Александр Маркьянов - У кладезя бездны. Часть 3

— Думаю, не ты одна. Женщинам свойственно любопытство. И как?

— Странно… — она снова откинулась на спину — я… цивилизованная женщина и попала… в какое-то варварство. Ты из мафии?

— Нет — сказал я — ни русский дворянин не может быть членом мафии, ни мафия не может принять в свои ряды никого, кто не родился бы с сицилийской кровью в жилах.

— Но они… принимали тебя как равного.

— Они мужчины. И я — мужчина. Здесь нельзя притворяться, как в цивилизованном мире…

Крис тяжело вздохнула

— Страна мужчин. Я… цивилизованная женщина… испытываю болезненное влечение к варвару. Это нормально?

— Да. Ненормален тот мир, в котором ты росла.

— Чем же?

— Всем. Прежде всего — отношением к женщинам. Ты знаешь, о чем спросят мужчину и женщину на пороге джанната [37] мусульманский рай. ?

— Боюсь спросить, что такое джаннат.

— Это рай в исламе. Когда к вратам рая подойдет женщина — Джабраил задаст ей только один вопрос: слушалась ли она своего мужа. Все остальные вопросы он будет задавать ее мужу.

— Довольно удобно. Слушаться мужа… и всё.

— Это и в самом деле удобно. И правильно, кто бы и как не доказывал обратное. Все проблемы в этом мире должен решать мужчина. Если он берет ответственность за женщину, то он должен найти жилье, приносить домой деньги, дарить ей подарки, удовлетворять все ее потребности, в том числе в постели, принимать все решения, касающиеся их будущего. И если что-то идет не так — спрашивать только с себя. Все что должна делать она — признавать его власть и растить его детей. Но там, где люди сошли с ума, и мужчины и женщины — там все по-другому. Потерявшие мужское мужчины устраиваются всякими жиголо, и никого не способны защитить, даже себя самих. Кроме того, в преследующих их проблемах оказывается виноват кто угодно — правительство, общество, но только не они сами. Женщины же принимают на себя мужское и годам к сорока оказываются одинокими, озлобленными на весь мир, несчастными, часто не продолжившими свой род. Народ, в котором укоренилось такое, обречен на гибель.

Крис снова поднялась на локте

— Ты жил в САСШ?

— Да, несколько лет.

— Если бы ты публично сказал там такое, тебе мгновенно предъявили бы исков на несколько миллионов долларов.

— Это одно из проявлений несвободы — запрет говорить правду. И мне на это плевать.

— Да?

— Да. У меня был дипломатический паспорт. Не явился бы в суд и все.

Крис не выдержала и засмеялась. Потом еще раз стукнула меня.

— Черт бы тебя побрал. Хватит этих шпионских игр. Не могу понять, когда ты говоришь серьезно.

— Криси, на эту тему я всегда говорю серьезно. Это не тема для шуток.

— И перестань меня так называть!

— Хорошо, хорошо… — сказал я, чтобы не подвергнуться новому нападению.

Стемнело окончательно…

— У вас там все такие? — вдруг спросила она

— В Империи? Нет, далеко не все. Но есть. В основном дворяне, военные.

— Я рада, что такие еще остались, только…

— Что — только?

— Кое в чем ты меня еще не удовлетворил.

— И в чем же?

— Сейчас покажу…

— Кто он?

— Кто? — спросила Крис, ворочаясь, чтобы устроиться поудобнее

— Тот парень. Который подарил тебе кольцо с фианитом.

— Ревнуешь… — довольно сказала она.

Все-таки… все женщины одинаковы. Абсолютные собственницы, они в то же время любят, когда самцы сражаются ради них. Как бы они не утверждали обратное.

— К парню, который не может позволить себе кольцо с бриллиантом? Так кто он? Ты давно его знала…

— Столько вопросов… — недовольно сказала Крис.

