Лис Баюн - На руинах Эдема

Из черного тяжелого облака полились на землю струи воды. Иссохший песок жадно впитывал их, давая просачиваться глубже и глубже. Темнели камень и бетон, потемнело небо, в один миг ясный день превратился в густые сумерки.

Ни одна капля не коснулась Тео и Горга. Первый довольно кивнул, бросив прощальный взгляд на не стихийное буйство, и исчез, словно и не было. Во взгляде второго мелькнуло сожаление. Но мгновением позже во влажном воздухе растворился и он.

Я проснулась утром раньше обычного и не смогла заснуть снова. Какое-то странное чувство, царапаясь и волнуясь, вызывало необъяснимую тревогу, будоражило. Стоило только закрыть глаза и, могу поклясться, я начинала слышать странный шум. Смесь журчания и шороха непонятного происхождения — в полной тишине это производило удручающее, сводящее с ума впечатление.

Понимая, что скорее сойду с ума, чем смогу поспать, решительно поднялась с кровати. Шумом своих шагов я постаралась заглушить и непонятные звуки и собственное беспокойство.

Томы в комнате уже не было, и ее постель оказалась аккуратно застелена. В такое время она могла быть только в одном месте — на кухне. Девочка часто помогала повару, а иногда приходила туда что-то сделать, пока все еще смотрели десятые сны. Как-то раз я спросила сестру об этом, но она лишь уклончиво ответила, что «ей иногда не спится», и оборвала все дальнейшие попытки возобновить этот разговор. Порой мне казалось, что у Тамары больше тайн, чем у меня самой и большинства моих знакомых. И что она куда сильнее всех нас, раз хранила их, никому не жалуясь. Но я очень хотела, чтобы ей не приходилось быть такой сильной, чтобы Тома могла оставаться простым ребенком… Жаль, что для этого пришлось бы разрушить весь мир и отстроить заново уже другой. Еще больше жаль, что я на это неспособна, иначе сделала, не задумываясь.

Я решила и сама спуститься на кухню, поговорить с сестрой, прежде чем отправиться в очередной рейд. Неизвестно, насколько он затянется. И, как всегда бывает с Гонцами, неизвестно, вернусь ли я после него домой…

Пока я передвигалась в хитросплетении коридоров, ничто не прервало мертвую тишину, царящую вокруг. И вновь я задумалась о том, что жить в подземелье невыносимо тяжело. Только наличие рядом близких и возможность хоть изредка вырываться наружу скрашивали тоскливое существование в бункере. Если бы не было Технобогов, то уже сейчас люди могли переселяться на поверхность…

— Привет, не думала, что ты уже проснулась, — звонкий голос сестренки вывел меня из оцепенения. Надо же, дошла буквально на «автопилоте», не замечая дороги.

— Доброе утро, — улыбнулась я и пожала плечами, — Не спится чего-то…

— Может, тогда поможешь мне с завтраком? — с надеждой посмотрела на меня Тома, — Джад, наверняка, еще не раньше, чем через час придет — а голодные ранние пташки, вроде тебя, вот-вот слетаться начнут.

В общем-то, готовка и прочие «женские» занятие никогда меня не интересовали, но… Сестра же попросила. К тому же побыть рядом с ней — далеко не худшая трата времени.

— Хорошо, но процессом руководишь ты.

— Не бойся, ничего серьезного я тебе все равно не доверю! — рассмеялась она, и я почувствовала, как теплеет на душе.

— Нарежешь, только помельче, — указала Тамара на крупный кусок сырого мяса. Я поморщилась: это напомнило мне о временах, когда мы с Кайлом охотились в подземельях… Не хотелось сейчас вспоминать о нем и прошлом. Но отказываться было глупо и некрасиво; скрипнув зубами, я взялась за дело.

Пока возилась с мясом, Тома легким ветерком носилась по кухне, успевая и там и тут: помешать, добавить немного того или щепотку этого… Никогда не понимала, но, похоже, ей действительно нравилось это занятие. В любом случае, лучше пусть она возится на кухне, чем последует по моим стопам и станет Гонцом.

Из-за работающей печи в комнате вскоре стало жарко, я то и дело оттирала лоб тыльной стороной ладони, а Тамара уже не казалась такой же бодрой. Она взяла с полки жестяную кружку и набрала в нее воды из крана.

— Попьешь, дашь мне тоже, — бросив взгляд через плечо, попросила я и вернулась к своему однообразному и утомительному занятию.

— Угу, — донеслось до меня. Вдруг Тамара закашлялась, наверное, поперхнувшись водой. Секунд через тридцать, в течение которых кашель не прекращался, я встревожилась.

— Эй, тебе помочь… — начала я. Но тут стало очень тихо, только бульканье еды и гудение огня звучали вокруг. Потом раздался металлический звон. Я обернулась, чувствуя, как странная медлительность сковывает все мои движения — будто я угодила в густой липкий студень.

Напротив, одной рукой опираясь на стол, стояла Тамара. Лицо отливало какой-то нездоровой синевой, другой рукой она хватала себя за горло, а рот был жалобно приоткрыт… У ног, в лужице воды, валялась кружка.

— Тома! — взвизгнула я и кинулась к ней. Успела как раз, чтобы подхватить оседающее тело, прежде чем она упала.

— Тома, Томочка… — лихорадочно шептала я, глядя на широко распахнутые, полные слез глаза, на ее попытки втянуть воздух… Боже, она как будто задыхалась! Но от чего!?

Я не знала, как бросить ее в таком состоянии, но нужно было бежать за помощью… за Джози… за кем-то еще. Отчаянная паника мешала здраво мыслить. Я не успела ничего решить… Даже если бы оставалась хладнокровной и собранной — все равно, не успела бы…

Дернувшись еще раз, сестра изогнулась у меня на руках, хрипло вскрикнула… и затихла…

Я не могла в это поверить. Принялась судорожно прижимать руки к ее груди, шее, запястьям… пыталась нащупать хотя бы слабенький пульс. Ничего. В моих руках оказалась неживая кукла, а не сестра.

Что-то горячее заструилось по щекам, несколько капель упало на платье Тамары, расползаясь темными влажными пятнами. Но я не плакала… Я отчаянно выла, захлебываясь рыданиями и все еще не в состоянии принять…

А вокруг все продолжали спать. Я осталась одна во вселенной, одна с трупом сестры и со своим горем.

Сколько я просидела так, баюкая мертвую сестру и завывая — то с душераздирающей громкостью, то еле-еле слышно? Минуты, часы, дни или годы? Знаю лишь, что для меня это был самый настоящий ад. А в аду не существует времени — только вечность боли и страданий.

Через какой-то туман помню, как меня оттаскивали от Тамары, как пытались о чем-то спрашивать… Я не рыдала уже, но и ответить не могла. В голове пульсировало: «это не со мной, это не с нами происходит…» За эту одновременно и спасительную и губительную мысль я цеплялась с отчаянием утопающего. Никогда еще безумие не оказывалось так близко: я чувствовала его опьяняюще-сладкое дыхание возле лица… Оно обещало: боли больше не будет, только отдайся в мои объятия… Насколько проще было бы сойти с ума или умереть!