Борис Царегородцев - Время больших побед

– А что будем делать со спасенными? Их видел экипаж «Гремящего» и теперь знает, что это англичане, – не унимался Виноградов.

– Товарищ адмирал, поверьте моему слову, через десять минут экипаж даже не будет знать имя своей матери, а тут какие-то англичане. Михаил Петрович, свяжите меня с эсминцем, я скажу пару слов его командиру.

– Пономарёв, предоставь связь с эсминцем товарищу полковнику.

«Ну вот и все, не видать англичанам своего Туманного Альбиона», – подумал я и даже не пожалел их. Нет, я пожалел только о том, что они не утонули вместе со своей подводной лодкой. Да, хотели им устроить мокрые штаны, а получились еще и вонючие. В одном повезло англичанам, никто не узнает и не унюхает их страх перед кончиной.

Эсминец шел впереди, мы за ним с семиузловой скоростью. У «Гремящего» был свернут набок форштевень из-за таранного удара по подлодке и были затоплены два носовых отсека. Он не мог поддерживать высокую скорость, ибо на большом ходу плохо управлялся из-за повреждения. Но наша скорость была в два раза выше, чем у конвоя, и мы его быстро догоняли. За то время, пока мы отсутствовали, к конвою присоединилось еще шесть кораблей охранения, один мы уже видели, тот, что доставлял подводников на захваченную подлодку немцев. Вот только вся эта шестерка состояла из бывших рыбаков, и другой помощи просто взять неоткуда. Но и эти какая-никакая, а помощь. Главное – танкером доставлены боеприпасы для зенитных орудий и топливо для эсминцев. Тут, как назло, стала портиться погода, надвигался шторм. Я не представляю, как сможет в таких условиях «Баку» тянуть этот груз, одно радовало в этой мрачной картине, что шторм попутный. Не успели мы перевести дух, как наша РЛС засекла несколько групп самолетов, приближающихся со стороны Норвегии.

Не дождавшись подтверждения от своих подлодок о выходе на позицию для совместного удара по конвою, немецкие авиаторы решили произвести самостоятельный авианалет без поддержки флота. Опять завертелась воздушная карусель, снова небо покрылось дымными дорогами от подбитых и сбитых самолетов. Немцам все же удалось поразить крейсер, бомба попала в один из разрушенных котельных отсеков, вызывая повторное затопление. Отбив этот не последний налет, конвой продолжал свой путь, а мы наблюдали за обстановкой. До начала новых суток кораблям конвоя пришлось еще пару раз отбивать налеты фашистской авиации. Сами понимаете, что в шторм, когда корабли бросает в разные стороны, труднее отражать воздушные налеты, зенитные орудия не имеют стабилизаторов. А шторм все усиливался, нас на перископной и то изрядно болтало, приходилось периодически уходить на глубину, всплывать только для обзора воздушной обстановки и приема радиограмм. Тяжелее всего приходилось «Баку», на волнах его бросало из стороны в сторону, а надо было еще тащить линкор. С начала шторма буксир у «Баку» рвался уже два раза. Чтобы завести новый буксир, требуется время. Но благодаря попутному ветру скорость передвижения конвоя не упала. Под утро нам пришел приказ конвой оставить и идти на место стоянки, там нас ждал сюрприз. На траверзе полуострова Рыбачий надлежало принять еще одну радиограмму.

Зачем нас срывают с конвоя? Кто вместо нас будет проводить радиолокационный контроль окружающей обстановки? Интересно, что за сюрприз нас ожидает? – проносились мысли в моей голове.

Миль за семьдесят на подходе к полуострову засекли приближающиеся с востока шумы трех кораблей. Два из них мы определили как сторожевые корабли типа «Бриллиант», третьего отпечатка в нашей базе данных не было. Мы предположили, что это ледокол «Ленин» на смену «Баку». Через два часа состоялась наша условная встреча. Нет, мы не всплывали на перископную, чтобы взглянуть и удостовериться точно, кто идет, и этим не дали нашим морякам повода поупражняться в преследовании лодки. Мы проследовали дальше, не обнаруживая себя.

Подняв выдвижные, дали знать о своем прибытии в штаб флота.

Почти сразу пришел ответ – надлежит идти в Ваенгу.

Катера о нашем приближении предупреждены. Нас проводят до первого места стоянки.

– Кто-нибудь догадывается, почему нас сорвали так рано? – спросил я, поглядывая на Виноградова и Кочеткова. – Мы могли бы по крайней мере еще сутки находиться при конвое.

Но Виноградов и тем более Кочетков причину нашего отзыва не знали.

– Кроме того, на море шторм, и только мы можем своевременно предупредить о подводных лодках противника. Это хорошо, что авиация не может летать.

– Командир! Начальству виднее, когда нас отзывать из похода, – откликнулся мой невозмутимый старпом. – Начальство умное, всегда право, если даже не право. Тот прав, у кого больше прав, и мы должны подчиняться.

– Но сейчас полярный день, круглые сутки светло, как они предполагают тайком провести нас до Ваенги, или им уже все по х… и на секретность наплевать.

– Наше дело – выполнять приказы.

– Идем в Ваенгу. Дима, курс на Кольский залив. Глубина шестьдесят метров, обе турбины вперед на сорок процентов.

Подошли ко входу в Кольский залив, опять всплыв под перископ, дали свой позывной. Через десять минут появились три катера, но близко не подошли. На одном из них я увидел знакомый тактический номер, он принадлежал одному из наших давних охранников. Теперь понятно, что другие командиры катеров уже предупреждены заранее, на какое расстояние можно подходить к нам из-за наших габаритов. Наш знакомец шел впереди, два других по бортам. Войдя в залив, мы всплыли и пошли за катерами. Пока шли до места, ни одного суденышка не встретили, залив пустынный. За последние полгода тут кое-что изменилось, причал, некоторое время использовавшийся нами в октябре, стал длиннее. Как потом нам рассказали, тут были затоплены две оставшиеся части от эсминца «Стремительный», которые предварительно выпотрошили на предмет запчастей. Теперь причал более приемлем, не менее сотни метров в длину.

Подошли к пирсу, и нашему взору открылась живописная картина. На самом причале четыре легковые машины, и несколько перед самим пирсом. Возле машин ожидали нашего подхода большие шишки с адмиральскими и генеральскими звездами. Среди носителей звезд я узрел вице-адмирала Головко, генерал-майора ГБ Ручкина, вице-адмирала Кучерова. Разглядел и кое-кого из моего экипажа, кого некогда отправили в Москву, там же маячили спецы Большакова. Кроме того, я узнал еще одного человека. Я видел его только на портретах. И в отцовском кабинете висел его портрет. И в училище среди других флотоводцев России. Когда он умер, я еще ходил пешком под стол, мне было всего четыре года.

– Товарищи офицеры, нас встречает сам народный комиссар Военно-морского флота адмирал Кузнецов. Вместе с ним командующий Северным флотом Головко.