Иван Петров - Все, о чем вы мечтали

Вот с такого олуха угораздило меня снять мундир.

Подойдя к трупу, толчком ноги перевернул его на спину. Припав рядом на колено, немного повозившись - ремешки тугие, расстегнул портупею с ножнами и вытянул ремни из-под тела. Рванул колет на груди, открывая бежевую рубаху - верхние пуговицы отлетели. Пришлось встать, переступить через труп, чтобы поднять шпагу. Довольно неуклюже засунул кончик острия за ворот, подцепил край и пропорол рубаху до пояса. Потом рванул лезвием ткань по животу и у меня в руке остался достаточно большой кусок. Им и обтер руки, а то кровь затекла в рукав до локтя - скоро слипнется, начнет чесаться, кожу стягивать. Протерев напоследок пальцы, с закатанными рукавами, повернулся подойти к луже, еще и в ней сполоснуть.

А что на меня все так смотрят? Решили, что я его выпотрошил? Ну, не съел же...

- Кугель, помоги.

Кугель, без долгих разговоров, застегнул и на раз подогнал по мне портупею, подтянув ремешки.

Лезвие шпаги - и так на вид чистое, но, на всякий случай, вернувшись к трупу, протер остатками рубахи. В ножны вогнал со щелчком, вызывающе.

Поднял пистолет и вручил Кугелю. Разберется.

Голое брюхо наружу, на дождь, им, видишь, не нравится... Никакого почтения к умершему. Носил бы майку.

Когда резали тех сволочей, на каждого из них пришлось по две тройки. Трое на удержание, трое на ликвидацию. Еще одна тройка стояла на шухере. Если кто-то думает, что может отбиться от двенадцати детских рук и двенадцати ног, которые его облепляют, валят на землю и неуклюже пытаются воткнуть в организм железки, то... Действительно, что мы, дети, можем? Как еще сами-то друг друга не порезали. Пара из моей тройки, бросив заточки, сразу перешла в лагерь удерживающих. И слава богу, возможно, поэтому никто не порезался. А я никак не мог увидеть шею. Все это визжало, хрипело, а когда открывался кадык - я не успевал. Потом коленом прижал голову и ударил в ухо - время поджимало. Попал куда-то в висок, начались хрипы и судороги, все откатились, а он перед нами бъется, выгибается, ногами сучит. Куда-то не туда я попал. Вот тогда Казява подобрал заточку и закатил ему прямо в глаз. Чуть-чуть ногами подрожал, секунда - и все. Поэтому потом блевали мы с Казявой, остальным было легче.

Этот третий.

Не знаю, блевать не тянет совсем. Как свет выключил или чаю налил. Чего блевать?

Залезая в карету, подтянулся на двери, заглядывая за облучек, заодно окинув взглядом округу. Кугель уже занял свое место. Граф, Хуан и Гильермо, что-то обсуждая, сгрудились на своих лошадях метрах в тридцати по ходу. Гонсало не видно. Пока не тронулись, осмотрел повязку на плече раненного, с закрытыми глазами сидевшего в углу. Повязка из полотна - и это они предусмотрели. У меня такого в багаже нет. Есть сменное белье (из ткани качеством похуже) и два баронских костюма. Кугель захватил, благодаря ему каждый вечер переодеваюсь в сухое, за ночь прислуга чистит и застирывает, через сутки, в следующей гостинице - высушивают и гладят.

Кровь из раны в плече, вроде бы, перестала течь? Или уже вся повытекла, морда синюшная. Повязка чистая, сделана профессионально, рука зафиксирована. Но веки дрожат, значит в сознании. Так он на первом же толчке свалится на пол. Кто так сажает? Выходит, не знают они всех прелестей этой пыточной камеры, не ездят в каретах, все на конях норовят. Не хотелось, но... Уверенными движениями, чтобы даже не пытался протестовать, уложил на скамью. Одну ногу подогнул, вторую спустил вниз - для нее места не хватало. Голову положил себе на колени, буду придерживать. Подсунул скомканный плащ, а то мои мослы не лучшая подушка. Содрал сюртук и подложил под плечо. Укрыть бы еще, сейчас озноб пойдет от потери крови. Жар. Не чем... Тронулись.

Пока совал в руку талеры и сбивчиво объяснял, что - граф, еду в Мадрид, везут вот эти - кивнул на стоявших дальше по улице карету и всадников - мордовороты, Кугель неожиданно спросил:

- Подождете? Мне надо собраться. Не долго, заодно и ваши вещи заберем.

- Конечно! Без тебя я никуда не поеду.

Сразу спрашивать побоялся, вдруг передумает.

Уже в Меце, выбрав момент, когда в гостиничной комнате мы остались одни, переодеваясь в сухое, спросил:

- Почему, Кугель? Почему ты изменил свое решение? Я ни в чем не уверен, и не могу обещать...

- Если скажу, что понял - никогда больше вас не увижу... если расстанемся.

- Нас могут убить.

- И поэтому тоже.

Долго ждать Кугеля не пришлось. Он вышел из дома с сундучком, в другой руке нес тесак в ножнах, замотанный в портупею. Может быть, абордажный, еще с флотских времен. Рукояти пистолетов выглядывали из карманов камзола. Анна не провожала.

- Граф де Теба, прикажите вашему слуге отдать Хуану оружие. Вы просили о найме слуги, а не воина. Кнут кучера ему подойдет больше. Он заменит Хуана на козлах вашей кареты.

- Сумеешь править?

- Да, ваше сиятельство.

- Не стоит пугать Францию таким арсеналом. Мы мирные путешественники и вовсе не ставим себе целью захват страны. Вы наняли его следить за вашим здоровьем. так пусть же следит за ним. На каждом постоялом дворе, где мы будем останавливаться. Как тебя?

- Кугель, ваше сиятельство.

- Старайся, Кугель. Остальное не твое дело.

Все это произносилось язвительно, с прохладцей, достаточно громко, напоказ. И только последние слова, адресованные мне, - совсем тихо, сквозь зубы:

- Франция уже продемонстрировала всему миру, что бывает, когда слугам дают оружие. Не так ли, граф? Не стоит перенимать дурной пример.

- Вас не должно это волновать, граф.

Хрена се - не должно! Чуть не убили! Допустим, меня-то это не слишком волнует, разбираюсь потихоньку, но тот болван, которого я изволю изображать, очень даже взволнован. Уссаться должен от самого факта такой возможности! Явились - не запылились и никаких объяснений! У Пепе коня грохнули и сам с дырой в плече. Кого-то хоть там убили? Кто стрелял? Чего - я один с трофеями? Ваши все разбежались? Ну, хоть к этому трупешнику прояви интерес - покопайся в карманах, документы поищи. Давай ему усы сбреем, вдруг опознаешь!

И так всю дорогу. За кого меня держат! За идиота? Согласен, но я ведь трусливого идиота изображаю. Мне надо все объяснять, успокаивать, говорить, что моему здоровью ничего не угрожает. Хвалить за храбрость, мать вашу! Я что тут - зря стараюсь? Маршрут не объясняют, с людьми знакомиться не дают, политинформации о международном положении не проводят. Переоделся, поел, сопли вытер и - в люлю. Вылавливаю скудные кусочки сведений, хренотенью какой-то занимаюсь. Подумаешь, секрет - едем через Париж! И то - сколько раздаивал. А зачем - в Париж, почему - Париж? Это уже космос. Атом! Никому. Нигугу. Б...ь! Смотрите в окно на селянок, граф, и не морочьте себе голову.