделаешь. Аккуратно! Все надо делать аккуратно! А спички – отличная вещь, очень облегчают жизнь: не надо чиркать кремешками, ожидая подходящей искры. Коричневую головку приложить плотно к пороховой сердцевине ОШП и шершавым бочком потереть…

Никак что-то! Паника.

Стас засуетился, дернул резче – вспышка обожгла пальцы.

Бегом, назад, залечь, спрятаться! Сейчас как жахнет!

Тонкие женские пальцы коснулись сенсорной панели.

На экране проступила надпись: «Активировать голограммное управление?» Под надписью стандартные варианты: «да», «нет», «отмена». Ноготок, блестящий от прозрачного лака, выбрал отмену. Нет ни сил, ни желания смотреть в глаза друг другу.

Дождь. Как только мальчишка ушел на Другую Сторону, так сразу и полило. Знак? Знамение? Махэо, какая все это ерунда! Правы психологи Технопарка: слишком долгое пребывание в квазиреальности – еще та нагрузка для центральной нервной системы. Проще говоря, от всех этих заброшенных домов, мин и троп можно умом тронуться. Новомодные психотропы так не шибают по черепу, как индейская мифология, воплощенная в жизнь.

Признай, милая: ты сошла с ума. Немолодая уже женщина хихикнула, ее длинные седые волосы укрывали спину до самых ягодиц. Ты не в себе, красотка. Извини, так получилось…

Дождь. Для аборигенов, обиженных судьбой, генералами и яйцеголовыми парнями, этот ливень смертельно опасен. И потому аборигены прячутся в метро, под промасленными шкурами вигвамов, в ненадежных зданиях, любовно называемых «домами».

Ты хоть помнишь, как тебя зовут? А? Или постоянное чувство опасности напрочь вытравило воспоминания о прежней, нормальной жизни?

Катрин.

Так тебя зовут. Катрин.

Сотню раз повтори, чтобы не забыть: Катрин, Катрин, Катрин, Катрин…

Женщина улыбнулась. Ей нравилась подсветка экрана – оптимальная цветовая гамма, наиболее приемлемая частота, все сгенерировано с учетом артериального давления пользователя, частоты дыхания, пола, роста, веса и еще тысяч параметров, соотнесенных с характеристиками окружающей среды, – и пожалуйста, приятно смотреть, экран не напрягает сетчатку и даже наоборот: полная релаксация, нервные окончания атрофируются до состояния кожных покровов пса бойцовой породы. Или зооморфа-футболиста. Что в принципе одно и то же. Ну, почти.

Есть вызов. Тончайшая мембрана вибрировала, передавая напряжение, гнев, ярость и… любовь? Нежность?

Мужской голос, хриплый, резкий:

– Катрин, ты?!

И тихо, почти шепотом:

– Зачем ты так?

И как ему объяснить, что она не знает зачем. Просто так получилось. Наверное, это из-за дождя. Или потому, что она давно уже сошла с ума, не выдержав крови, боли и грязи этого мира. Или…

Она пожала плечами, хотя и знала, что абонент ее не видит: