Михаил Михеев - Стрелок

Правда, сейчас их возможности по быстрому перемещению оказались куда более ограниченными, чем в прошлый раз. Александр еще не до конца оправился от болезни, и это сильно сказалось на его выносливости. Он, конечно, старался не подавать виду, но поддерживать прежний темп не смог. Пришлось чаще останавливаться, да и шли медленнее, в результате до деревни напарники добрались только на третий день, ближе к обеду.

А там ничего не изменилось. То есть абсолютно. Такие же сонные местные, так же безмятежен комендант, правда, очевидно, для разнообразия, не на рыбалке, просто отдыхал, лежа в тенечке под деревом – денек выдался жаркий. Словом, лепота, будто и нет вокруг войны, не приезжали каратели, чтобы сжечь дотла соседнюю деревню, не перебили ее жителей в отчаянном ночном бою. И вроде бы не болтаются по лесу диверсанты, сумевшие не только перебить карателей, но и в самой этой деревне шороху навести. Впрочем, их-то местные ничуточки не боялись, наверняка думали, что лихая парочка давно уже сделала ноги и умотала куда подальше. Ну-ну, каждый имеет право на заблуждения.

Появление диверсантов на улице деревни произвело эффект то ли разорвавшейся бомбы, то ли рычания невесть откуда взявшегося тигра. Проще говоря, улица мгновенно опустела, люди разбежались по домам – урок, преподанный им недавно, явно пошел на пользу. Честно говоря, Александр больше всего опасался, что в них шмальнут с перепугу или из чувства мести, все же их односельчан недавно положили. Однако обошлось без эксцессов, очевидно, народ здесь куда больше интересовался целостностью собственной шкуры, чем абстрактной местью. На что способны эти двое, даже голые и босые, здесь уже убедились, сделали соответствующие выводы, и потому напарники беспрепятственно прошли к дому, во дворе которого находился комендант. Правда, он успел отреагировать, когда Павел толкнул калитку, немец уже был в мундире и с пистолетом, но достать оружие из кобуры даже не попытался, отлично понимал, что его изрешетят прежде, чем он успеет его поднять.

Интересно, боялся ли он? Скорее да, чем нет. Страх – вполне естественное человеческое чувство. Однако держался хорошо, даже не побледнел, и это внушало уважение.

Александр спокойно подошел к гауптману и, не теряя времени на всякие пошлости вроде приветствий или угроз, сказал, что им нужны продовольствие, телега и две лошади. Все, не больше и не меньше. Получив желаемое, они уйдут, и обойдется без эксцессов, ну а если нет… На нет и суда нет, а пуля найдется.

Немец к языку скорострельных аргументов прислушался и на сделку с диверсантами пошел даже с каким-то облегчением. Наверняка ведь думал, что с него потребуют что-либо более серьезное, а получалось и жизнь свою сохранить, и спокойствие во вверенном районе. В общем, была возможность отделаться малой кровью, чем капитан Хервиг Мюллер и воспользовался.

Оставаться там, где их один раз уже пытались повязать (причем, как выяснилось, без ведома коменданта), сверх необходимого напарникам абсолютно не хотелось, и полтора часа спустя они уже ехали прочь на нагруженной едой телеге, которую тащили две заморенные кобылки. Разумеется, они и в подметки не годились той, что уже паслась возле лагеря, но тут уж напарники привередничать не стали. Какой смысл? Все равно не для себя старались, со всеми вытекающими последствиями и пониженной мотивацией. Очевидный минус – эти две клячи обеспечивали нагруженной продуктами телеге меньшую скорость, чем в прошлый раз одна-единственная лошадиная сила. Правда, справедливости ради следовало помнить, что и телега была больше, да и нагрузили ее куда сильнее, но все же лошадей-то две! Ну, да и на том спасибо, слишком уж наглеть тоже не стоило.

Вот телегу парни выбирали куда тщательнее – не хватало еще, чтобы она рассыпалась на полдороге. Это оказалось сложно, в гужевом транспорте ни один из них не разбирался. Правда, когда Александр озвучил, что в случае аварии они придут за другой, местные прониклись важностью момента и живо выбрали транспортное средство покачественнее, явно не желая, чтобы их в ближайшее время снова беспокоили.

Диверсанты не особенно торопились, двигаясь к лагерю уже знакомым, проторенным путем. Тогда же между ними возник серьезный разговор, впоследствии во многом определивший судьбу обоих. Мирный такой разговор, спокойный. Александр полулежал, удобно расположившись на мешках с крупой, Павел сидел впереди, управляя лошадьми. Оба расслабленные и умиротворенные, чему способствовали полные желудки плюс бутерброды с хорошо просоленным и чуть подкопченным, в мраморных прожилках мяса салом. В этот раз они собирались не в такой спешке, как во время предыдущего визита, и, соответственно, продуктами затаривались куда более продуманно.

– Слушай… – Павел обернулся к напарнику.

– Угум… Слушаю. – Говорить с набитым ртом не очень удобно, поэтому Александр героически проглотил непрожеванный кусок бутерброда и, приподнявшись на локте, с интересом посмотрел на «извозчика». Тому, как ни странно, понравилось управлять телегой, и на прозвище он не обиделся.

– Вот скажи, что будет дальше?

– Не понял. Вроде бы все уже обговаривали. Ждем, возвращаемся домой, бизнес мутим… И потом, нам еще, насколько я помню, к тамплиерам экскурсию обещали, будем, значит, продолжать в прежнем духе.

– Да я не про это, – досадливо мотнул головой Павел. – Я имею в виду, вот привезем мы эту несчастную жратву, а максимум недели через три вернемся домой. А с ними что дальше будет?

– С кем – с ними? С этой деревней? Со всем миром? Или только с нашими подопечными?

– Слушай, не надо пытаться казаться глупее, чем ты есть. Этот мир хрен знает сколько миллионов лет существовал до нас, будет существовать и после того, как мы его покинем. Для него вмешательства вроде нашего так, булавочные уколы. Деревня… Какое мне до нее дело. Они сами выбрали свой путь, не мне их судить. И не мне, кстати, жалеть. А вот наши…

– Какие они нам в общем-то наши? Прости за каламбур, но ты сам подумай. Это – не наш мир, они – не наши предки, я тебе это уже тысячу раз говорил. Пусть разбираются со своими проблемами сами, мы и так сделали для них больше, чем от нас можно ожидать.

– Гм… Недавно ты говорил несколько иначе.

– Считай, с того времени я поумнел.

– Нет, ты просто обижен на то, что некоторые из них не испытывают к тебе благодарности. В твоем понимании благодарности.

– Кое-кто из них не испытывает никакой благодарности.

– А кое-кто ведет себя как страдающий от спермотоксикоза мальчишка.

– Не понял…

– А что тут понимать? Куча баб вокруг и сплошное воздержание. А в нашем возрасте пипиську узлом завязывать вредно. У тебя все в точности по дедушке Фрейду, а тетя Нюра – всего лишь точка фокуса для твоих эмоций. И не говори мне, что это не так, ты слишком уравновешенный человек, чтобы было другое объяснение. Кое-что можно списать на болезнь, но основа именно такая.