Лис Баюн - На руинах Эдема

Под пальцами Сильвы мелькали кусочки металла, пластика, провода и мелкие шурупы. Гелий наблюдал за этим с любопытством, ему происходящее казалось чуть ли не магией. Но заговорить он пока не решался, опасаясь отвлечь соратницу. Наконец, Сильва откинулась на спинку стула, то ли закончив работу, то ли просто отдыхая, и начала говорить сама:

— Я ведь и в самом деле умерла, Мика убила меня. В первые секунды мне было так легко, наступила почти эйфория: я думала, что теперь стану свободной от всего этого, — она сделал небрежный жест рукой, указывая на пространство вокруг, — А потом открыла глаза и увидела эти искусственные луга с их ядовито-зеленой травой и пережженной лазурью неба — дешевая открытка, а не рай… И поняла: для нас ничего не закончится, пока ОНИ этого не позволят…

Она тяжело вздохнула, по лицу пробежала тень. В темно-синих, как небо перед грозой, глазах Гелий увидел только бесконечную усталость. Он понимал, но… сам пока видел смысл бороться дальше. Даже если все это — лишь игра высших созданий, выигрыш будет общим: и для высших, и для людей, и для них — ангелов.

— Так что ты сейчас делаешь? — спросил Гелий, с любопытством косясь на металлические заготовки.

Сильва криво усмехнулась.

— Там, в Эдеме, со мной успели пообщаться. И деликатно сообщили, что дальше мы будем сами по себе…

— В каком смысле!?

— В том самом, мой друг, в том самом, — кивнула женщина, — Они заварили эту кашу, но теперь все выходит из-под контроля. А мы можем надеяться только на собственные силы.

Ошарашенный этим известием Гелий не сразу понял, что на его первый вопрос так и не ответили. Но Сильва после недолгой паузы вновь заговорила первой.

— Чтобы победить Технобогов, придется действовать их же средствами, — она повертела в пальцах результат своих трудов, — Чтобы победить, каждому из ангелов придется поселить внутри себя демона — демона из микросхем и проводов…

Несмотря на мои попытки избегать людей — а, скорее даже, благодаря ним — Кайл смог поймать меня в тот момент, когда рядом не оказалось больше никого. В том числе и Гелия, о чем я неожиданно пожалела.

— Послушай, я тороплюсь и… не настроена сейчас на беседу, — на беседу с тобой, вот что подразумевалось. Однако моя попытка избежать разговора с треском провалилась.

— Я не займу у тебя много времени. Пожалуйста, Тесс…

В его взгляде удивительным образом спелись решимость и мольба, и я сдалась и кивнула, показывая, что готова слушать.

— Я виноват — очень виноват перед тобой, — это были не пустые слова: Кайл действительно так думал, более того — он явно страдал от чувства вины. На долю секунды мне стало его жаль. Но вспыхнувшая в груди с новой силой боль пересилила сострадание.

— …но я не хочу, чтобы мы с тобой навсегда остались врагам.

— И я тоже, — искренне согласилась я, с трудом глядя на парня, которого знала практически всю жизнь. Он был больше, чем моей первой влюбленностью — он был лучшим другом, опорой и поддержкой в трудные времена. Кто же провел между нами эту черту, поделил все на «до» и «после», так, что уже ничего не сделать, как было? Я знала, кто… но не могла понять: почему!? Понимала только то, что Боги, пославшие ангелов, куда более жестоки, чем Технобоги. Последние причиняли боль лишь нашим телам, первые — пытали души.

— Но чего ты тогда хочешь? — мой голос звучал очень тихо, и если бы не странно вспыхнувшие глаза Кайла, я бы подумала, что никто меня не слышит. — Если, чтобы я забыла все или сделала вид, что забыла — то это невозможно…

— Тесс, — выдохнул он и протянул руку, словно желая коснуться моих волос, но так и не решившись, — Если бы я только мог ее не любить… Или хотя бы любить только одну из вас…

— Но это тоже невозможно, — я заставила себя улыбнуться, желая в тот момент только одного: забиться в какой-нибудь уголок и дать волю слезам. Моя натянутая улыбка сработала хуже пощечины: Кайл застыл, несчастный, растерянный.

— Я не испытываю к тебе ненависти… — медленно произнесла я, видя, как смягчаются от моих слов черты парня. Ничего уже нельзя изменить. Даже, если Лоа вдруг исчезнет из нашей жизни — пути назад нет. Так пусть хоть кому-то из нас станет немного легче. Странно, но, несмотря на все, я не хотела, чтобы Кайл страдал. Уже нет.

— Спасибо, — он обнял меня, всего на пару секунд, но и этого хватило, чтобы мое сердце забилось в болезненной лихорадке. После этого Кайл ушел, а я осталась стоять там, чувствуя, как мой мир разваливается на куски…

Если бы я его по-настоящему ненавидела, сумела бы взлелеять то обжигающее чувство, все было бы куда проще.

Но как я могла? Все мы были в этой игре только лишь разменными монетами. Не пешки, еще меньше и незначительней.

И я должна была сделать хоть что-то… чтобы хоть на доли мгновенья вновь стать свободной от чужой воли, чужих правил.

— Ты уверен? Это ведь жестоко… — лицо говорящего исказилось, словно от приступа острой боли.

Тео расхохотался каким-то жестоким смехом:

— Горг [3] Горг (Gorge) — сокращение от Демогоргон (Demogorgon), греческого имени Дьявола, которое не должно быть известно смертным. По этой, а так же по ряду других причин имена двух этих существ не фигурировали в большей части романа. , я уже ни в чем не уверен. Это ты все решил! Твою любимицу мы не можем вывести из игры прямо сейчас, но вот роли поменять — вполне можем. Вот только ее партию должен доиграть кто-то другой. Или ты передумал? — пристальный взгляд голубых глаз испытующе изучал мрачные черты.

После продолжительного молчания тот все же покачал головой.

— Нет.

Светлоглазый слегка приподнял одну бровь:

— Твой выбор я осуждать не собираюсь, но скажи только одно… А какая разница? Забрать ее сейчас ты все равно не сможешь. А потом — потом она в любом случае станет твоей.

— Я не хочу, чтобы она страдала, — спокойно произнес Горг, — Если в моих силах сделать ее муки чуть терпимей — я это сделаю.

— А я-то полагал, что этот этап для нас давно пройден, — хмыкнул Тео. — Что ж, пусть все будет, как ты решил. Только не забывай, мой друг, что избыток эмоций ведет к ошибкам, чаще всего — непоправимым.

Сказав это, он приставил ладонь козырьком ко лбу и, щурясь от яркого рассвета, вгляделся в небо. Оно казалось совершенно обычным для этого мира и этого времени: серое, лишь с легким намеком на голубоватый отлив, без единого облачка. Безжизненное небо пустыни, в которую и превратилась Земля. Но вот вдалеке каплей чернил на грязноватой бумаге проявилась темная точка.

— Началось, — одновременно сорвалось это восклицание с губ друзей.

А точка в небесах разрослась до настоящей тучи, но не благодатный дождь должна была она принести… Только гибель.