Я молчал. Мне в принципе было плевать на этого парня. Сам не знаю, для чего спросил

— Мы познакомились с ним зимой… — вдруг сказала Крис — на волонтерской акции. Он… хороший.

На самом деле — Крис отнюдь не считала его хорошим. Но сказала так — чисто, чтобы задеть…

— Да уж…

Но Криси на мой сарказм не среагировала

— Нет, он и в самом деле хороший — задумчиво сказала она — я до сих пор не понимаю, почему он сделал это…

— Почему? Давай, попробуем догадаться, я все-таки большой специалист по предательствам. Он работал в разведке?

— Нет… В инвестиционном банке.

— И у него был собственный Порше?

— Опять не угадал. Вольво — кроссовер.

Я кивнул, тоже устраиваясь поудобнее

— Варианты могут быть разные. Например — некоторые инвестиционные банки используются британской разведкой как прикрытие своих операций. Как ты думаешь, за счет чего так поднялся Сити? Это взаимовыгодный обмен, Крис. У Британии есть так называемая «Штаб-квартира правительственной связи», это агентство занимается тотальным прослушиванием и имеет прямой доступ к системе Эшелон. Если так подумать, из поставляемой Эшелоном информации можно извлечь много чего полезного. Состояние экономики других стран, курсы валют и их отклонение от эталонного, трансграничные сделки, клиринговые зачеты. В умелых руках это может принести миллиарды. Миллиарды, Крис. Возможно, твоего парня вызвали к боссу и сказали, что если он хочет подняться по служебной лестнице, он должен кое-что сделать. Показали твою фотографию. Ты красивая и потому вряд ли он притворялся. Но задание есть задание, начни играть с британской разведкой — и быстро окажешься в доках с простреленной головой. Может, он не знал про кольцо. А может быть — и знал. Может — он вообще кадровый сотрудник британской разведки…

Конечно же, барон предал меня — я и не мог рассчитывать на иное. Глупо рассчитывать на иное, это только североамериканцы и некоторые европейцы улыбаются на тридцать два зуба и думают, что все люди вокруг хорошие. Барон не плохой и не хороший, просто ему еще здесь жить и его детям тоже, а я — по сути, чужак. Сицилийские правила гостеприимства словно списаны с кавказских — гость неприкосновенен, хозяин должен сражаться за гостя, пока тот у него дома. Но — только пока тот у него дома. Когда барон предложил мне отправиться с ним на пятничную службу в Корлеоне — я понял, что решение относительно меня принято. А когда увидел три машины, стоящие у церкви — то понял, какое именно принято решение. Интересно — знает ли барон, какое решение принято относительно него самого…

— Не пожалеете, синьор барон? — спросил я, когда наша Альфа остановилась рядом с этими тремя машинами.

Барон ничего не ответил, потому что иное было бы унижением.

Я вышел из машины барона. Меня наскоро обыскали и усадили во вторую машину, после чего все три тронулись…

Нино Валтано был человеком, которого не существовало. То есть… для государства не существовало. Он вполне себе неплохо жил, имел троих постоянных любовниц и убил своей рукой больше пятидесяти человек, пока не постарел и не решил, что хватит убивать своей рукой. У него было имя — но его самого не существовало. У государства не было никаких данных о нем, у него не было ни свидетельства о рождении, ни паспорта, ни каких-либо записей в регистре морского транспорта, автомобильного транспорта, записей о правах на недвижимое имущество, записей актов гражданского состояния и вообще каких-либо иных записей. Нет, он имел и недвижимое имущество, и фабрики, на которых в рабских условиях нелегальные мигранты отшивали подпольные копии коллекций известных римских и миланских домов моды. И людей, которые подчинялись только ему и могли убить кого угодно. Но вот записей о том, что это принадлежало ему, не было, а те, кому это принадлежало по бумагам — боялись его как огня. И потому Нино Валтано не нуждался ни в каких чертовых записях. Он просто был.