Андрей Жиров - Отступление

Основными неудобствами ближайших дней виделись введение строгих норм потребления воды и продуктов, в приказном сокращение до минимума передвижений в свободное время для экономии кислорода, необходимость мириться с жарой и невесомостью. Если первая являлась следствием экономии энергии (все резервы должны направляться на охлаждение обшивки), то вторая - вынужденной остановкой вращения центрального ствола и внутренних контуров. Несмотря на близкие к идеальным меры по избеганию трения - вплоть до герметизации технической полости с созданием вакуума - постепенное уменьшение гравитации ощущалось уже сейчас.

При моделировании эсминца многие выступали против дублирования новейших систем морально устаревшими и неудобными в использовании - для чего в космос тащить примитивное радио, проводной телефон и тому подобное? Помимо принципа здесь остро вставал вопрос экономии: каждый лишний грамм - это не только дополнительные рубли (и рубли немалые), но и тяжелый труд инженеров, конструкторов, космонавтов.

Однако главный конструктор настоял на своем, заявив, что экономия на общем тоннаже будет мизерной, а польза в случае чрезвычайной ситуации - неоценимой. И вот как все обернулось... Кто бы знал раньше! Сейчас Кузнецов всем сердцем воспылал благодарность к той группе конструкторов, что не сломалась под напором превосходящих сил критиков. Ведь именно эти люди и дали 'Неподдающемуся' - и, кто знает, может даже всему советскому флоту - шанс на спасение.

А следом пришло неизбежное понимание пришедшей войны. Ударило как обухом из-за угла. Представив лишь мельком масштабы катастрофы, Кузнецов внутренне содрогнулся - и вновь отбросил абстрактные переживания. О глобальном беспокоиться сейчас бессмысленно - только всё и всех скопом погубишь. Тем боле, что только в первые секунды кризиса поневоле остро встал вопрос выживания. А сейчас, раз корабль жив, отчаянию места нет, значит, можно сражаться. И во что бы то ни стало - спасать людей. Немногих, но тех, кого способен - нужно спасти наверняка.

Успокоившись и даже немного приободрившись, Кузнецов наскоро наметил себе план действий. Во-первых, связаться с мостиком по экстренной линии связи и объявить о переходе 'Неподдающегося' на военное положение. Также стоит попытаться установить связь с ЦУПом и штабом. На что, увы, рассчитывать не приходится - при всем оптимизме Кузнецов счёл наивным надеяться, что враг не глушит эфир. Далее, чтобы предотвратить панику, людям следует объяснить происходящее хотя бы в общих чертах. И, что гораздо важнее: срочно найти каждому занятие. А значит что? А значит срочно требуется выступить с обращением. И вот ко всему бы ещё знать самим, что происходит!

Кузнецов со смешанным чувством оценил текущую обстановку. Вот уж поистине ирония судьбы. Из-за подозрений НКГБ, ставших причиной появления на 'Неподдающемся' Геверциони с командой, корабль по личному приказу маршала Гамова временно отстранен от участия в учениях и отведен в далекий арьергард. Теперь возможность передышки, время прийти в себя перед атакой противника - неоценимый дар на войне. А с другой стороны - ценой передышке гибнущие сейчас товарищи, за спинами которых 'Неподдающийся' отыскал приют.

Всё это Кузнецов одновременно прокрутил в сознании за считанные секунды, всё обдумал, взвесил и оценил. И, пару мгновений крайнего напряжения нервов, вице-адмирал смог уверенно ответить на вопрос Геверциони:

- Что делать? Собирайте своих людей и следуйте за мной, Георгий Георгиевич. Так как всё выяснилось, не вижу причины больше заниматься расследованием. А на мостике ваша помощь пригодится. Вы, Иван Федорович, проведите разъяснительную работу с личным составом: успокойте людей, а после так же подходите на мостик...

Вокруг постепенно скапливалось все больше растерянных людей, не имевших приказа и не знавших, что происходит. Время, время! Чтобы предотвратить панику нужно действовать решительно - каждая минута на щиту. Потому Кузнецов, отыскав неприметную дверцу с надписью 'АВС', направился к ней. Открыв замок, адмирал снял с аппарата трубку, движимый единственным желанием: 'Лишь бы эта древность работала!'. Через секунду промедления, отбросив нервы, Кузнецов решительно поднес динамик к уху. И облегченно вздохнул. Привычный протяжный гудок показался самой лучшей мелодией.

Какое-то время терпение адмирала испытывалось на прочность необходимостью напряженно вслушиваться в череду протяжных сигналов: в творящейся неразберихе вахтенные не сразу вспомнили, что на корабле вообще есть проводной телефон, а уж тем более - где он находится. Вскоре гудки оборвались, в динамике затрещало, хрустнуло Наконец, послышался голос Ирвина:

- На связи мостик, майор Ричард Ирвин. Назовите себя, - голос адъютанта как всегда несмотря ни на что был спокоен и рассудителен, словно и не творится вокруг невероятный бардака с прочими сомнительными радостями.

- Здесь Кузнецов. Как слышишь меня? Повторяю: на связи Кузнецов, - с облегчением выкрикнул адмирал в трубку, невольно прикрываясь ладонью. Искренний расчёт на старпома и помощника в трудную оправдался - все на месте, готовы к работе.

- Слышу вас, Александр Игоревич, - в голосе Ирвина тоже скользнуло некоторое облегчение. - На мостике собрались старшие офицеры. Ждем вашего прибытия.

- Понял тебя. Буду через несколько минут...

- И еще... Здесь полковник Фурманов из группы генерала Геверциони... Он спрашивает, поступила ли до конца информация о происходящем?

- Поступила. Все, Ричард... Отставим сантименты - прежде всего дело, - решительно сбросив с себя попытавшуюся взять реванш апатию, Кузнецов продолжил - Переключи на общее вещание. Нет времени ждать, пока до мостика доберусь.

- Секунду, товарищ вице-адмирал... - судя по шумам, Ирвин отложил трубку и направился к коммутатору. Какое-то время слышались треск, скрипение, обрывки чьих-то реплик. Затем, когда адмирал уже было решил, что ничего не получится и не стоит зря терять время, внезапно на общем фоне прорезался раздраженный голос Юрия Фурманова. Нещадно разогнав техников, полковник потребовал пропустить к оборудованию. И через пару секунд в трубке наконец раздался мягкий щелчок, динамик зафонил, ударив по ушам резким визгом. Затем все стихло.

Кузнецов мысленно повторил речь, собрался с силами и решительно начал:

- Товарищи...

По всему кораблю эхом прокатилась волна: ожили встроенные в потоки и стены динамики, репродукторы, коммуникаторы. Звук неожиданно четкий, живой.

- Товарищи бойцы, к вам обращается вице-адмирал Кузнецов. В первых же словах хочу поблагодарить вас, соратники, за безупречную службу, верность Родине и народу. Искренне надеюсь, что в час испытаний вы будете столь же ревностны и несгибаемы в своей честности, как в мирное время. Призываю соблюдать спокойствие.