Михаил Михеев - Стрелок

Тот, кто побывал здесь до них, не скрывался и не боялся оставлять следы. Весьма кровавые следы, надо сказать. Первым им попался тот самый мальчонка, что пытался стащить оружие. Пулеметная очередь буквально разорвала его пополам. Какая-то мелкая живность уже кружила вокруг, но Александр топнул ногой, и падальщик с испуганным визгом кинулся прочь. Чуть дальше лежала тетя Нюра, похоже, они с пацаном попали под один пулемет, и стрелявший не жалел патронов. Жуткое зрелище, очередь превратила человека в кровавую кашу…

Сергей лежал чуть в стороне, он без боя не дался, рядом с ним валялась винтовка с вдребезги разбитым пулей ложем, там же – кучка стреляных гильз. Он расстрелял немало патронов из тех, что щедрой рукой сыпанул ему, уходя, Павел, как минимум один раз попал, метрах в двадцати напарники обнаружили немецкое кепи, с дыркой от пули и все в крови. Пуля угодила точно в глаз и вышла, разворотив половину затылка. Не винтовочная пуля, автомат или пистолет, уж в этом Александр разбирался.

Метрах в ста обнаружили еще одного ребенка, девочку. Как ни странно, живую, хотя и без сознания. Пуля ударила ей в ногу и ухитрилась не причинить серьезного вреда. Ни кость не задела, ни крупные кровеносные сосуды. На фоне того, что парни видели раньше, сквозная дырка в мышце и шишка на затылке – сущий пустяк. Впрочем, шишка – это, наверное, плата за жизнь. Ребенок упал в яму и очень удачно закатился под вывороченный из земли корень. Об этот корень она, скорее всего, и приложилась. Если бы девочка не стонала чуть слышно, напарники бы ее хрен нашли.

И все. Никого больше, только вытоптанная поляна, разбитая вдребезги телега да отметины от пуль на стволах деревьев. И следы – четкие, хорошо различимые. Победители, уходя, не скрывались. А вот куда делись побежденные, это надо было еще выяснить.

Пока напарник возился с девочкой (хотя что там возиться – перевязать и без того не кровоточащую рану да сунуть под нос смоченную в нашатыре ватку), Александр первым делом отправился к тайнику. Тот был нетронут, и это радовало, спрятанный в нем трофейный немецкий пулемет с патронами снайпера волновал в последнюю очередь, винтовка, кроме насадки на ствол, тоже от серийных образцов ничем не отличалась. Ну, правда, оптика на ней куда лучше той, что принято устанавливать на снайперские винтовки в этом времени, но никаких принципиальных новшеств этот прицел не имел и подозрений бы не вызвал. Ну, подумаешь, нестандартная оптика. А вот два гранатомета, причем один из них заряженный, куда как важнее. Очень уж не хотелось, чтобы эта игрушка попала в руки немцев. Это дома такие гранатометы – оружие известное и, прямо скажем, изрядно устаревшее, а здесь – настоящая вундервафля, способная остановить любой местный танк. Дарить ее кому бы то ни было совершенно не хотелось.

Лошади на месте не было, значит, увели. Нормально и вполне ожидаемо, Александр и сам поступил бы точно так же. Быстро проверив оба схрона, он не обнаружил в них никого и ничего. Похоже, их тоже обнаружили и вымели, что называется подчистую. Ну и хрен с ними, все равно там ничего интересного не было. Но обидно, хотя сутки как-нибудь перекантуются. С этими мыслями, злой, но немного успокоенный, он вернулся в лагерь.

Павел, колдовавший над раненой, повернулся к нему и приложил палец к губам. Александр кивнул понимающе.

– Спит? – шепотом спросил он.

– Да. – Напарник отошел от девочки, чтобы лишний раз не тревожить. – Я ей вкатил обезболивающее, она и отключилась.

– Ничего, наши врачи ей помогут.

– Надеюсь. Но кое-что она успела рассказать.

– Что именно?

– Напали под утро. Они говорили по-немецки, одеты в пятнистую одежду… Я так понимаю, камуфляж?

– Скорее всего. Ты говори, не отвлекайся.

– А что тут говорить… Врезали по ним из пулемета, добавили автоматами. Света…

– Девочка наша?

– Ну да… Ты что, не помнишь?

– Я даже не пытался запомнить, мне ненужная информация ни к чему.

– Ладно, твое дело.

– Конечно, мое.

– Не перебивай, а… В общем, ее ранило сразу, она упала в кусты, но сознания не потеряла. Остальных, всех шестерых, угнали с собой. Потом уже, когда один пошел в ее сторону, она попыталась отползти, скатилась вниз и ударилась головой.

– Угнали, значит, взяли живыми и, скорее всего, не ранеными.

– Или не серьезно ранеными.

– Вообще не ранеными. Ни женщины, ни тем более дети даже с царапинами идти нормально не смогут, будут их задерживать. Разве что где-то неподалеку есть транспорт… Но ни техники, ни ее следов мы не видели, следовательно, как минимум от центральной дороги они шли пешком, а это, сам знаешь, далеко.

– Логично. Только, не забудь, здесь люди малость покрепче.

– Не настолько, чтобы это всерьез что-либо меняло. Пока у них в крови адреналиновая волна после боя, они еще могут не почувствовать мелких ран, но потом все вернется на круги своя. Немцы – не дураки, прекрасно это понимают, и раненых, скорее всего, просто дострелили бы, не дожидаясь, пока это скажется на темпе марша.

– Тоже верно.

– Ладно, что получилось – то получилось. Завтра эвакуируемся. Думаю, одного раненого ребенка нам простят, не звери же наши отцы-командиры, придумают чего-нибудь.

– А ты что, девчонок вытаскивать не пойдешь?

– Нет, конечно. – Александр мотнул головой. – Я не псих. Во-первых, не справиться, во-вторых, нет времени, в-третьих, мы не знаем, куда их погнали, и, наконец, в-четвертых, немцы наверняка в курсе того, что мы здесь были. Хотя бы от пленных. Так что это, помимо прочего, банальная ловушка, иначе они всех тут бы и расстреляли, обуза им не нужна. А так – вдруг придем? Ну а не придем, они ничего в общем-то не теряют.

– Во-первых, справимся. Света сказала, их было немного. Она не считала, конечно, но вряд ли больше десяти человек. Мы недавно крошили отряды куда большие.

– Это, скорее всего, какая-то антипартизанская часть. Может, егеря, хотя не знаю даже, когда они были созданы… Не суть. Факт в том, что у них подготовка на голову выше всех, с кем мы сталкивались. И кстати, лучше, чем у нас с тобой. По-любому, мы – хорошо вооруженные любители, они – профессионалы, а значит, врасплох их не застать. Задавят.

– Не факт. А насчет времени…

– Ты сам сказал – завтра. И окно будет открыто максимум пару дней. Не знаю, как ты, а я здесь еще на неопределенный срок застрять не хочу. Еще аргументы?

Павел хрустнул пальцами, потом несколько секунд неподвижно сидел, уставившись в одну точку, и вдруг негромко сказал:

– Хорошо, ты прав. Ты во всем прав. Уходи, уноси девчонку. А я остаюсь.

– Дурак, – с чувством ответил Александр. – Ты что, думаешь, тебе медаль за это повесят? Или орден? Орден горбатого, медаль сутулого. Посмертно.

– Я в бой иду не за наградами, а за победами.