Диана Удовиченко - Эффект преломления

— А что ж так поздно? — сказал кто-то. — Полдеревни уже по лесам зарыто…

И тут шквал выкриков обрушился на Дьёрдя:

— Пыточный дом она тут построила, людей резала и жгла!

— У девок кровь сцеживала и купалась в ней!

— Потому такая молодая, лидерка проклятая!

— Ничто ее не берет!

— Я, я скажу, ваша светлость, — выскочила вперед Агнешка. — Все знаем, все видели своими глазами! В подвал заглядывали, смотрели, как девок она пытала!

— Ишь, какая бойкая, — нехорошо усмехнулся Дьёрдь. — А в суде повторишь?

— Повторю, господин судья! И вон, Пирошка тоже подтвердит. Вместе мы глядели-то…

— Врешь все, гадина!

В круг выбежала Йо Илона:

— Не слушайте ее, добрый господин! Она как псина трусливая: что-то увидала и брешет.

— Сама ты брешешь, проклятая! — завизжала Агнешка. — Это ж главная помощница графини, господин судья! Она ей девок из деревень приводила. Она и держала бедных, когда графиня их резала! Да Илонку Йо все боялись, мясником звали!

— Взять, — бросил Дьёрдь, и гайдуки скрутили огромную бабищу.

— На тебе моя кровь будет, — плюнула Йо Илона.

— Да и будет, отмоюсь! — орала Агнешка. — Тебе вот только уж не отмыться, столько ты ее пролила! Вон еще одна стоит, Дорка! Эта самая злючая, ваша светлость! Она и пытала бедняжек сама, и закапывала потом! А уж в Пиштяне что они утворили, господин! Два десятка девок зараз голодом уморили!

Дорку тоже схватили, связали, поставили рядом с Йо Илоной. Ката сама подошла к пленницам, встала рядом.

— И эта, вы не смотрите, господин судья, что она такая тихая — воды не замутит! На самом деле тоже пособница! — подхватила наконец Пирошка. — И еще одного здесь нет, горбуна Фицко.

— А он ведь графинюшкин палач, — добавила Агнешка. — Его все боятся!

— Этих увести, — сказал Дьёрдь.

А сам с солдатами тотчас взял факелы, отправился на поиски горбуна.

Долго бродили они по замку. Фицко нигде не было. Спустились в подвалы, запетляли по бесчисленным переходам. Наконец Турзо услышал чьи-то осторожные шаги. Остановился, сделал знак гайдукам, те рванулись вперед.

— Предатель! Проклятый!

Фицко напал сзади, ударил в спину, сбивая Дьёрдя с ног. Тот устоял, развернулся, пошел на горбуна.

— Иуда! Ты ж у ней гостил, хлеб у ней ел! А теперь…

В руке Фицко блеснул широкий нож. Турзо потянул из-за пояса саблю.

Из темноты раздалось рычание. Пять черных псов окружили людей, подбирались боковыми коридорами, шли, припадая к земле, готовились к прыжку. Адовым пламенем горели их глаза.

— Ату их, собачки! — заревел Фицко. — Жрите иуду!

— Бей, ребята! — крикнул Дьёрдь.

Он выбил нож из рук горбуна, полоснул саблей сверху вниз, оставив на плече Фицко глубокую рану. Тот застонал, но все равно упрямо шел вперед.

Огромные псы дрались за хозяина до последнего. Прыгали на врагов, сбивали с ног, стараясь добраться до горла, вгрызались в плоть, рвали, кусали…

— Бей, не бойся, ребята!

Дьёрдь сам зарубил двух собак. Показал, что не адовы это бестии, не демоны — обычные кабыздохи дворовые, только на убийство людей натасканные.

Все псы неподвижными сгустками тьмы остались лежать в коридоре подвала, а их хозяина, избитого, обездвиженного, поволокли наверх.

В сером небе по-прежнему кружился серый снег, когда отряд отправился обратно, вниз по каменистой тропе. На этот раз всадники двигались медленно, вели связанных, скованных цепями пленниц — Йо Илону, Дорку и Кату. Полуживого Фицко скинули на пол кибитки, в которой везли арестованную Эржебету Батори. Она всю дорогу отирала платком кровь со лба верного слуги.

— Вам не холодно, графиня? — К кибитке подъехал Дьёрдь, взглянул сурово. Но где-то глубоко под этой жесткостью чувствовалась привычная забота.

Взглянула умоляюще, только об одном попросила:

— Не оставь моего сына, Дьёрдь!

— Моим решением он передается на воспитание семьи Зриньи. Прости, они потребовали. Так положено по закону. Больше ничего сделать не могу.

Эржебета застонала, залилась слезами. Турзо, помрачнев еще больше, отъехал от кибитки.

Только Николаус Зриньи с Георгом Хоммонаи не участвовали в поимке и доставке преступников. В это время они в подвале, в тайной комнате, где хранилась казна, считали сундуки с золотом. Поделив казну поровну, перепрятали в надежные места, чтобы позже забрать, и отправились по домам.

Вместе со Зриньи уехал четырнадцатилетний Пал.

На следующий день Эржебету и ее пособников доставили в замок Биче, владения Дьёрдя Турзо.

Владивосток, май 2012 года

— Satisfaction, satisfaction! [24] Бенни Бенасси. «Satisfaction». — перекрикивая грохот, завывал Чонг и размахивал работающим отбойным молотком так, словно это была легкая трость.

Четыре монаха, специалисты по изгнанию бесов, явившиеся с отцом Константином, смотрели на упыря с выражением тоскливой злобы. Священник представил ребят как отца Сергия, отца Николая, отца Федора и отца Григория. Чонг тут же обозвал монахов папашками, и спросил, какого, собственно, хрена все к ним так обращаются, если детей у них все равно никогда не будет.

Ничего, чернорясые, злорадно подумал я. Наконец и вы хлебнете. Благодарите свою Церковь за то, что мы тут с нежитью возимся.

Хотя на чернорясников эти ребята меньше всего походили. Скорее на банду байкеров. Здоровые, вооруженные АКМ мужики в коже и банданах, на каждом очки ночного видения. Двое еще держали пуленепробиваемые щиты.

Отряд киан-ши, присланный мастером Чжаном — три десятка отборных боевых упырей в длинных плащах, с автоматами наперевес, и упыриц в странных широких одеяниях, у пояса которых висели кривые мечи, — топтался снаружи. Нежить не рисковала находиться рядом с церковниками, благоразумно предпочитая мокнуть под дождем. Лишь командир отряда — широкоплечий коротышка — с независимым видом стоял в подземелье, правда, около входа. Ну и Чонгу, который с утра, видимо, нахлебался наркоманской крови, как всегда, было на все плевать.

— Прекрати, чадо… тьфу, то есть исчадие! — возмутился наконец батюшка. — Всех покалечишь!

— Satisfaction! — еще радостнее заорал китаец, упирая отбойник в землю и манерно наваливаясь на него.

Мне было не до их перепалки: я ползал вдоль стены, пытаясь определить, где находится заделанный пролом. В прошлый раз камень внизу, ближе к полу, показался мне чересчур гладким…

— Нашел! Тащи сюда свою бандуру!

— Satisfaction! — Киан-ши вмиг выломал свежую кладку, которой кто-то заделал узкую щель возле пола.

— Сюда и кошка не протиснется, — заметил один из монахов.

— Чонг?

— Говно вопрос!

Азиат упал на землю, словно бы вытянулся, истончился, изогнулся странным образом и аккуратно просочился в щель. Вскоре таким же манером вылез обратно.