Терри Пратчетт - Долгая Земля

Лобсанг забормотал в его ухе, очевидно уловив его напряженность, и пытаясь успокоить.

- Джошуа, просто помни, что я построил Марка Твена. И он, то есть, естественно, я, постоянно присматривает за тобой. Если мне покажется, что кто-либо пытается причинить тебе вред, он будет мертв прежде, чем поймет это. Я конечно, пацифист, но в «Mapк Твен» встроено оружие многих типов, от незримо крохотных до невероятно больших. О ядерном вооружении я даже упоминать не буду.

- Да уж, действительно не стоит.

- Договорились. А теперь не мог бы ты, пожалуйста, спеть песню?

- Песню? Какую песню?

- Любую песню! Выбери песню и пой. Что-нибудь задорное... просто пой!

У команды Лобсанга на тот момент совершенно невменяемой, была власть голоса сестры Агнес на пределе ее терпения, когда даже тараканы понимали, что им лучше убраться из города. Поэтому, Джошуа начал петь первую песню, которая пришла на ум.

- Салют командиру, он руководитель, и мы должны приветствовать его. Салют командиру, он тот, кого мы должны приветствовать... - Когда он закончил, на снежной равнине воцарилась тишина.

- Интересный выбор, - заметил Лобсанг. - Без сомнения, еще одно наследие тех твоих монахинь. Они, небось, пылкие, когда дело доходит до политических дебатов? Что ж, дело сделано и это главное. Теперь подождем. Пожалуйста, не двигайся.

Джошуа ждал. И когда он открыл рот заявить, что его терпение лопнуло, темные силуэты окружили его. Они были черными как смоль, пятнами на снегу, с широкой грудью, большой головой и огромными лапами, или скорее руками, у которых К счастью, не было когтей – их руки больше походили на боксерские перчатки, или возможно перчатку кетчера.

И они пели, открывая и закрывая большие розовые рты со всеми признаками удовольствия. Но это не было военной глупостью, которую пел Джошуа, и, ни разу не было завыванием животных. Это было человеческой речью, и он мог разобрать все слова, поскольку они повторяли их снова и снова, напевая мелодию с различными гармониями и повторениями, и многослойные аккорды весели в воздухе как елочные гирлянды. Это продолжалось несколько минут, в течение которых эта дикая музыка менялась и искажалась, пока постепенно не свелась в одну большую приятную тишину.

Удивленный, Джошуа едва мог вдохнуть.

- Лобсанг...

- Интересный выбор песни. Написанная неким Альбертом Шевалье, из Ноттинг-Хилла в Лондоне. Что любопытно, позднее ее перепела Ширли Темпл.

- Ширли Темпл... Лобсанг, я полагаю, что есть веская причина, почему эти Могучие Джо в метель поют старые песни из английской комедии.

- Разумеется.

- И я также предполагаю, что ты знаешь эту причину.

- У меня есть четкое представление, Джошуа. Но всему свое время.

Одно из существ подошло прямо к нему, его руки размером с

теннисную ракетку были сложены чашечкой, как будто сжимая что-то. Рот был открыт, и оно все еще переводило дыхание после пения; у него было много зубов, но общее выражение было приветливым.

- Захватывающе, - выдохнул Лобсанг. - Примат, безусловно, определенно какая-то разновидность обезьяны. Так убедительно вертикальный как любой гоминид, но это не обязательно подразумевает связь с человеческой эволюцией...

- Не время для лекции, Лобсанг, - проворчал Джошуа.

- Ты прав. Мы не должны терять время. Возьми подарок.

Джошуа осторожно шагнул вперед и протянул руки. Существо казалось взволнованным, как ребенок, которому доверили выполнить важную работу и который хотел удостовериться, что все было сделано идеально. Оно положило нечто тяжелое в руки Джошуа, на что он с любопытством взглянул. Это было что-то похоже на большого лосося, красивого и переливающегося.

Он услышал голос Лобсанга.

- Отлично! Я не могу сказать, что это то, чего я ожидал, но по-любому то, на что надеялся. Кстати, будет уместно, если ты отдашь ему что-то свое в обмен.

Предыдущий владелец великолепной рыбы ободряюще улыбнулся Джошуа.

- Ну, у меня есть стеклянный нож, но не думаю, что этот парень нуждается в нем. - Он колебался, чувствуя себя неловко. - И это мой нож, я лично выточил его из куска обсидиана.

Это был подарок от кого-то, чью жизнь он спас.

- Ты тянешь время, - сказал Лобсанг нетерпеливо. - Подумай вот о чем. Совсем недавно ты ожидал подвергнуться нападению, так? А теперь у нас есть очевидный факт, что это была его рыба, и он отдал ее тебе. Я подозреваю, что акт дарения важнее самого подарка. Если ты чувствуешь себя голым без оружия, пожалуйста, выбери себе позднее нож по вкусу в арсенале, хорошо? Но прямо сейчас, отдай ему нож.

Сердитый, главным образом на себе, Джошуа сказал:

- Я даже не знал, что у нас есть арсенал!

- Мы живем и учимся, друг мой, и будь благодарен, что у тебя еще есть шанс сделать то и другое. У подарка есть ценность, которая имеет мало общего с любой валютой. Передай его с веселой улыбкой для камер, Джошуа, ибо сейчас ты вершишь историю: первый контакт с чужеродным видом, хотя у него и была возможность развиться на Земле.

Джошуа передал свой любимый нож существу. То приняло его с трепетной заботой, подняло к свету с восхищением, и осторожно проверило лезвие. Потом в его наушниках возникла какофония, которая напоминала удары шаров для боулинга в бетономешалке.

После нескольких секунд она милостиво смолкла, сменившись веселым голосом Лобсанга.

- Поразительно! Они поют для тебя на частоте, которую мы считаем нормальной, в то время как между собой, они общаются на ультразвуке. То, что ты услышал, было моей попыткой перевести ультразвук в диапазон, который может воспринимать человек, если не понял.

А потом в одно мгновение они исчезли. Не осталось никаких намеков на пребывание там существ, кроме очень больших следов на снегу, уже заметаемых метелью. И, конечно же, лосося.

Вернувшись на корабль Джошуа покорно убрал огромную рыбу в холодильник камбуза. А затем, сжимая чашку свежего кофе, он сел в зале и сказал воздуху:

- Я хочу поговорить с тобой, Лобсанг. Не с голосом в воздухе, а с тем, кого могу треснуть кулаком.

- Я вижу, ты раздражен. Но уверяю тебя, ты не подвергался ни малейшей опасности. И как ты, наверное, догадался, ты был не первым человеком встретившим этих существ. У меня есть четкое убеждение, что первый встретивший их человеку решил что они были русскими...

И Лобсанг поведал Джошуа историю рядового Перси Блэкни, восстановленную по записям, найденным в его дневнике, и разговорам, которые он вел с очень удивленной медсестрой в больнице Франции, куда его отвезли после внезапного появления в 60-ых.

Рядового Перси, перед которым стоял ряд бесстрастных незнакомцев, поющих па поляне в гуще леса, быстро осенило. Ну, конечно! Это должно быть русские! Они ведь тоже вступили в войну, так ведь? И разве в журналах, что раздавали в окопах, не было их описания русских, которые очень напоминали видом медведей?