Валерий Вайнин - Четвертое правило Мангуста

– В «бардачке».

Среди сигаретных пачек, жвачки и прочего хлама я обнаружил шариковую ручку и – вот находка! – стопку открыток с изображением букета роз. Подобные «визитки» лже-Француз оставлял на трупах. Я предъявил одну из открыток Светлане.

– Узнаешь?

Сычиха ломанулась в машину:

– Дай мне этого урода! Я из него не то что кишки…

– Погоди, – отстранил ее я. – Сделаем кое-что получше. – Отпустив кадык водителя, я распорядился: – Подставь-ка спину.

Потирая горло, парень с готовностью согнулся. Я положил ему на спину открытку и на оборотной стороне написал: «Остапчук! Хороня своих гаденышей, помни: я тебя не люблю. Сычиха».

– Ну? – произнесла Светлана. – Что там?

Я протянул ей открытку:

– Ответ Татьяны Онегину.

Прочтя, она хмыкнула.

Забрав открытку, я положил ее на грудь одного из трупов и придавил прикладом автомата.

– Отвезешь это послание, – сказал я водителю. – И передашь привет Французу от Француза.

– Понял, урод?! – прошипела Светлана.

Парень торопливо кивнул:

– Нет проблем. – Такой поворот событий вполне его устраивал. – «Жигуль» свой отгоните. Чтоб не задеть.

– Объедешь, чайник! – Светлана отошла, освобождая мне выход.

Как только я вылез из джипа, водитель, не потеряв ни мгновения, виртуозно выскочил задним ходом между «жигуленком» и стеной, развернулся и был таков. Светлана в досаде пнула картонный ящик Тот жалобно скрипнул и шлепнулся в кучу своих собратьев.

– Так его, – одобрил я, садясь за руль. – Едешь или продолжишь баталию?

Она стряхнула с джинсов комочки подсохшей грязи, влезла в машину и захлопнула дверцу. Включив зажигание, я вырулил из тупика и поехал на Дашкину… то есть на конспиративную нашу квартиру. Дождь наконец прекратился, однако небо оставалось пасмурным.

Светлана покосилась на меня:

– После твоей открытки он совсем оборзеет.

– Куда уж более? – возразил я.

– Он сдвинутый, Глеб. Что он теперь натворит?

– Свет, он не сдвинутый, он маньяк. Если раньше он за тобой просто охотился, то теперь ты станешь для него наваждением. Во всяком случае, очень на это надеюсь.

– Приманку из меня делаешь?

– Ты уже приманка, Свет. Я лишь повысил твою цену.

Мы не спеша катили в автомобильном потоке, и я мог поручиться, «хвостов» за нами не было. После короткого молчания Светлана произнесла:

– Понравились мне два момента. Знаешь, какие?

– Скажешь – буду знать.

– Как эти уроды промахнулись в тебя с трех шагов и как ты… – Смеясь, она передразнила мой голос – «Кишки на член намотаю, пидор!» Ну, блин, кино!

– И что такого? – разозлился я, обходя на повороте «Мерседес». – Некоторые в каждую фразу умудряются вставлять слово «хрен».

Сычиха продолжала смеяться. Такого с ней еще не бывало.

– Да ладно. Что покраснел-то?

– Свет, я за рулем, – напомнил я. – Можешь не отвлекать?

Она примолкла. Но ненадолго.

– Расскажи про Остапчука, – потребовала она. – Кто он и что о нем известно?

– Вот это пожалуйста. Хоть информации у меня, что называется, кот наплакал.

И я поведал то немногое, что нарыл Стас о шестом спецотряде и о свихнувшемся его майоре. Светлана слушала, не перебивая. Лишь соскребала ноготком с одежды грязь.

Когда мы вошли, оказалось, что Стас уже вернулся. Они сидели втроем на кухне и ели бутерброды. Ноздри Щекотал кофейный аромат.

– Мы тоже хотим, – сказал я.

