Гордон Диксон - Солдат, не спрашивай

— Но какие следы они ищут? — поинтересовался я.

— Большей частью мелочи. — Он улыбнулся. — Такие мелочи, которые мы с вами не сможем увидеть, даже если нам на них покажут. Иногда ничего не удается найти, и тогда им приходится догадываться — вот где помогает координатор. — Он посерьезнел, — Похоже на черную магию, верно? Даже мне порой так кажется, а я дорсаец уже четырнадцать лет.

— Вы сказали — трое, — сказал я.

— Верно, — ответил офицер. — Снайперов было трое. Мы проследили их путь от помещения в здании, из которого они стреляли, до этого места. Здесь был их штаб — отсюда они отправились туда, где произошло убийство. Есть признаки того, что они провели тут в ожидании по крайней мере несколько дней.

— Почему вы решили, что они ждали? — спросил я.

— Множество повторяющихся признаков. Привычные действия. Следы установки походных кроватей и переносного телефона — вероятно, кто-то позвонил и сообщил им, что командор выехал из лагеря. Следы многочисленных приемов пищи. Остатки металлической смазки, свидетельствующие о том, что здесь разбирали и чистили оружие.

— Но откуда вы знаете, что их было только трое?

— Есть следы только троих, — ответил он. — Все достаточно крупные для вашей планеты, все моложе тридцати лет. У самого высокого были черные волосы и борода. Он в течение недели не менял одежду… — Офицер понюхал воздух. — Чувствуете запах?

Я долго и напряженно принюхивался.

— Ничего не чувствую, — покачал головой я.

— Хм… — В голосе офицера звучало мрачное удовлетворение. — Видимо, эти четырнадцать лет все-таки не прошли для меня зря. Так или иначе, его запах — один из следов, который привел нас сюда.

Я взглянул на Ли Холла, потом снова на офицера.

— Значит, вам вообще не нужны мои детективы, верно? — спросил я.

— Нет, сэр. — Он посмотрел мне прямо в лицо. — Но мы полагаем, вы хотите, чтобы они остались с нами. Никаких проблем.

— Да, — сказал я и ушел. Если мои люди не были здесь нужны, то и я тоже. К тому же я хотел поговорить с Падмой.

Но найти посланника оказалось непросто. Посольство экзотов либо не желало, либо не могло сообщить мне, где он находится; в штаб-квартире экспедиционных сил мне тоже заявили, что не знают. Разумеется, мой собственный департамент следил за всеми перемещениями по городу важных граждан других планет, таких как братья Грэймы и посланник экзотов. Но в данном случае не было никакой информации о том, что Падма покинул помещение, где я в последний раз видел его вместе с Яном Грэймом сегодня утром. Наконец я собрал в кулак всю свою решительность и, позвонив самому Яну, спросил, у него ли Падма.

В ответ я услышал короткое «нет». Если бы Падма был у него, дорсаец типа Яна скорее отказался бы отвечать, чем прямо солгал. Я сдался. Я падал с ног от усталости и сказал себе, что должен поехать домой, поспать хотя бы несколько часов, а потом снова начать поиски.

Взяв с собой в машину одного из солдат, чтобы тот поручился за меня перед патрулями, я вернулся в свою темную квартиру. Когда я вошел в гостиную и включил свет, то увидел Падму. Он ждал меня, расположившись в одном из кресел.

Потрясение, которое я испытал, оказалось достаточно сильным — словно передо мной возник призрак человека, с чьих похорон я только что вернулся. Я остановился, уставившись на него.

— Извините, что застал вас врасплох, Том, — сказал он, — Я знаю, вы собирались выпить и забыть обо всем на несколько часов. Так или иначе, почему бы вам действительно не выпить?

Падма кивнул в сторону бара, встроенного в угол гостиной. Я никогда им не пользовался, за исключением тех случаев, когда принимал гостей; но он всегда был полон — это входило в договор об аренде. Я подошел к стойке и смешал бренди с водой. Я знал, что нет никакого смысла предлагать Падме алкоголь.

— Как вы сюда попали? — спросил я, не оборачиваясь.

— Сказал вашему привратнику, что вы меня искали, — ответил Падма, — Он меня впустил. Мы, экзоты, не настолько часто встречаемся на вашей планете, чтобы он меня не узнал.

Я одним глотком осушил полстакана и сел в противоположное кресло. Освещение в квартире стало ярче, когда за окнами стемнело. Мягкий свет лился с потолка и из маленьких отверстий и ниш в стеках. В своих голубых одеждах Падма выглядел словно изображение Будды, возвышающегося над всем человеческим и житейским.

— Что вы здесь делаете? — поинтересовался я, — Целый день вас ищу.

— В сложившейся ситуации вы вполне могли обратиться ко мне за помощью. Поэтому я хотел встретиться с вами там, где вы не могли бы предположить, что причиной моего отказа является давление извне.

— Отказа? — удивился я. Бренди и вода, которые я проглотил, казалось, уже ударили мне в голову. — Вы даже не собираетесь меня выслушать, прежде чем сказать «нет»?

— Надеюсь, — произнес Падма, — что сначала вы выслушаете меня, Том, прежде чем отвергнуть то, что я собираюсь вам сказать. Вы думаете, что я могу как-то воздействовать на Яна Грэйма, чтобы тот увел своих солдат на расстояние половины окружности планеты от Бловена, или иным образом вывести ситуацию из нынешнего критического состояния. Но правда в том, что я не могу этого сделать, и даже если бы я мог, я бы этого не сделал.

— Не сделал бы, — тупо повторил я.

— Да. Именно так. Но не просто по собственному выбору. В течение четырех веков, Том, мы убеждали всех остальных, что предназначение человечества связано с настоящим и прошлым. У нас, экзотов, есть сейчас достаточно точная наука, называемая онтогенетикой, которая помогает предвидеть исторические последствия того или иного события в настоящем или будущем. Мы не делаем секрета из существования подобной науки. Но это не означает, что мы можем управлять событиями, особенно когда другие все еще стремятся отвергнуть самое существо того, с чем мы имеем дело, — концепцию большой, перемещающейся картины событий, которые включают в себя всех нас и наши жизни.

— Я католик, — сказал я. — Я не верю в предназначение.

— И мы, жители Мары и Культиса, тоже, — продолжал Падма. — Но мы верим в физику человеческих действий и взаимодействий, которые, как мы считаем, работают в определенном направлении, стремясь к определенной цели, которая, как мы сейчас считаем, отстоит менее чем на сто лет — если, собственно, мы уже ее не достигли. Движение к этой цели нарастало, по крайней мере в течение последнего тысячелетия. Ни один индивидуум или группа в настоящее время не в состоянии противостоять этому движению или изменить его направление. Лишь некто более могущественный, чем человек, каким мы его знаем, мог бы это сделать.

— Наверняка, — согласился я. Стакан в моей руке был пуст. Я не помнил, как выпил остаток его содержимого, но алкоголь в некоторой степени снял усталость и напряжение. Я встал, снова подошел к бару и вернулся с полным стаканом, в то время как Падма молча ждал. — Конечно, я понимаю. Вы думаете, что заметили здесь историческую тенденцию, и не хотите вмешиваться, боясь ее нарушить. Изящное оправдание тому, чтобы ничего не делать.