Влад Вегашин - Иная вера

Он говорил и не мог остановиться, словно была жизненная необходимость доказать праведность своих слов, и не кому-то, пусть даже Алику, а самому себе. Говорил – и становилось как будто бы легче.

– Ты гораздо больше подходишь на роль Командора, Алик. Ты хороший, добрый, умный, целеустремленный, у тебя есть лидерские качества – ты сможешь, если только перестанешь постоянно оглядываться на меня. Я не тот, кто вам нужен, и тем более я не тот, на кого стоит оглядываться, честно. Ты можешь все сам, без меня. Я помогу, чем смогу, правда, я очень мало чего могу – но если кому-то надо будет спрятаться, в деревне точно не найдут…

– Стас, ты не имеешь права, – по позвоночнику пробежала ледяная дрожь ужаса, когда он услышал этот голос: холодный, безэмоциональный… словно зачитывающий приговор. – Ты дал надежду. Ты дал веру. Ты дал цель. Ты дал идею. Ты в ответе за это. Уйдешь – предашь даже не нас. Предашь самого себя. Все, во что ты верил и ради чего жил. Хочешь ты этого или нет – но ты Командор. Ты стал им, когда повел нас за собой. Ты наш символ, и не тебе решать, оставаться ли им.

– Но что делать, если Орден не нужен мне? – горько спросил Стас. Больше всего ему сейчас хотелось даже не умереть, а вовсе никогда не рождаться на этот свет.

– Ты можешь посмотреть мне в глаза и сказать, что Орден тебе не нужен?

Повисло молчание.

«Если рубить все и сразу, то рубить сейчас. Но это та грань, за которую я еще не готов зайти. Пока – не готов».

– Не знаю.

– Будешь знать – ты в курсе, как меня найти.

Скрипнула резина, чуть слышно загудел мотор, зашуршала гранитная крошка под колесами – и через полминуты все стихло. Осталась только одна мысль: «Кого я только что убил?»

Он вернулся в деревню под утро. Поставил Солнечного в конюшню, автоматически развесил амуницию, задал овса, проверил, все ли в порядке, и пошел к дому. Во дворе остановился, огляделся – здесь каждый сантиметр земли был его. Не принадлежал, просто был его. Земля, трава, дом, хозяйственные пристройки, квохчущие в курятнике птицы, старая телега, на которой надо было менять колеса, согнувшаяся под тяжестью плодов старая яблоня… Все это было его.

Он тихо вошел в дом, открыл чулан, достал хлеб, два кольца колбасы, четверть круга сыра и кусочек масла, сложил в мешок, вышел на крыльцо, остановился.

На востоке медленно и величаво поднималось солнце, заливая золотым и розовым бледное небо. Невдалеке темнел лес, из которого он вышел два с лишним года назад – едва живой, никому не нужный и неожиданно оказавшийся нужным здесь. От дома было не слышно, но он знал, что на поле шелестит еще не пожатая рожь, прекрасная рожь, колосок к колоску, в этом году рожь на славу…

Тихо ступая, на крыльцо вышла Олеся, закутанная в простыню. Встала рядом, обняла, с тревогой заглянула в глаза.

– Пойдем домой, – беззвучно, одними губами произнесла она.

Стас глубоко вдохнул и выдохнул.

Лямки мешка выскользнули из ослабевших пальцев.

– Да. Пойдем.

– Вероника, сходи, скажи, что скоро сядем, – бросив взгляд на экран, сказал пилот.

Стюардесса молча кивнула и вышла из кабины.

Не открывая дверь, она заглянула в салон через маленькое окошко, снаружи казавшееся обычным зеркалом. Пассажирка сидела в кресле у окна, поглаживая пальцами стакан со свежевыжатым ананасовым соком, который она потребовала в начале полета, но до сих пор даже не прикоснулась к нему.

Вероника три года работала в компании «Ласточка», чьей специализацией были сверхсрочные перелеты на небольших, но очень быстрых самолетах бизнес-класса – такое своеобразное авиатакси. И за эти три года она насмотрелась самого разного – стюардесса сопровождала в рейсах поп-звезд, политиков, спортсменов, скучающих миллиардеров и многих других. Но никто из них не вызывал у Вероники таких смешанных чувств. Она одновременно восхищалась пассажиркой, ненавидела ее, боялась и… было что-то еще, практически неуловимое, но отравляющее сам воздух. Быть может, ледяная чуждость, ощущение которой оседало на коже всякий раз, когда Вероника вынуждена была оказаться в салоне?

Пассажирка была молодая, лет двадцати пяти на вид, мулатка с гладкими и тяжелыми черными волосами, молочно-шоколадной кожей, огромными, в пол-лица, темными глазами. Лицо ее странным образом сочетало в себе африканские и европейские черты: слишком тонкие для африканки губы, прямой и изящный нос, но в то же время – форма черепа и разрез глаз, не свойственные европейским женщинам. Она носила чешскую фамилию, интернациональное имя, деловой костюм и портативный комп в сумочке. Она была странная . И Вероника ее боялась.

– Наш самолет заходит на посадку, – сказала стюардесса, переборов себя и войдя в салон. – Через пятнадцать-двадцать минут вы будете на земле.

– Хорошо, – кивнула мулатка, не удостоив Веронику даже взглядом. – Заберите стакан.

Вероника выполнила приказ и поспешила покинуть пассажирку.

Санкт-Петербург встретил Киру Пражски холодным моросящим дождем и устойчивым запахом перемен. Быстро пройдя упрощенную таможню, она вышла на улицу и огляделась.

За ее спиной высилось здание аэропорта, мерцала огромная надпись «Меридиан». На площади перед зданием теснились флаеры авто-такси – индивидуальные, парные, семейные, грузовые, уходили в небо серебристые конструкции метростанции, за авто-такси стояли такси обычные, причем как новые флаеры, так и старые автомобили. И повсюду были люди. Много разных людей. Носильщики, таксисты, представители отелей и гостиниц, прилетевшие, улетающие, встречающие, провожающие…

Заметив промедление молодой женщины, явно только что прибывшей и, судя по кажущемуся со стороны растерянным взгляду, оказавшейся в этом городе впервые, к ней подлетел парень лет двадцати, одетый в форму таксиста.

– Добрый день, вас приветствует компания «Lighting», и мы со скоростью света доставим вас в любую точку города! – оттарабанил он по-английски.

– То есть не более чем через секунду после того, как я сяду в ваш флаер, я окажусь, допустим, на Исаакиевской площади? – приподняла бровь Кира. Говорила она по-русски, с едва заметным неопределимым акцентом.

– Э-э-э… – растерялся парень. – Ну, это образно. Но у нас и правда самые быстрые флаеры из всех, какие только есть в таксопарках.

– Благодарю, но меня интересует стандартный маршрут, – покачала она головой, направляясь в сторону авто-такси.

Крохотный индивидуальный флаер, едва ли метр в ширину, отозвался на прикосновение к сенсору вспышкой экрана.

– Здравствуйте, вас приветствует городская служба автоматического такси. Пожалуйста, выберите адрес из списка или введите его вручную или голосом.