Стас подвинул нам два табурета. Дарья скользнула взглядом по испачканной майке Светланы.

– Момент, ребята. – Она взглянула на кофемолку. – Сварю свежего.

Светлана конфузливо покосилась на Стаса:

– Пойду руки помою.

Но Илья, глядя на ее одежду, произнес:

– Капитан Сычова, доложите обстановку.

Светлана собралась его отбрить, но Стас ответил за нее:

– Шла, упала, ничего не помнит. Очнулась в сточной канаве.

Сычиха вспыхнула.

Илья обернулся к Стасу:

– Рыжий, ты интеллектуальный эмбрион. Тебе об этом говорили?

Шевельнув могучими плечами, Стас взглянул на него с интересом:

– Почему эмбрион?

– Хорошо, не спросил, почему интеллектуальный, – вздохнул Илья. – Потому, Рыжий, что в них наверняка стреляли. Света бросилась на землю и, поскольку шел дождь… Я не прав?

Дашка замерла с кофемолкой в руках.

Я невозмутимо подошел к раковине.

– Умыться, кстати, можно и здесь.

Стас воззрился на Илью с недоверием:

– Почему тогда на Глебе ни пятнышка?

Илья погладил бороду:

– Потому, думаю, что наш ребе… Глеб то есть… лежал на девушке сверху. В смысле – прикрывал своим телом. Если ошибаюсь, пусть меня поправят.

Стас вопросительно взглянул на Светлану. Светлана ошеломленно таращилась на Илью.

– Докладываю, борода, – отчеканила она. – Все было так, как ты сказал.

Дашка потрепала Илью по волосам:

– А в шахматы пропер. Две партии.

Рыжий уставился в пол:

– Свет, извини.

Светлана подошла к раковине и, намыливая руки, проговорила:

– Если б там оказалась сточная канава, Стас, я бы в нее сиганула. Когда стреляют на поражение, лучшего места не отыщешь.

Краска затопила веснушки на физиономии Стаса.

– Я же извинился.

На этих словах Дашка врубила кофемолку.

– Что?! – крикнула она. – Ничего не слышно!

Стас купился и проорал:

– Я извинился! Я сказал «ластик»!

Дашка выключила кофемолку.

– Теперь поняла. – И стала пересыпать молотый кофе в турку.

Сычиха обвела нас взглядом:

– Какой еще, на хрен, ластик?

Тут я не выдержал:

– Еще раз произнесешь слово «хрен», из окна выброшу!

Дашка вклинилась между нами:

– Не смей угрожать посторонним женщинам.

– Не встревай, выпорю! – пообещал я.

– Меня, что ли?

– Кого же еще!

– Другое дело.

Мы с женой рассмеялись.

Светлана улыбнулась из-за Дашкиной спины.

– Ладно, постараюсь без хрена. – Славная у нее была улыбка. – Так что еще там за ластик?

Дашка объяснила:

– Если ты говоришь «ластик» – значит, стираешь произнесенные тобой необдуманные слова. Вычеркиваешь их из жизни, вот и все.

Светлана смотрела на нее, будто не верила ушам.

– Значит, Стас стер насчет сточной канавы?

Рыжий вскочил со стула.

– Свет, если я сказал «ластик» – значит, «ластик»! И хватит об этом!

– Конечно, Стас, – поспешно согласилась Светлана. – Просто я сперва не поняла.

Рыжий хмуро плюхнулся обратно на стул.

– Тогда, может, начнем наконец разбор полетов?

Тут он был прав. Присев к столу, мы со Светланой по-военному сухо изложили наше приключение.

Повисла тишина. Дашка сверлила меня глазами, в которых читалось: «Почему там была не я?» Илья размышлял, поглаживая бороду. Стас вроде бы с завистью посетовал:

– Надо же, а у меня – как по маслу. Встретился с этим Гномкиным – верзила еще тот, выше меня почти на голову… Кстати, Свет, как он в рукопашном? Силен?