Евгений Прошкин - Новая Зона. Контур боли

— Значит, сейчас по Профсоюзной, оттуда на Ленинский, — сказал Олег. — Все как вчера.

— Как вчера не хотелось бы, — мрачно изрек полковник, поворачивая ключ в замке зажигания. — Знаешь дорогу, которая идет в объезд площади Гагарина?

— Знаю, конечно. А что ты имеешь против Гагарина?

Михаил плавно вырулил на середину проезжей части и утопил педаль газа.

— Да что-то охладел я после вчерашнего и к Гагарину, и ко всей советской космонавтике, — признался он.

Олег вспомнил, как кубарем катился по асфальту, отбивая локти и колени и прижимая к груди бессмысленное оружие с боеприпасами. У него по спине пробежали мурашки, а ссадины на теле заныли, словно разбуженные воспоминанием.

— И сейчас нам примерно в то же место, — заметил Гарин, — где вчера нас ждала засада. И где концентрация пси-поля максимальна.

— И куда нас, якобы без задней мысли, отправил Скутер, — подытожил полковник, по широкой дуге выезжая на Профсоюзную. — Поговорить он с нами хотел, клоун плешивый. Нет уж, это нам с ним пора поговорить. По-взрослому. Но сперва — башня. Кстати, какая она?

— В смысле? — не понял Гарин.

— Ну, красивая?

— Красивая. До Эйфелевой ей, конечно, далеко, но тоже ничего, — ответил Олег и на всякий случай уточнил: — Судя по картинкам.

— Красивая, — мечтательно повторил Столяров. — А чего по картинкам? Сам, что ли, не видел?

Гарин задумался ненадолго, потом растерянно помотал головой.

— Нет. Останкинскую — сто раз, а Шуховскую… Не знаю, то ли ни разу в нужном месте не оказывался, то ли просто внимания не обращал.

— Значит, вместе посмотрим. Если повезет.

На это Олег не нашелся, что ответить.

Вскоре после того, как проехали Академическую, он тронул Михаила за плечо.

— Если не хочешь встречаться с Гагариным, то сейчас направо.

— Совсем не хочу, — подтвердил Михаил и, объехав навечно остановившийся трамвай, свернул с проспекта.

— Тогда едем по Вавилова до упора, потом по Орджоникидзе и съезжаем прямо… — Гарин неожиданно замолчал на несколько секунд и закончил упавшим голосом: — На Шаболовку.

— Что такое? — Столяров внимательно посмотрел на товарища.

Тот сидел, уставившись на свои колени, и массировал виски указательными пальцами. Три раза в одну сторону и три раза в другую. И так без конца. Полковнику уже приходилось заставать Гарина за этим занятием. Обычно ничем хорошим это не заканчивалось.

— Опять голова? — участливо спросил Михаил.

— Что ты сказал? — Олег поднял на спутника непонимающий взгляд.

— Голова, говорю, болит? — чуть громче повторил Столяров.

— Нет, до этого?

— До этого?.. — полковник задумчиво пожевал губу. — Вроде ничего.

— Мне показалось… — Гарин зажмурился. Его пальцы энергично разминали виски, от чего на лбу у Олега то появлялись, то разглаживались морщины. — Мне показалось, что ты сказал — жрать.

— Не говорил. Хотя пожрать бы не помешало. Чем поднимать нас по тревоге, лучше б завтраком…

— Жра-ать! — протянул Гарин, беспомощно озираясь. Он посмотрел в боковое зеркало, заглянул в «бардачок», обернулся и зачем-то отодвинул шторку на крохотном окошке, ведущем в кузов.

— Еду ищешь?

— Нет. — Олег мотнул головой. — Кто это говорит?

— Что говорит? Жрать?

— Ты тоже это слышишь? — вскинулся Гарин.

— Только от тебя. Уже два раза.

— Жра-а-а-ать, — с невыразимой тоской простонал Олег. На его глазах выступили слезы. — Кто же это, черти зеленые! — Трясущимися руками он достал «венец» и надел на голову, как пенсионерка надевает очки — чтобы лучше видеть. И закричал, прижимая ладони к вискам: — Жра-а-а-а-ать!

— Так ведь нет ничего, — растерянно ответил Столяров. Как назло, на этом участке дороги было особенно много брошенных машин, и для того, чтобы лавировать между ними, полковнику требовалось все его внимание. — Что с тобой, Олежка?

— Бабу бы, — отчетливо произнес Гарин непривычно низким голосом.

— Что? — от неожиданности Михаил недокрутил руль, и инкассаторский броневичок чиркнул левым боком по тупой морде припаркованных поперек шоссе «жигулей».

— Бабу бы, — повторил Олег и осклабился. — Хоть живую, хоть… Лишь бы из мяса. От этих резиновых только раздражение на коже и срам на душе.

— Охотно верю. — В голосе Столярова появилась особая вкрадчивость, характерная для медицинских работников, имеющих дело с сумасшедшими. Странное поведение товарища все сильнее беспокоило полковника. — Живая-то завсегда лучше.

— Все ложь! — заявил Гарин, и горечь разочарования в его голосе была искренней. А вот сам голос казался чужим. — Регенерация невозможна! Никто не вернет нам ноги, Коля умер зря. Я видел Двуногого Санчо без обуви. У него перепонки на второй ноге. Она даже другого цвета! Не знаю, где он ее взял, но не вырастил, это точно. Все разговоры о вытяжке — бред сивой кобылы!

— Бред, — согласился Михаил.

В этом месте проезжая часть была посвободней, и он улучил момент, чтобы посмотреть на спутника. Увиденное не обрадовало полковника. Олег сидел, не отводя взгляда от маленькой елочки, которая раскачивалась из стороны в сторону под лобовым стеклом, но в глазах его отражалась не зеленая безделушка с ароматом хвои, а какая-то запредельная даль. Гарин обеими руками держался за «венец» и как будто пытался натянуть его еще глубже, хотя артефакт и так уже доставал ему до ушей.

— Все, с меня хватит, — объявил Столяров. — Я останавливаюсь.

— Не смей! Ты охренел? Гони!

Олег обернулся к нему, и Михаилу показалось, что к приятелю наконец вернулся здравый смысл. По крайней мере эту интонацию полковник знал хорошо и называл про себя «У Гарина истерика». От сердца немного отлегло. «Товарищ, который психует» — все-таки лучше, чем «товарищ, который псих».

— Куда гнать?

— Куда угодно! Только здесь не останавливайся! Видишь, сколько болотных огоньков?

Столяров проследил за направлением взгляда Олега, но увидел только длинный приземистый забор из красного кирпича, над которым возвышались клены и ели, и торчала маковка церквушки. По всей видимости, это была территория кладбища.

— Ты знал, что мертвые тоже светят? — подтвердил его предположение Гарин. — Бледно-бледно. Как болотные огоньки.

Он снова уставился на декоративный освежитель воздуха, который уже не раскачивался, а мелко трясся, потому что «фольксваген» ехал по трамвайным путям. Михаил в сердцах выматерился, сорвал елочку и бросил под ноги. Однако взгляд Гарина от этого осмысленнее не стал.

— Я никогда не был на болоте и не видел огоньков, — признался Олег. — Но я уверен — они светятся так же, как мертвые. Их здесь много. Пока что они спят, но очень скоро проснутся и потребуют… — Он запнулся и вдруг заорал: — Жра-а-а-ать!!!