Гордон Диксон - Солдат, не спрашивай

Он замолчал, поймав взгляд Чжу.

— Что? — спросил он. — Что происходит? Кенси там? Мы не хотим, чтобы дверь опечатывали…

— Пел, — сказал я, положив руку ему на плечо. — Пел!

Он наконец почувствовал мое прикосновение и услышал меня. С яростным лицом он повернулся в мою сторону.

— Пел. — Я говорил медленно и отчетливо, — Он мертв. Кенси мертв.

Пел уставился на меня.

— Нет, — раздраженно воскликнул он, пытаясь оттолкнуть меня. Я удержал его. — Нет!

— Мертв, — повторил я, пристально глядя ему в глаза. — Мертв, Пел.

Он тоже, не отрываясь, смотрел на меня, и я отпустил его.

— Мертв? — послышался его шепот.

Пел прислонился к выкрашенной в белый цвет стене коридора. К нему двинулась было медсестра, но я сделал ей знак остановиться.

— Просто оставьте его ненадолго в покое, — сказал я и снова повернулся к двум дорсайским офицерам, которые теперь проверяли, хорошо ли закрыта дверь.

— Если вы поедете в комиссариат полиции, — предложил я, — мы сможем начать охоту за тем, кто это сделал.

Чарли коротко взглянул на меня. Его лицо утратило дружелюбное выражение, однако не было на нем и следа шока или ярости.

— Нет, — спокойно проговорил он, — Мы должны доложить о случившемся.

Он вышел, следом за ним Чжу, двигаясь столь быстро, что мне пришлось бежать, чтобы не отстать от них. Оказавшись на улице, они снова сели в полицейскую машину. Чарли — за руль. Я забрался на заднее сиденье и почувствовал кого-то рядом с собой. Это был Пел.

— Пел, — сказал я. — Лучше останьтесь…

— Нет. Слишком поздно, — ответил он.

И действительно, Чарли уже тронул машину с места. Он, как истинный дорсаец, обладал быстрой реакцией, поразительной смелостью и хладнокровием. Он вел машину так же быстро, как Пел, но не как сумасшедший. Тем не менее большую часть поездки я крепко держался за край сиденья, поскольку благодаря этим качествам Чарли находил такие просветы в движении, где — я мог бы поклясться — проехать было невозможно.

Мы остановились перед зданием штаб-квартиры экспедиционных сил. Чарли прошел мимо охранника, который сразу же замолчал, узнав двоих из нас.

— Нам нужно поговорить с командующим, — сказал Чарли. — Где Грэйм?

— Вместе с мэром Бловена и посланником экзотов, — Охранник, который не был дорсайцем, слегка заикался. Чарли повернулся, собираясь уйти, — Подождите… сэр, я имел в виду, что они здесь, в кабинете командующего.

Чарли снова повернулся.

— Мы пойдем туда. Доложите о нас.

Он пошел вперед, не дожидаясь, пока охранник подчинится его приказу, по коридору и вверх по эскалатору; молодой офицер встал из-за стола, увидев нас.

— Сэр, — сказал офицер Чарли, — командующий будет занят еще несколько минут…

Чарли проследовал мимо него, и офицер развернулся, набирая номер на телефоне. Стуча каблуками по блестящему каменному полу, Чарли направился к следующей двери, открыл ее и вошел в кабинет. Мы двинулись за ним — в большое квадратное помещение с окнами, за которыми открывалась панорама города. За столом сидел Ян Грэйм — брат-близнец, зеркальное отражение Кенси. В кабинете также находились мэр Моро Спенс и человек в голубой одежде — кареглазый, с белыми волосами.

Когда мы вошли, Ян говорил по телефону.

— Все в порядке. — Он закончил разговор, нажал кнопку и посмотрел на Чарли, который прошел вперед вместе с Чжу, к самому краю стола, затем оба отдали честь.

— Что случилось? — спросил Ян.

— Кенси, — сказал Чарли. Голос его стал официальным. — Полевой командир Кенси Грэйм был только что убит, когда мы ехали в город.

Около секунды — не больше — Ян сидел молча. Но его лицо — столь похожее на лицо Кенси и все же столь непохожее — нисколько не изменилось.

— Как? — наконец спросил он.

— Мы не видели убийц, — ответил Чарли. — По-видимому, штатские. Они скрылись.

Моро Спенс выругался.

— Голубой фронт! — сказал он, — Ян… Ян, послушайте…

Никто не обратил на него внимания. Чарли коротко пересказывал то, что произошло с тех пор, как информация о приглашении достигла лагеря…

— Никакого подобного празднества не планировалось! — запротестовал Моро Спенс, но, казалось, его никто не слышал. Ян сидел молча; его суровое лицо наполовину скрывала тень от солнечного света, проникавшего через высокое окно позади него, и он слушал так, как будто это был очередной, ничем не отличающийся от тысячи других доклад. Обычный человек вряд ли вел бы себя так в подобной ситуации; не зря Яна считали легендарной личностью. И это было не только мое личное впечатление, поскольку я услышал, как стоявший сзади Пел что-то яростно прошипел сквозь зубы. Тут я вспомнил, как он говорил о Яне, что тот, в отличие от Кенси, состоит лишь из льда и воды.

Беловолосый человек в голубых одеждах — экзот Падма — тоже пристально смотрел на Яна. Когда Чарли закончил свой рассказ, он сказал:

— Ян, я думаю, будет лучше, если этим займутся местные власти.

Ян посмотрел на него.

— Нет, — ответил он и повернулся к Чарли: — Кто сейчас дежурный офицер?

— Нгкок.

Ян нажал кнопку телефона на столе.

— Дайте мне полковника Вару Нгкока, штаб лагеря, — сказал он.

— Нет? — переспросил Моро. — Я не понимаю. Мы сможем с этим справиться. Видите ли, это Голубой фронт. Это находящиеся вне закона политические…

Я подошел к нему сзади и положил руку ему на плечо. Он замолчал и обернулся.

— О Том! — с некоторым облегчением воскликнул он. — Я вас сначала не заметил. Рад, что вы здесь…

Я приложил палец к губам. Он был в достаточной степени политиком, чтобы понять, что иногда следует помолчать, и не стал продолжать дальше.

— Вару? Это командующий Ян Грэйм, — между тем говорил по телефону Ян, — Возьмите наши четыре лучших охотничьих отряда, а три батальона ваших войск пусть окружат Бловен. Перекройте все выходы из города. Никого не впускайте и не выпускайте без нашего разрешения. Объявите войскам, что в ближайшее время будет проведен инструктаж по этой операции.

Как профессиональные солдаты, не связанные ни с какими политическими силами, наемники, по условиям дорсайского контракта, имели право знать цели и задачи военных операций, в которых должны были участвовать. При девяноста шести процентах голосов против среди имевших отношение к операции солдат они имели право отказаться выполнять приказ. Существовало и другое правило: при ста процентах голосов они могли заставить своих офицеров использовать их в операции, которой требовали они сами. Из динамика донеслось что-то неразборчивое.

— Нет, — ответил Ян, — это все.

Он выключил телефон, открыл ящик стола, достал оттуда портупею — полевую, защитного цвета, в отличие от той, которую до этого надел Кенси, — уже с пистолетом в кобуре и, вставая, начал ее застегивать. Стоя он, казалось, заполнял все помещение.