Михаил Михеев - Стрелок

Стремительным, текучим движением Александр выхватил ножи. Он всегда носил два ножа и ножевой бой, соответственно, ставил под обе руки. Инструкторы считали это блажью, но коммерсант платил живые деньги и не интересовался их мнением, поэтому его учили, и учили на совесть. Почему он хотел научиться работать сразу двумя руками? Да потому, что, во-первых, не хотелось оказаться беззащитным, если не повезет и его ранят в правую руку, а во-вторых, он искренне не понимал, почему люди работают одной рукой, если их две. Ну не понимал – и все тут. Ведь стрелял-то с обеих рук, из двух стволов одновременно, значит, и ножами можно так же. Сейчас это пригодилось, и хотя Александр как был, так и остался в этом деле любителем, нахватавшимся верхов, но все же за его спиной была школа, которой патрульные не имели в принципе.

Немцы еще только начали реагировать, в их глазах возникла искорка понимания, рты для крика раззявили, а руки потянулись к винтовкам, когда Александр прыгнул вперед. Сейчас время, казалось, остановилось, и фигуры немцев застыли, словно мухи в янтаре, хотя, наверное, это было лишь следствием хлынувшего в кровь потока адреналина. Удар! Левая рука идет в горло, колющим ударом, вторая – тоже в горло, но широким, маховым движением, чуть наискось. Это считается менее эффективным, инструкторы, возможно, плевались бы на такой удар, но сейчас ничего не меняло, потому что оба фрица не успели ни убежать, ни защититься. Один, булькнув, осел, выпустив из горла ярко-алый фонтанчик крови, у второго голова аж назад откинулась – рубящий удар достал до позвоночника. Все, кончено.

Без малейшей брезгливости, пачкаясь в чужой крови, Александр подхватил оседающие тела, не дав им с размаху упасть на рельсы и загреметь по ним касками, винтовками, противогазами и прочей хренью, которую дисциплинированные солдаты вермахта так любят таскать с собой. Аккуратно опустив их на землю, он быстро оглянулся, убедился, что все тихо, и вытер ножи об одежду убитых, после чего спокойно убрал их в ножны. Пора прекращать детские игрушки. Начиналось самое серьезное.

Глушитель… Они в местную картинку не вписываются, не было здесь подобных игрушек, но Александр протащил один контрабандой. Полковник наверняка знал, что его подчиненные тащат что-нибудь левое, но предпочитал закрывать на подобные мелочи глаза… Вот и пригодился. ТТ с насадкой на ствол выглядел устрашающе, хотя, конечно, баланс оружия изменялся, да и точность выстрела падала. Плевать, он все равно не промахнется. Осталось выбрать позицию, с которой можно работать по всем точкам. Крыша станции подходит идеально… Черт! Тут еще один пост, как он его пропустил… Но пожарная лестница, по которой он забирался, надежно скрыта темнотой, и он успел спрятать голову сразу же… Ну что же, начнем, помолясь.

В ночной тишине выстрелы казались оглушительными, хотя на самом деле это были почти неслышные хлопки. Четыре выстрела – четыре трупа. Александр броском оказался на крыше, ухитрившись не лязгнуть навьюченным оружием. А это, кстати, подвиг, достойный Геракла, – все это железо ощутимо давило на спину и мешало. Зато трофеи впечатляли: три винтовки – ерунда, но еще один пулемет как раз в тему. Особенно учитывая, что в своем одна лента, а здесь, помимо уже заправленной, сразу две запасные. Все, теперь можно и повоевать.

Александр оглянулся – нет, все нормально, никто пока тревогу не поднимает. Даже если и услышали хлопки, с выстрелами их никак не ассоциировали и, соответственно, не задергались. Зато он теперь занимает господствующую высоту, с которой может обстреливать практически любую точку станции и половину города. А вот его хрен достанут, разве что с вышек, но это решаемо.

Еще четыре хлопка… Пусть теперь гадают, как это диверсант ухитрился положить четверых из пистолета точно в головы. Если будет кому гадать, естественно. Пора начинать? Или еще нет?

Поглядев на часы, стрелки которых слабо, почти незаметно фосфоресцировали, Александр еле удержался от того, чтобы присвистнуть. Он-то думал о том, как бы успеть прежде, чем напарник выйдет на позицию… Успел – еще полчаса ждать осталось. Что-то он в ударном темпе всех тут отстрелил. Да уж, будь у него ноктовизор, можно было бы заняться отстреливанием патрулей, так, на всякий случай, но ничего не поделаешь, придется сидеть тихо и не высовываться. Конечно, Павел, скорее всего, уже готов к атаке, ему-то преодолевать куда меньше преград, но лучше не рисковать, мало ли. Назначили время, по часам и начнут, незачем ставить под удар операцию из-за излишней поспешности.

Ночь была теплой, но Александр внезапно почувствовал сильнейший озноб. Понятно, мокрая одежда, потому адреналин потихоньку ушел из крови. Он быстро осмотрел трупы немцев. Увы, все одеты по-летнему, пришлось довольствоваться кителем. Выбрав здоровенного фрица, одежда которого не была заляпана кровью, Александр в темпе раздел его, натянул ощутимо попахивающую потом и немного великоватую одежду поверх своей. Интересно, нет ли у него вшей, мелькнула в голове запоздалая мысль, но поздно. А вот с чем повезло, так это с его запасливостью – в трофейной фляге обнаружился мерзейший на вкус шнапс. Ну и плевать, двадцать граммов для сугреву еще никому не мешали, равно как и кусок хлеба на закуску. Говорят, опытные солдаты перед боем предпочитали не есть, чтобы в случае ранения в живот было больше шансов выжить. Так это или нет, Александр не знал, да и плевать ему сейчас на это, если честно. Только когда он пробирался к станции, до него по-настоящему дошло, что шансов остаться в живых у него минимум. Ради чего он сюда полез? Это для киллера так и осталось загадкой, но отступать уже некуда.

Секундная стрелка методично отсчитывала круг. Когда она входила в последний сектор, Александр, безучастно сидящий и механически оглядывающийся вокруг, будто выпал из состояния анабиоза – организм резко включился, словно повернули невидимый тумблер. Стрелок мог поклясться, что слышал в голове щелчок, но это, конечно, всего лишь выверты перегруженного эмоциями и усталостью сознания. Одним коротким, механическим движением он скинул с себя немецкий китель и сам поразился точности своего движения, такого выверенного, словно он снимал и надевал подобную одежду не одну сотню раз. Но все это прошло как-то мимо, фиксируясь сознанием в числе множества незначительных и ничего уже не значащих фактов. Руки тем временем делали свое дело четко и правильно, не отвлекаясь на ерунду и не совершая лишних движений.

Вот он, обещанный «Бабах!». Взрывы мин, совсем даже несильные, и громовой удар взрывающихся и загорающихся цистерн с топливом. Не боеприпасы, конечно, но все равно нехило рвануло, разбрасывая во все стороны потоки жидкого огня. От пылающих цистерн потекли горящие ручейки, и пожар немедленно перекинулся на стоящие вокруг остальные цистерны и вагоны. Сами собой организовались еще несколько очагов, пока еще хиленьких, но лиха беда начало. Все, программа-минимум исполнена, осталось сделать так, чтобы немцы возились с результатами ночного кошмара как можно дольше.